Романсеро

И над страхами трагедий

Не смеется даже он.

Девы рвением объяты -

Сердцу скорбному помочь,

Но отводят, встретив латы,

Взоры ласковые прочь.

Из-под чепчика веселье

В смехе Наннерле звучит.

"Ах, голубка, шла бы в келью!"

Датским принцем он ворчит.

Принялись, хоть труд напрасен,

Развлекать его друзья

И поют: "Твой светоч ясен,-

Пей услады бытия!"

Как же груз хандры тяжелой

Не спадет с твоей груди

В этой местности веселой,

Где шутами пруд пруде?

Но теперь там смеха мало,

Смех там несколько заглох:

Стали реже запевалы,

А без них ведь город плох.

Будь тебе хоть Массман дан там,

Этот бравый господин

Цирковым своим талантом

Разогнал бы весь твой сплин.

Шеллинг, кто его заменит?

Без него не мил и свет!

Мудрецов- смешней нигде нет

И шутов почтенней нет.

Что ушел творец Валгаллы,

Что -- как плод его труда- -

Им завещан том немалый,-

Это разве не беда?

За Корнелиусом, сникли

Свиты всей его чины,

Ибо волосы остригли,

А без оных не сильны.

Шеф был опытнее вдвое:

В гривах сеял колдовство

Что-то двигалось живое

В них нередко оттого

Геррес пал.
– - Гиена сдохла.

Краха клириков не снес

Инквизитор, чье не сохло

Веко, вспухшее от слез.

Этим хищником лишь кролик

Нам в наследье был прижит:

Жрет он снадобья от колик,

Сам он -- тоже ядовит.

Кстати, папский Доллингерий, -

Так ведь, бишь, мерзавца звать?

Продолжает в прежней мере

Он на Изаре дышать?

В самый светлый день я даже

Вспоминаю эту тварь!

Ни противнее, ни гаже

Не видал еще я харь.

Говорят болтуньи наши,

Что на свет он вышел вдруг

Между ягодиц мамаши,

Чей понятен перепуг.

Перед Пасхой в крестном ходе

Мне попался как-то он,-

Был он в темном этом сброде

Самой темной из персон.

Да, Monacho Monachorum 1

Есть монашья цитадель,

Град virorum obscurorum 2,

Шуток Гуттеновых цель.

Словом "Гухтен" потрясенный,

Встань же, бывший страж ночей,

И поповский хлам зловонный

Бей, как прежде, не жалей!

Как, бывало, рыцарь Ульрих,

В кровь лупи их по жрестцам!

Не страшась их воплей, дурь их

Выбивал он смело сам.

В корчах смеха у Эразма -

Столь он рад был той игре -

Лопнул чирей из-за спазма

И полегчало в нутре.

– ------------------

1 Монах из монахов (лат.) - название Мюнхена.

2 Темных людей (лат.).

Зикинген от воплей своры,

Как безумный, хохотал,

И любой немецкий город

Эбернбургу подражал.

Дружный хохот брал измором

Даже тех, кто вечно хмур.

В Виттенберге пели хором

"Gaudeamus igitur!"1

Выбивая рясы-, Гуттен

Свой брезгливо морщил лоб;

Тучей блох он был окутан

И частенько кожу скреб.

Кличем "Alea est jacta!"2

Им суля переполох,

Рыцарь этак бил и так-то

И священников и блох.

Что ж ты, бывший страж полночный,

Не встряхнешься, часовой,

Влагой Изара проточной

Сплин не вылечится твой?

В путь, к победам! Ноги длинны,-

Рви сутану,-- все равно,

Шелк на ней ли благочинный

Или грубое рядно.

Хрустнув кистью, с кислой миной,

Он, вздыхая, говорит:

"Что с того, что ноги длинны?

Я Европой слишком сыт.

Я натер себе мозоли,-

Узок родины штиблет,-

Где ступню он жмет до боли,

Знаю сам -- охоты нет!"

– ---------------

1 "Будем веселиться!" (лат.) -- первые слова старинной студенческой песни.

2 "Жребий брошен!" (лат.) -- слова Юлия Цезаря, сказанные им при переходе через Рубикон.

Были также девизом Гуттена.

ПЛАТЕНИДЫ

Ты сулишь нам целый ворох

"Илиад" и "Одиссей",

Ожидая лавров скорых

За бессмертный подвиг сей.

Нашу хилую словесность

Слог твой мощный возродит,-

Ты не первый, кто известность

Взялся выкупить в кредит.

Что ж, плясун, яви нам чудо:

Танцев нынче ждет Родос!

А не можешь -- вон отсюда,

На шутов не вечен спрос.

Жить надеждой на щедроты

Не привык высокий ум,-

Виланд, Лессинг, Шиллер, Гете

Презирали праздный шум.

Грех мечтать лауреату

О признанье даровом,

Незаслуженную плату

Вымогая хвастовством.

Умер старый граф, но в детях

Воплотилась мысль его -

Лицемерней басен этих

Не слыхал я ничего.

Это отпрыски почтенной

Галлермюндовой семьи,-

Я навек ваш раб смиренный,

Платениды вы мои!

Мифология

Что винить Европу, зная

Непокорный норов бычий?

Золотых дождей добычей

Не могла не стать Даная.

И Семелу кто ж осудит?-

Где ей было знать, что туча,

Безобиднейшая тгуча,

Всякий стыд при ней забудет.

Но нельзя не возмутиться

Ледой, этакой разиней,-

Надо быть и впрямь гусыней,

Чтоб на лебедя польститься!

МАТИЛЬДЕ В АЛЬБОМ

На стертых лоскутах тетради

Тебе обязан я как муж

Пером гусиным, шутки ради,

Строчить рифмованную чушь,

Хоть изъясняюсь я недурно

На розах губ твоих в тиши,

Когда лобзанья рвутся бурно,

Как пламя из глубин души!

О, моды роковая сила!