Ромашки в снегу

– Все девушки вышли? – спросила она вялым безжизненным голосом у Юли.

– Сегодня все! – торжественно ответила мастер, окинув беглым взглядом свою бригаду. Она положила ей на стол Танино направление на работу.

– Новенькая?

– Да…

– Хорошо, я запишу ее. Надеюсь, вы всё выдержите и не сбежите, как некоторые! – обратилась она к Тане, приторно улыбаясь.

«Многообещающее начало!» – подумала про себя Таня, промолчав.

– Ну, впускай уже нас! – воскликнула улыбающаяся Юля.

– И чего она так радуется? – шепнула на ухо Наташе светловолосая девушка, с удивлением таращась на мастершу.

– Наверное, ей все мозги тут напрочь отморозило! – предположила шепотом Наташа.

Женщина в белом халате с нескрываемой злостью посмотрела на Наташу. Она все услышала и, наверное, приняла ее слова на свой адрес. Проделывая на стене возле своего стола какие-то манипуляции, она снова ястребиным взором уставилась на брюнетку. Но Наташа безразлично отвернулась от нее и стала разговаривать со своей соседкой. Чей-то колючий взгляд не мог вывести ее из равновесия.

Дверь в цех отворилась.

– Добро пожаловать в рай! – крикнула иронично Юля и переступила через порог. За ней зашли остальные.

После этого дверь сразу намертво закрылась. Таня обернулась и, не без сожаления посмотрела на нее. Все девушки надели на себя марлевые повязки и одноразовые перчатки, которые им выдала женщина в белом халате.

– О боги! – завопили недовольно женщины. – Сегодня колбасы еще больше, чем в прошлую смену!

– Ничего, еще и не такое видели! – Юля равнодушно махнула рукой и пошла в конец цеха.

Таня последовала за ней. Она почувствовала себя совсем маленькой, проходя мимо длинного лабиринта, по обе стороны которого чуть ли не до самого потолка высились стройные высокие ряды многочисленных ящиков, заполненных различными колбасными изделиями, которые требовалось запаковать. Ближе к концу цеха, когда колбасный лабиринт закончился, перед ней предстало множество беспорядочно расставленных рам, на рейках которых висели вареные колбасы, сосиски и сардельки. На каждой рейке торчало по двенадцать колбас, каждая на пятисантиметровом расстоянии друг от друга. За рамами, в левой части помещения виднелось два длинных конвейера: один предназначался для упаковки сосисок, другой для упаковки копченых колбас. По правую сторону стояло несколько причудливых машин.

Юля, заметив озадаченный Танин взгляд, пояснила:

– Это камерный вакуумный упаковщик!

Короткое пояснение не пролило свет на то, как пользоваться этим агрегатом, и Таня боязливо поглядывала на непонятную для нее металлическую конструкцию, имеющую странную форму.

– Мы на нем упаковываем деликатесную и кусковую продукцию – шейки, вареную колбасу, лопатки, карбонат, – увлеченно рассказывала Юля. – А за ним находиться аппарат для термической обработки этих изделий. Ну, это чуть позже разберешь, а для начала я поставлю тебя клеить этикетки на упаковки с сосисками, – она подвела Таню к концу первого конвейера, где стоял глубокий металлический чан квадратной формы. – Ты должна будешь складывать упаковки с наклеенными тобой этикетками в ящики, считать все внимательно и записывать на бланк, в котором будешь указывать наименование сосисок, их количество и свою фамилию. Такой бланк должен быть в каждом ящике, чтобы в случае ошибки мы знали, кто виноват…

Она оставила Таню и направилась в начало конвейера, где принялась снимать сосиски с рам и раскладывать их в вакуумные ячейки, которые затем запечатывались сверху пленкой. В металлический чан, как из рога изобилия, стали сыпаться упаковки с сосисками. Таня рьяно принялась за дело. Она старательно приклеивала этикетку в верхний левый угол, как пояснила Юля. Но сначала ей нужно было отклеить этикетку от ленты, а потом ровно приклеить ее на упаковку. Поначалу это не всегда удавалось с первого раза. В пяти метрах от нее стоял седовласый мужчина худощавого телосложения – он был слесарем этого цеха. На нем была та же серая униформа, что и на женщинах. Помимо наладки вышедшего из строя оборудования, он в свободное время помогал клеить этикетки и ставить на конвейер бабины с пленкой, если она заканчивалась. Именно он показал Тане, где брать закончившиеся этикетки и бланки.

