Россия 2020. Голгофа

Полковник Тайзиев резко поднялся и сильным пинком сбросил тело моджахеда вниз с крыши, затем сам пошел к лестнице. Охрана поспешила за ним.

Дверь кабинета директора рынка он открыл пинком. Жестом приказал охране оставаться за дверью…

— Какого хрена ты не смотришь за тем, что происходит?! — начал он. — У тебя тут что, проходной двор? Может, половину товара уже вынесли, пока ты е…м щелкал?

— Клянусь Аллахом, Марат Каримович…

Тайзиев посмотрел в глаза директора, немолодого уже человека, поставленного на это место (точнее, оставленного на этом месте) за честность и сметливость, и кое-что понял. Конечно, его подцепили… на чем… да понятно на чем… дочь, внук, внучка… И этот немолодой татарин — ни разу проверка не показала, что он крысит, — оказался между молотом и наковальней. Тайзиев прочитал это в его глазах.

Он не сможет сделать так, как раньше. Пока существует этот страх, пока существует на татарской земле хоть один из подателей этого страха, так, как раньше не будет.

Когда он шел сюда, он не знал, что делать. Теперь знал.

— Наведи порядок! — резко сказал он, повернулся и вышел.

Информация к размышлению

Документ подлинный

Михаил ЧЕРНОВ, спецпредставитель Ассоциации приграничного сотрудничества в странах Средней Азии и Кавказа.

Казахстан ждут испытания.

— Такие проявления в Казахстане говорят ровно о том же, о чем говорят в России, в частности, в поволжских областях. На протяжении последних 15 лет экстремистские организации псевдорелигиозного толка действовали и каким-то образом были либо незаметны, либо — это больше касается России — находились в «договорных отношениях» с правоохранительными органами. Все это продолжалось довольно долго, пока не пришел час икс, когда по тем или иным причинам в России и Казахстане эти организации вдруг вышли на поверхность. Почему именно сейчас? Они достигли определенной ступени развития, обладают ресурсом, благодаря которому способны на серьезные теракты. Это то самое ружье, которое до поры до времени висело на стене, и никто не знал, когда оно выстрелит. Теперь дана отмашка кураторами в ближневосточных странах, и теракты стали случаться во всем мире. То, что это стало происходить в Средней Азии и Казахстане, означает, что тот самый час икс наступил и здесь. Появились насущные задачи, которые необходимо сейчас решить в этих странах, — радикализация и развал общества, а за ним — государства. В Казахстане крепкое государство, но определенные испытания ему так или иначе предстоят. Южнее Казахстана тоже будут новые попытки слома государственности и переформатирования всего региона. Если эти попытки будут успешными, то активизировавшимися исламистами в Казахстане смогут эффективно управлять из таких «черных дыр».

www.centrasia.ru

01 октября 2020 года Вилайет Идель-Урал Набережные Челны

В отличие от мусульман традиционного мазхаба [64] ваххабиты, или салафиты, как они предпочитают себя называть, не следуют традициям, некоторые заповеди шариата они выполняют предельно строго, некоторые же предпочитают не замечать. Так, например, шариатом предписана пятикратная молитва (намаз) — в общем называемая салат. Каждый намаз совершается в определенное время и состоит из трех-четырех ракатов. Салафиты же считают ежедневный пятиразовый намаз совсем не обязательным, они совершают намаз только один раз в неделю (!) и всего в два раката [65] . Не требуется салафитам и мечеть, долгие гонения приучили их к тому, что они могут не посещать мечеть годами. Все, что им нужно, — это молельная комната…

64

Учения, в данном случае ветви ислама.

65

У кого есть возможность, тот может оценивать то, что происходит на Кавказе. В пятницу в мечети яблоку негде упасть, но после второго раката молодежь встает и уходит, остаются только старики.

Эта молельная комната располагалась на окраине города Набережные Челны, красивейшего города Татарстана. Красивейшего не в смысле старинных памятников, а в смысле людской жизни. Кто-то, наверное, помнит, кто-то был там до того, как все началось. Город строили как комсомольскую стройку, на ровном месте и с нуля. Поэтому там — нетипичный для России простор, широченные улицы, море зелени, тротуары с зелеными газонами такой ширины, что в ином городе на этом месте уместилась бы целая улица. Город молодой, интернациональный… был. Богатый тоже был. Когда-то здесь общими усилиями великой страны поднялись корпуса огромного автомобилестроительного завода, давшего стране миллионы машин в год. Сейчас по улицам, гикая, потрясая флагами, разъезжали молодые подонки, националисты схватывались с ваххабистами, а в цехах КамАЗа бронировали грузовики для войны с Русней, делали самодельные минометы, ракетные установки под снаряд НУРСа, гранатометы и автоматы…

Ваххабисты расположились неплохо. Прямо в городской черте уже в постсоветское время выстроились городки дорогих, огороженных высокими заборами вилл. С их хозяевами поступали просто — даже с татарами. Вваливались, лязгали затвором автомата и давали час-два на сборы. Какого-то старого еврея просто запинали до смерти на дворе, весело смеясь и наслаждаясь своей силой…

Ручной противотанковый огнемет РПО был принят на вооружение в конце восьмидесятых годов, первое его боевое применение относится к восемьдесят девятому году, когда несколько сотен доставленных в Афганистан огнеметов позволили законному правительству Наджибуллы отстоять город Джелалабад, восточную столицу Афганистана, и остановить совместное наступление талибов и пакистанских частей спецназначения, уже готовившихся принимать парад победы в Кабуле. Но тогда на этот опыт не особо обратили внимание. Звездный час «Шмеля» пришел в Грозном, в девяносто пятом — бардак со связью, постоянные удары артиллерии по своим оставляли действующие в городе войска совсем без артиллерийской поддержки, и ее компенсировали самым мощным оружием, какое только можно носить на себе, — «Шмелем». Двадцатидвухкилограммовая короткая двуствольная ракетная установка при выстреле в здание не оставляла никого в живых не только в комнате, куда попал заряд, но и в соседних [66] . Люди гибли не от осколков, а от смертельного перепада давления. При взрыве температура достигает нескольких сот градусов.

