Роско планета Анджела

Роско смутно припомнил, что ее звали Роса, очень юная, из второй, параллельной семьи, куда до недавнего времени входил и Краас, но и там она пока считалась на новеньких. Еще одна девушка — эту не знал, но встречал в доме — сидела рядом с блаженной улыбкой и полувидящими глазами. Она утирала пот.

Знакомый голос заставил отвернуться от развлекающихся прямо на ковре.

— Сиинт сегодня в ударе. Малышки должны быть довольны, они ему весь день проходу не давали.

— Их можно поздравить, — пробормотал Роско. Да что с этим замком?!

— Роско, ты, кажется, смущаешься? Чему? Что тут такого, Сиинт с малышками празднует свой сегодняшний выигрыш, только и всего. Вот видишь, ты подумал правильно, это все солнце, море, скорое Переселение…

— Ну, присоединяйся к ним тогда. Слушай, отпусти дверь. Выйдем хотя бы в коридор, не могу я вот так стоять прямо над ними и разговаривать, когда они… заняты. Нехорошо.

— Вот не подозревала в тебе ханжу, целомудренненький Роско. А сам ты присоединиться не желаешь? Ява, по-моему, не против.

Отдыхавшая девушка улыбнулась, откинула припотевшую челку, поманила. Но Роско показалось — без особого интереса. Пара — Сиинт и Роса — издали в этот момент одновременный стон.

— С тобой, Роско, за компанию и я бы… Яве я всегда нравилась. Ну, не хочешь, как хочешь.

Очутившись, наконец, в коридоре, Роско хмыкнул. У него получилось как-то особенно мрачно, он почувствовал и сам. Нока протянула прихваченный в баре в комнате стакан.

— Что ж ты? Угрюменький Роско. Ладно. Ты выдумал какое-нибудь имя этому пойлу, или у вас с Ивой нашлись более интересные занятия?

— Выдумал. «Не говори ерунды, а лучше выпей».

Ты бы хоть оделась.

— Половина народу явится к столу, как на пляже были. Если вообще явятся. Солнце светило на всех.

— Посмотрим. Нока, я все путаюсь, в какой стороне моя комната, туда, нет?

— Большой новый дом у Крааса, а, Роско? Не хочешь в компании, так давай вдвоем. Только ты и я. Как влюбленные. Мур-мур, Роско?..

— Нока, знаешь что…

— Знаю.

Нокины зрачки смотрели в его зрачки, губы шептали в губы.

— Знаю, дурачок. Знаю, глупенький. Недотепа. Разиня. Олух. Балбес. Неужели ты не видишь, что я без тебя не могу? Слепой Роско. Глухой Роско. — Нока поцеловала его со всем пылом созревшей страсти.

— Вот именно, — сказал Роско, расцепляя ее руки у себя за спиной. Стакан мешал, Роско не знал, куда его деть. — И верно, солнце там у вас светило на всех. Вообще я не понимаю. Что хотела, ты от меня уже по лучила, неужто я так впечатлил? Тебе не надоело приседать, чтоб заглянуть мне в глаза?

— «Я», «ты», «тебе», «мне», — передразнила Нока. — Не мямли, уж пожалуйста, мой очаровательненький Роско, мой герой, прошу. Роско таким быть не полагается.

— А каким? Вот? — Он сделал свирепое лицо.

— Очень похоже. Что слышно с Переселением? Ничего? Ну, скоро услышишь. И уж не упусти свой шанс, Роско, когда опять пойдешь туда, вниз. Со своей милой маленькой хромоножкой там…

Нока говорила, не меняя насмешливого тона, и до Роско не сразу дошло. А когда дошло…

— Только не подумай, что я ревную, влюбленненький Роско. Как всякая добропорядочная землянка, я лишь думаю о великом деле Переселения. Но всетаки — не стоило при прощании так грубо обманывать девочку. Ты же не знал, что тебе придется возвращаться. Да ты и сейчас еще пока не знаешь. Не позвали пока Роско. Позовут.

— Нока…

— А сейчас иди, иди, беги отсюда, если ты все-таки такой. Вон туда тебе, через холл.

И Роско, повернувшись, пошел. Стакан, к которому не притронулся, сунул на какую-то полочку в какой-то нише. На пороге высокого холла — сквозного, через оба этажа, с фонарем вместо крыши и белыми ослепительными стенами, и мебелью белой, как песок на Искристом в безлунную ночь, его заставил обернуться короткий свисток.

— Эй, Роско, гляди! Она сможет так?

Нока вытянулась, приподнявшись на цыпочки, с прямой спиной. Не меняя улыбки на лице, легко подняла одну ногу в параллель с полом и медленно присела на второй. И так же медленно из глубокого приседания встала. Руки у Ноки при этом были раскинуты, как крылья. Она послала Роско воздушный поцелуй и скрылась за дверью комнаты, откуда только что вышла. Той, что Роско перепутал. Где Сиинт, Ява, Роса, и где Сиинт сегодня в ударе.

«Открытая книга, — повторял про себя Роско, тычась в поисках своей двери. — Проклятая открытая книга».

Забавы рая 2

Он не сразу вспомнил, зачем ему понадобилось сперва заходить к себе. Потом увидел «белый шкаф» в своей комнате. Краас очень гордился, что вот у него новый дом, а — есть «белые шкафы», все как полагается. И был слегка разочарован, что Роско этой его гордости не разделяет. А он просто не знал, в чем тут фокус, и так уже и хотел сказать, но Краас успел понять и без слов. «Ах, ну да, Роско, я все забываю, что ты далек от нашех земных страстишек, делишек и проблемок!..» Роско только стиснул зубы.

Сейчас он переоделся из рубашки, привычной и удобной, в широкое белое одеяние, которое надо застегивать на плече. Тоже, конечно, удобно, но как-то…

Вокруг обширного низкого стола полулежали, не то полусидели. Роско был встречен возгласами. Неудобные стаканы заменены широкими чашами, и они поднялись Роско навстречу. Безымянный пока напиток плеснул через края. Особенно старался Краас, возлежавший чуть выше остальных. Его переброшенная через плечо… тога, вспомнил Роско, как это называется, слегка бирюзового оттенка, съехала, обнажая могучие мышцы под белой кожей.

«Сытная полноценная еда, чистейший воздух Земли, жизнь без забот и тревог, душевное непоколебимое спокойствие и ясное сообственное будущее, — думал Роско, — вот абсолютный залог телесного и духовного здоровья. И при этом — спорт, спорт, спорт каждый день, приятно изнуряющий, так хорошо и славно уносящий прочь посторонние мысли, ужасно мешающие пищеварению. А если от природы умом не обременен, да если рядом, всегда под рукой, красивейшая из женщин…»

Роско даже не было-стыдно за собственные мысли. Он просто ничего не мог с собой поделать. В нем звенела, натягивалась незримая струна, и что-то подсказывало, что сегодня ей суждено лопнуть. Только бы удержаться, не наделать глупостей. Роско знал себя и — чуточку — самого себя боялся.

Он прилег возле Крааса, на возвышении, стараясь не смотреть лишний раз на Иву. Только кивал, отдавая дань любезности, при каждой перемене блюд.

Обеды у Крааса обставлялись согласно выуженной то ли самим, то ли кем-то из знакомых незапамятной традиции, якобы в забытые стандарт-века назад существовавшей. Были «гости», «хозяева» и «прислуга». Дележка мест исполнителей для каждой категории всякий раз проходила по утрам с шутливой перебранкой. Эти дни, Роско ради, Крааса согласились задержаться в «хозяевах».