– Нужно еще быстрее! – сделала ей замечание недалеко стоящая Наташа. Поставив ящик с колбасой в трех метрах от Тани, она начала перешептываться с той самой рыжеволосой женщиной, с которой недалече шепталась в раздевалке. – Интересно, надолго ли ее хватит? – захихикала она.

То, что Таня прекрасно слышала ее, девушку совсем не смущало. Таня подняла голову и принялась наблюдать, как работает слесарь. Через полчаса по скорости наклеивания, она уже не отставала от него. А скорость тут ценилась превыше всего. Тупая монотонная работа внушала тебе, что ты робот, у которого не может болеть спина, согнутая в три погибели, а руки, предательски немеющие от холода – всего лишь иллюзия.

Время шло очень медленно. Упаковки с сосисками все сыпались и сыпались в чан. Прошел час, другой, третий, а им все не было конца.

– Смотри внимательно, сейчас пойдет совершенно другой вид сосисок! – предупредил Таню слесарь. – Они очень похожи внешне, – он протянул ей небольшой моток с другими этикетками.

– Спасибо вам за подсказку! – поблагодарила Таня и с удивлением уставилась на новые сосиски. По виду и по форме они действительно не отличались от предыдущих сосисок. Если бы слесарь не предостерег ее, она бы и не заметила этого. По спине вдруг пробежал неприятный мороз. Она стала еще внимательнее. Сзади нее вдруг послышалось тихое обреченное всхлипывание. Она обернулась. У одной из колбасных рам стояла та самая светловолосая девушка с добрым лицом, которая ранее шла по коридору вместе с Наташей.

– Катя, что случилось? – спросила испуганно Таня. Она уже знала, как зовут девушку – та сама перед работой подошла к ней и представилась.

Катя тоже была новенькой, но успела проработать здесь уже несколько тяжелых, как она призналась, недель. Она сняла марлевую повязку и, вытирая рукой свое мокрое от слез лицо, сказала:

– Я перепутала на прошлой смене партию дорогой копченой колбасы с более дешевой и, неправильно наклеив этикетки, отправила их менеджерам! Ведь эти колбасы, как близнецы, похожи между собой! – она огорченно вздохнула и продолжила: – Теперь мне предстоит со своей еще не заработанной получки заплатить ту разницу, которая есть в цене этих колбас…

– Какой ужас! – Таня была потрясена. Она невольно вздрогнула, вспомнив о том, как полчаса назад в идентичной ситуации могла оказаться она, если бы не слесарь. – И много этой колбасы было? – спросила она у убитой горем девушки.

– Не очень, но это мой суточный заработок! – вздохнула печально Катя.

– Не расстраивайся, что уж теперь поделаешь…

Юля услышала их разговор и возмутилась:

– Девочки, не отвлекаемся на пустые разговоры!.. А ты в следующий раз будь повнимательнее! – обратилась она к Кате.

После ее слов, Катя сникла еще больше. Таня с удивлением уставилась на мастершу, потом на остальных женщин. Те не обращали на плачущую Катю никакого внимания. Похоже, здесь никому ни до кого не было дела.

А ящики с сосисками, тем временем, продолжали наполняться возле нее, вырастая в небоскребы и вскоре их уже некуда было ставить. Подошла Юля и доходчиво объяснила Тане, что ящики с готовыми упакованными изделиями необходимо перетаскивать в другой конец цеха – ближе к выходу. Таня бросила клеить этикетки и принялась переносить тяжелые ящики в начало цеха. Тяжелыми они были ни сколько из-за самих сосисок, сколько из-за их количества – размеры ящика впечатляли, и в них умещалось огромное количество упаковок. Спустя несколько часов Таня поняла, что окончательно замерзла. Она притронулась рукой ко лбу – он был горячим. Плохой признак. А ведь ей еще работать не менее двадцати часов в таком холоде.