66

Сейчас американцы боятся РПГ, ракета от этого гранатомета стала своеобразным мерилом защищенности бронетехники. А представьте, какие будут потери под «Шмелями»?

Два внедорожника и «КамАЗ» въехали в город с казанской стороны. Там был блокпост, но в «КамАЗе» были всего лишь стройматериалы, а люди в джипе их сопровождали, чтобы не разграбили по дороге. Конечно, на одну машину целых пятеро сопровождающих это слишком, но кто знает, может, человек враждует с кем. Взяв положенную дань, машины пропустили…

Прокатившись по широченным, удобным даже сейчас дорогам, машины выехали к коттеджному поселку, который был тут, считай, в самой черте города. Дальше дорога, на которой они стояли, вела к плотине, плотина вела к Нефтекамску и к Русне…

Водитель выставил знак, что сломался, и дождался ночи. Всего лишь один раз подъехали какие-то, но два автомата в руках водителя и сопровождающего и упоминание о том, что они послали родственников на «КамАЗе» за запчастями, охладили пыл бандитов, уже нацелившихся на легкую добычу. Они отвалили в сторону плотины…

Когда настала ночь, из кузова машины вылезли еще несколько человек. У них были бронежилеты и каски, как у спецназа русистов, и автоматы, в основном с глушителями. Последними вытащили один за другим два старых двухствольных «Шмеля»…

— Вперед! — скомандовал один из людей, укрепляя на каске прибор ночного видения. — Бес, Валет, часовые…

Двое, у которых были бесшумные автоматы, канули в темноту. Через несколько минут в рации один за другим раздались три тоновых щелчка. Чисто.

Редкой волчьей цепочкой несколько человек вошли в коттеджный поселок. На углу под ноги попался убитый часовой, через него переступили. Куда идти, эти люди хорошо знали, и кого брать за… — тоже.

Ночными джиннами, влекомыми холодным ветром тенями, они окружили шикарный особняк, скрывающийся за четырехметровым кирпичным забором. Никто и не делал никакого секрета из этого — ни тогда, ни сейчас. Здесь жил один из самых «богомольных» людей в республике… теперь уже в Виляйяте. Богомольным он стал в начале двухтысячных, с тех пор, как съездил на хадж в Мекку, а через несколько лет из просто богатого человека он стал очень богатым, даже неприлично богатым. Исламские банки, а их достаточно и в Мекке, и в Медине, придерживаются исламского принципа финансирования, согласно которому запрещено брать процент, вместо этого они падали в долю или получали положенное… например, построенными квартирами, чтобы продать. Согласитесь, что для России, где проценты по ставкам для инвестиционного кредитования не опускались ниже пятнадцати, а квартиры могут и годами продаваться, — условия просто шоколадные. С горящими глазами этот очень богатый и очень богомольный человек рассказывал своим друзьям об исламском финансовом праве, и те тоже ехали на хадж в Мекку и возвращались очень, очень богомольными. И быстро становились очень и очень богатыми.

А вы думаете, с чего это Татарстан, у которого с Россией четыреста лет мир-дружба-жвачка были, у которого вся промышленность заточена на продажи по всей России, на обслуживание российского рынка, с чего это он вдруг отложиться решил? А вот с того, господа и товарищи! С того и решил…

Говорят, что тот, кто искренен и усерден в своей вере, Аллах поможет даже в самой трудной ситуации, явив свое чудо. Сейчас бывший омоновский полковник Марат Тайзиев решил показать, что это не так. Он не разбирался с шестерками, чтобы показать свою злость, он бил по самым верхам, по наиболее чувствительным точкам. Жестоко и страшно, как только и били всегда в Казани.

Закашлялся короткой очередью «винторез», и перевалившись через перила, полетел на каменные плиты двора, захлебнулся криком часовой. Тайзиев встал на колено, прицелился со «Шмеля» в окна, машинально глянул назад — можно, открытая дверь…

«Шмель» харкнул огнем, через пару секунд к цели ушел второй заряд, и все окна на первом этаже в хозяйском доме одновременно взорвались изнутри, дохнули огненной лавой…

03 октября 2020 года Вилайет Идель-Урал Предместья Казани

Наутро через два дня после рейда на Набережные Челны на Тайзиева совершили еще одно покушение…

Так получилось, что полковник стал для местных кем-то вроде главы администрации района, кади, шариатского судьи и имама в одном лице. К нему часто шли с просьбами, с жалобами на угнетение и притеснение. Люди понимали, что он не такой, как другие, что он судит по справедливости и что он — один из них, такой же, как они. Среди татар, особенно татар среднего и старшего возраста, было совсем мало фанатиков, они родились и выросли в цивилизованной стране. Сейчас они тяжело переживали насилие и беспредел на улицах, отчуждение и презрение своих детей, засилье ваххабитов на улицах, часто с Кавказа, а то и вообще иностранцев, агрессивных, наглых, не желающих соблюдать местные обычаи и указывающих местным, как жить. Тайзиев же был один из них и обладал достаточной силой. Если и не такой, чтобы заставить чужаков убраться из города и из республики, то, по крайней мере, такой, чтобы не пустить их сюда, в маленький, остающийся спокойным уголок Казани, где правил бывший казанский хулиган.