Ромашки

— Я лучше пойду, — промямлила Зоя и попятилась назад.

Но Алексей одним своим взглядом заставил её остановиться.

— Чего же? Останься. Расскажешь все, что знаешь.

— Я… — голос подруги дрожал. Она терялась с ответом. — Я… больше… ничего… не знаю…

— Не ври, сука. — толкнув меня на пол, Леша подскочил к Зое и, схватив её за ворот платья, прижал к стене. — Рассказывай, сказал.

Зоя заплакала в голос. Не зная, как быть, я, преодолела боль и, поднявшись на ноги, окликнула мужа, возвращая его внимание к себе.

— Зоя все неправильно поняла, — тихо сказала я, когда Леша бросил на меня убийственный взгляд. Отбросив подругу в сторону, он снова стал наступать, сжимая кулаки.

— Я покажу тебе, как наставлять мне рога, тварь.

Когда руки супруга обвились вокруг моей шеи, дверь в гостиную распахнулась и на пороге появилась Наташа с Авророй на руках. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Я вспомнила прошедший год с точностью до минуты. Во мне смешалось так много противоречивых чувств, что я, не помня себя от страха и ненависти одновременно, вцепилась в руки мужа ногтями и со всей силой, которая во мне осталась, отбросила их в сторону, отскакивая назад. Муж на мгновение растерялся. А я, не теряя ни минуты, бросилась к блондинке и, выхватив из её рук ребёнка, прижала малышку к груди. Обернулась. Зоя продолжала сидеть на полу, забившись в угол комнаты. А Леша, придя в себя, снова начал наступление. Я бросилась бежать. Но, добежав до лестницы, остановилась, услышав пронзительный женский визг. Кричала Наташа.

Дрожа от страха и напряжения, я оглянулась. Но тут же об этом пожалела. На полу в луже крови лежала блондинка, испуская последний вдох. Её тело обмякло. Глаза закрылись. А из раны в шее продолжала строиться кровь. Прижав Аврору плотнее к груди, я бросила взгляд на супруга и увидела в его руках карманный нож. Он хладнокровно пихнул Наташу в живот и, убедившись, что та мертва, поднял на меня обезумевший взгляд. Усмехнулся. И тихо сказал:

— Ты следующая…

Дрожа от страха, я пустилась вверх по лестнице, жалея, что побежала именно сюда, а не на улицу. Я не знала, куда буду прятаться. Бежала, надеясь на чудо. И чудо случилось. Впервые за последний год мне повезло настолько, что я, задыхаюсь от счастья, которое только возможно было испытать в тот момент, посмотрела на стоящую впереди Олю, сжимающую в руках пистолет. Девушка смотрела пустым взглядом поверх меня, а я, остановившись на полпути, прижалась к стене спиной и попыталась отдышаться.

— Ты его всё-таки достала, — выдохнула я, переводя свой взгляд на застывшего внизу супруга.

— Это было не трудно, — со всей обреченности ответила Оля, не спускаясь глаз и курка с Алексея. — Дата моей смерти. Так банально.

— Оля, милая, ты… — резкая перемена в супруге и насторожила, и удивила одновременно. Жестокость сменилась жалостливым стоном, а ненависть в глазах — сожалением. — Ты же знаешь, я не хотел, чтобы так случилось…

— Заткнись, — заорала Оля, отчего Аврора вздрогнула и заплакала. — Закрой свой рот, ублюдок. И запомни все, что я скажу. — щелчок предохранителя и по моему телу поползли мерзкие мурашки. — Я ненавижу тебя. Ненавижу настолько, что готова убить. Убить так, как ты убил мою сестру. — Оля бросила быстрый взгляд в сторону Наташи и снова вернулась к Алексею. — Ты не заслуживаешь жить. Твоё место в аду. Так гори же, ублюдок, гори.

Пронзительные выстрелы и тело Алексея безжизненно упало на пол. Сдержав крик, я уткнулась носом в шею Аврору, но уже в следующую секунду услышала новый оглушительный залп и, подняв взгляд на Олю, всё-таки закричала. Тело девушки бездыханно рухнуло на ступеньки и покатилось вниз. Вжавшись в стену, я закрыла глаза и сползла медленно на пол.

Все, что происходило дальше, было, как в замедленной киноплёнке. Аврора больше не плакала. Вжавшись носиком в мою грудь, она тихо посапывала во сне. А я, подхваченная кем-то под руку, была отведена наверх, подальше от того ужаса, что остался внизу. Нас с ребёнком уложили в постель и укрыли пледом. Проваливаясь в сон, я мечтала об одном: проснуться в иной реальности. Чтобы ничего не помнить. И начать жизнь с чистого листа.

Эпилог

Месяц спустя

— Алечка, дочка, ты куда-то идёшь, — на меня посмотрели два взволнованных глаза, которые были точь-в-точь, как мои. Я накинула на плечи кожаную куртку и улыбнулась в ответ.

