Романовы. Ошибки великой династии

В общем, подходя, согласно плану сей книги, к «Станции Дно», ближе ко Дну Империи и Династии, этой темы, русско-интеллигентской неуместности, никак не избежать. И Вл. Соловьёв был в высшей степени неуместен в роли «властителя дум эпохи»… как и, увы, Николай Романов в роли царя. Но если разговор о царе, помазаннике, требует учёта и сопоставления всех российских прецедентов: воцарений, избраний, свержений, убийств, самопровозглашений, отречений… то о «властителе дум», интеллектуальном лидере эпохи российского декаданса, можно сделать некоторые заключения по его работам – текстам, речам. И здесь добросовестный подход требует разделить корпус его сочинений на две части. Условно говоря: 1) Соловьёв для единиц и 2) Соловьёв для масс.

Работы «Философские начала цельного знания», «Критика отвлечённых начал», «Чтение о Богочеловечестве», «Оправдание добра» требуют анализа специалистов, я такой квалификации не имею. Тема моего исследования: НЕ философия, НЕ пророчества и спиритизм Соловьёва, а феномен «соловьёвщины» (если уж виднейшие поэты эпохи, философы, журналисты гордились титулом «соловьёвец», то правомерно появление и «соловьёвщины»). Важнейшие примеры влияния Соловьёва на массове сознание можно рассмотреть даже в кратком памфлете.

1. Статья Соловьёва «Россия и Европа» (против одноимённой книги Н. Я. Данилевского) – приведён её разбор Константином Соловьёвым.

2. Речь … марта 1881 года (поучения царю и угроза общественного бойкота).

3. «Декларация об антисемитизме» ( «Шумная трескотня возымела обычное действие» – Короленко).

Наверно к этому разделу можно причислить и самую известную его работу «Три разговора».

Проверьте, вся книга – вялые разговоры, пересказы газетных новостей, единственные ремарки – в скобочках: (сухо), (оживлённо), (громко), (вполголоса) . Очень похоже на газетные отчёты о Съездах и Пленумах КПСС с вариантами: (Аплодисменты) (Бурные аплодисменты) (Оживление в зале).

Ни малейших характеристик этих «разговорщиков». Хотя, по правде говоря, мало-мальски запоминающиеся образы здесь и не нужны, но если вдруг потребовались бы?! Тут-то апостола курсисток и караулил бы очередной крах.

И после этих трёх вымученных разговоров Соловьёв прилагает «Краткую повесть об Антихристе». Те же его персонажи откуда-то берут рукопись некого старца Пансофия.

«Дама»: Ну читайте.

«Г-н Z» (читает): …

И ещё 34 страницы (в книге моего формата) скучного, беспомощного подражания «Легенде о Великом инквизиторе» Достоевского, из которого вытянуть можно лишь один вывод: Соловьёв опасался пришествия китайцев и Антихриста. 

Глава 8. Патриарх декаданса

Соловьёвщина – это тяга к всесмешению, саморазрушению, небытию, начиная от смешения его личной и общественной морали, евангельского «не убий», предъявляемого правительству страны.

В книге «Апокалипсис в мировой истории», посвящённой страхам 2012 года и предыдущим концам света, я отмечал, что даже на самые всеобщие, глобально-космические, общемировые катастрофы, вроде бы уравнивающие всех и вся – от британской королевы до бангладешского доходяги, даже в реакции на какой-нибудь накрывающий всю Землю астероид Апофис, или планету Нибиру, проставляющую всем семи миллиардам человек единую дату смерти, различия восприятия столь велики, что дают немалый материал социальным психологам. И всегда некая часть человечества воспринимала это как желанную новость. Можно от них отмахнуться табличками: «Неудачники. Завистники. Нелюди…».

Но штука в том, что всеобщего конца, или глобального потрясения, полностью меняющего картину жизни, в общем, «кровавого обновления», желает не только некая часть в человечестве, но и некая часть в человеке. В значительно более широком слое людей, чем законченные лузеры , сидит эта тяга к само– и всеобщему разрушению. И периодически эта воля к гибели резонирует в больших масштабах, например, в масштабах страны, например, России.

В той же книге я рассматривал один из таких периодов саморазрушения, XIX – начала XX века, от нигилистов, «народовольцев» и до революции, Гражданской войны.

В отличие от предыдущего (раскол), начало этого периода русского саморазрушения, АвтоАмаргеддона, обозначено чётко, как выстрелом стартового пистолета. Собственно это и был выстрел пистолета – Дмитрия Каракозова, 4 апреля 1866 года, ровно 200 лет после раскола. Тот первопокушенец на императора Александра Освободителя породил сонм подражателей. Мы скажем: «задал моду», нигилисты возразят: «явил пример героического самопожертвования». Можно бы в свою очередь им возразить, привести факт, увы, прошедший тогда мимо массового сознания. Ведь Каракозов страдал катаром желудка, вызывавшим страшные мучения и при тогдашнем уровне медицины не дававшим ни малейшего шанса на излечение. Огромная часть самоубийств той эпохи, по медицинской статистике, была вызвана именно катаром желудка. На следствии он признавался: « …Одною из главных побудительных причин для совершения преступления были моя болезнь, тяжело подействовавшая на моё нравственное состояние. Она повела сначала меня к мысли о самоубийстве, а потом, когда представилась цель не умереть даром…»

В сём Димитрии, первопроходце Террора – и анамнез и полная «история болезни» всей их касты, но яснее это становится после ознакомления ещё с несколькими примерами.

В. Л. Бурцев, известный «охотник за провокаторами», разоблачивший Азефа, члена ЦК РСДРП Малиновского, приводит слова тайного агента: «Вы не понимаете, что мы переживаем. Например, я недавно был секретарём на съезде максималистов. Говорилось о терроре, об экспроприациях, о поездках в Россию. Я был посвящён во все эти революционные тайны, а через несколько часов, когда виделся со своим начальством, те же вопросы освещались для меня с другой стороны. Я перескакивал из одного мира в другой… Нет!.. Вы не понимаете и не можете понять… какие я переживал в это время эмоции!»

Касаясь того периода, неизбежно вспоминаешь два довольно прочно вбитых в наши мозги постулата по поводу революционного поколения. Две иллюзии, два наполнителя извилин: этический и интеллектуальный. Этический: «Они делали ЭТО ради нас!». (Ну или: « Ради будущего!») Интеллектуальный: «Они делали ЭТО в соответствии с определёнными историческими теориями, замыслами, научными доктринами».

Картинка чёткой смены «исторических формаций: рабовладельческий строй, феодальный, капиталистический, социалистический…» – накладываясь на революционеров той эпохи, заставляла рассматривать каракозовых, кравчинских, всех тех пиарАполлинариев как каких-то… планомерных работников, словно героев наших пятилеток.

Конечно, сильная резь в желудке Каракозова, или… зуд влюблённого Л. Мирского подрывают оба постулата: и что «…ради нашего (светлого) будущего» , и что «…по историческому плану»…  – но сейчас важнее проследить линию от народовольцев к «героям 1917 года». Объединяет, залиговывает их Пророк (по определению Бердяева) Соловьёв.