— Да, мам. Я ненадолго. Не переживай, со мной уже все хорошо. — Подойдя к ней, приобняла её за плечи и вдохнула аромат цветочного парфюма. — Аврора только уснула. Я успею вернуться до того, как она проснётся.

— Да, нет. Я не поэтому спрашиваю, — настороженно ответила мама, поглаживая меня по волосам, — с Авророй мы посидим. Я за тебя переживаю. На улице уже смеркается.

— Я вернусь до темноты, — пообещала в ответ и, поцеловав маму в щеку, уверено продолжила, — я не могу всю жизнь прятаться. Леши больше нет. Нам некого бояться. Тем более что я в деревне. В месте, где знаю каждый уголок. Здесь мне ничто не угрожает. Так что не переживай, хорошо?

— Ладно, Аль, — нехотя согласилась мама, но всё-таки попросила, — ты хотя бы скажи, куда идёшь?

— К речке. Там за лесополосой есть ромашковое поле. Хотела с ним повидаться. — Я опустила глаза в пол, чтобы скрыть свою печаль.

— Ты думаешь о Роме? Хочешь с ним встретиться?

— Не знаю, мам, — честно призналась, пожав плечами, — я пока ничего не знаю. Нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. И отойти от всего случившегося.

Мама покачала головой и ещё раз меня обняла.

— Хорошо, иди, пока совсем не стемнело. К ужину ждём тебя домой.

Качнув головой в знак согласия, я вышла из дома и тихим шагом пошла в сторону ромашкового поля, которое звало меня к себе каждую ночь. Мне необходимо было уединение. Хотелось побыть одной, чтобы подумать. Собраться с мыслями. Поплакать. Дома, при родителях, я запрещала себе такую слабость. Потому что они и без того, узнав правду моей жизни за прошедший год, были очень расстроены. Долго не могли прийти в себя. Ругали за то, что сразу не рассказала. А потом первоначальный шок сменился жалостью. И причитания превратились в раскаяние и слёзы. Помню, как долго мама плакала по ночам, прося моего прощения. Она осознала свои ошибки. И теперь наверстывая упущенное, каждый день радовала меня заботой и вниманием.

Вернувшись месяц назад в деревню, я решила, что моё место здесь. Рядом с ними. В город ездила только пару раз для дачи показания. Но надолго там не задерживалась. Не было сил находиться рядом с домом, который стал моим личным адом. И рядом с кладбищем, где похоронили Алексея. Правда однажды, собравшись с силами, я все-таки сходила на могилы Наташи и Оли, чтобы ещё раз поблагодарить их за то, что спасли нас с Авророй ценой собственных жизней. Я часто возвращалась памятью к тому страшному дню. Думала, не смогу забыть. Буду мучиться кошмарами. Первые дни так и было. Перед глазами то и дело возникали картинки, которые заставляли холодеть от ужаса. Я отчетливо помнила свой страх за жизнь Авроры. Помнила глаза Зои, горящие от непролитых слез ужаса, когда Леша показался перед ней во всей красе. С того дня я больше не видела подругу. Мама рассказывала, что она переехала жить в город и теперь редко появлялась в деревне. Я тихо радовалась этому. Потому что не хотелось однажды встретиться с ней и снова вернуться памятью к тому дню, когда ее предательство повлекло за собой столько необратимых последствий, к которым со временем мой разум забаррикадировал доступ, спасая меня от их давления.

К сегодняшнему дню я практически восстановилась. Страх за жизнь искоренился. Я больше не чувствовала себя заложницей обстоятельств. Осталась только некая грусть. Но она была вызвана другим. В последнее время я все чаще думала о Роме, вспоминала нашу встречу. Тогда я попросила забыть меня и начать новую жизнь. Он ничего не ответил. Не остановил. И теперь я не знала, как вернуть доверие друга. Вернуть его самого.

При воспоминании о нем, сердце переполнялось печалью, а тело покрывалось мурашками. Хотелось увидеть его, прижаться к груди, вдохнуть аромат его тела. Я соскучилась. Безумно соскучилась по его глазам, губам, рукам, которых мне так не хватало. Я не готова была сейчас разбираться в своих чувствах, но знала одно: то, что творилось в душе — не было похоже на прежнее дружеское чувство тепла.

На протяжении последней недели мне снился один и тот же сон. Я видела, как белые ромашки полыхают в огне. А когда просыпалась, продолжала чувствовать пожар внутри. В такие моменты я перечитывала письма друга и, пока никто не видит, тихонько плакала в ночи, мысленно обещая, что обязательно схожу на ромашковое поле.

И вот сегодня этот день настал. Срывая белые цветы, я чувствовала Ромино присутствие, его близость и готова была вывернуть душу наизнанку, чтобы показать всему миру, сколько нерастраченной любви в ней хранилось. Она требовала свободы, но я продолжала прятать её даже от самой себя, боясь признаться в том, что… чувствовала.