Россия 2020. Голгофа

Итак, амир Сайфулла откушал молодого барашка, которого моджахеды зарезали только утром, после этого он решил выпить. Достал бутылку харама и тут увидел, что на бутылке человеческое изображение, на этикетке, а это харам. Харам на хараме получается дважды харам. К такому греху он не был готов, не таким уж он был и закоренелым грешником. И потому он достал нож, соскреб этикетку, выпил два или три глотка из бутылки. И сейчас сидел и думал, не выпить ли еще.

И вот так он сидел и думал, пока не вбежал Иса и не сказал, что к тому дому, где они находятся, идет большая группа людей и грузовые машины…

Амир Сайфулла попытался вспомнить, получилось плохо, наверное, из-за сглаза или колдовства. Он сидит, а перед глазами двоится, точно сглазили. Вроде как позавчера с ним по связи разговаривал большой человек из Казани — позывной у него «Магас» — и сказал, что к нему прибудет подкрепление и опытный моджахед из местных, чтобы успешно провести наступление на русистов и башкирских бидаатчиков. Наверное, амир Магас сдержал свое слово и прислал людей.

— Это… скажи, чтобы пока устраивались на постой. Выгоните это… местных из домов, чтобы места им хватило.

— Эфенди! — тут Сайфулла заметил, что Иса белый как мел. — Там этот… старик из местных, который вчера приходил. И люди с оружием — человек сто! И машины!

Тут по стеклу хрястнул камень. Стекло было не стеклянное, а пластиковое и камень выдержало, но амир Сайфулла понял — плохо дело.

Он с трудом поднялся, взял автомат…

— Возьми… знамя.

Знамя — черный флаг с надписью по-арабски «нет Бога кроме Аллаха и Мохаммед Пророк Его» — сопровождало его всегда. Он всегда если записывал флешки и диски, то на его фоне. И побеждать неверных оно помогало…

Амир едва не забыл свой автомат, но пока он продвигался по коридору, заполненному встревоженными моджахедами, Иса успел сбегать не только за флагом, но и за автоматом…

В селе жило около восьмисот человек, село было средним по размерам, но сейчас за счет беженцев численность его населения увеличилась едва ли не до двух с половиной тысяч человек. И это не считая боевиков. В основном — женщины, дети, но и мужчин хватало. И когда амир Сайфулла вышел на площадь перед народом, тут еще был постамент от памятника Ленину, а сам памятник сняли и сдали на металлолом, он понял, что Иса ошибся в численности людей — не меньше двухсот человек. А ниже, на дороге за деревьями виднелись «КамАЗы»…

Оружие было не у всех, намного меньше, чем у его моджахеддинов, но оно было.

А самое плохое — впереди людей стоял человек. С ним были еще трое, но они значения не имели. А вот этот человек… — Сайфулла даже после сглаза понял, что он опасен. Что он прирожденный лидер, вожак стаи. Что он не слишком-то верит в Аллаха, но пользуется верой тогда, когда это ему нужно и выгодно… Впрочем, тут мало кто верил в Аллаха так, как надо было, разве что из совсем молодых. И еще Сайфулла понял, что это бывший полицейский или военный. Скорее, даже военный. У них особый взгляд и особые повадки, и он это хорошо помнил. Как у того полковника русистов, которого захватили врасплох и отрезали ему голову…

— Кто ты такой? — спросил он по-русски. Все моджахеддины здесь разговаривали по-русски, кто-то хорошо, кто-то плохо, но все разговаривали по-русски. Потому что русский язык был единственным языком, который знали все и на котором можно было общаться.

— Я амир Марат Тайзиев из Казани.

— Я здесь амир.

— Потому я и спрашиваю у тебя — кто изнасиловал и убил ребенка? Кто издевается над людьми, будучи в гостях и не помня этого?..

Надо сказать, что состав отряда у амира был тот еще. Кавказские боевики — они, кстати, были еще хоть более-менее дисциплинированны и обладали определенным боевым опытом. Местные — они восторженно рвались в бой во имя Аллаха, но у них не было никакого опыта, и их косили пулеметчики русистов и башкирских бидаатчиков, как крестьянин косит траву — широкими взмахами. Уголовники — у них был свой амир, он демонстративно подчинялся, но как только дело пахло серьезным боестолкновением с бидаатчиками, не говоря уж о частях регулярной армии, они поворачивали назад. Именно поэтому их отряд не двигался с места уже давно. Хорошо, если пришло подкрепление, его он пустит на прорыв, а сам пойдет за ним.

А бачу, скорее всего, изнасиловал и убил Иса, его порученец. Он был афганцем, из Кандагара, а про Кандагар говорят, что голуби, пролетая над этим городом, машут только одним крылом. Говорили, что он подростком был бача бази [85] до того, как встать на джихад, и сейчас тоже предпочитал женщинам маленьких мальчиков.

Но выдать его на расправу местным он не мог. Потому что тогда он перестанет быть амиром, а станет бинанга, подлецом. И погибнет.

85

Гомосексуальной проституткой.

— Это земля правоверных. Я здесь не гость.

И амир услышал, как заволновался народ, словно бы ожил пчелиный рой. И это ему не понравилось…

— Это моя земля! — дерзко сказал чужак, который был ниже амира на голову. — Она была татарской и будет татарской. Ты не татарин, значит, ты гость. И ты должен соблюдать наш закон! Скажи мне, кто из твоих людей сделал харам — или я найду его сам!

И снова из толпы послышался шум, но теперь это были уже крики одобрения дерзким словам. И это было очень плохо…

Амир понял, что надо менять тактику.

— Люди, — крикнул он, — к чему эти речи, они попахивают асабийей и многобожием! Разве для этого вы освободились от неверных, чтобы тут же отпасть от Аллаха?! Клянусь Аллахом, мы все братья! Мы все молимся одному лишь Аллаху! И я оказался на вашей земле, потому что веду джихад!

— Да ты от Уфы сюда бежал, джихадист! — крикнул кто-то из толпы, и люди засмеялись.

Амир понял, что он теряет авторитет и контроль над толпой.

— Слышишь, что люди говорят? Ты ведешь джихад, сверкая пятками перед неверными! Должно быть, им очень страшно…

Амир нахмурился.

— А что сделал на пути Аллаха ты, чтобы упрекать меня?

— Я шел и иду по пути справедливости. И я говорю тебе: вот, мы пришли сюда и мы хотим справедливости! Отдай нам человека, который совершил харам, или мы возьмем его сами!

Моджахеды за спиной амира сомкнули ряды…

— Давай устроим шариатский суд… — сказал амир примирительно, — давай поступим так, как предписывает фикх.

— Аллах скор в возмездии, а у тебя уже было три дня, чтобы сделать шариатский суд, но ты его не сделал! Вместо того чтобы дать справедливость людям, ты пил харам, я это чувствую, даже не видя! Так пусть же теперь справедливость свершится здесь, на площади! Пока ты амир, скажи свое слово.

— Собака, ты угрожаешь мне?! — взревел амир Сайфулла и рванул из-за пояса пистолет.

Но у него был старенький, верный ПМ, который сделали племенные оружейники у него на родине, а у Марата Тайзиева был короткий и легкий десятизарядный «Глок», у которого нет предохранителей, которые надо выключать вручную. Это и решило все.

Он выстрелил в бородатое озверелое лицо ваххабита. Брызнули кровь, мозги, пахнуло парным мясом и вонью горелого пороха. Он перенес огонь и выстрелил еще дважды, свалив тех, кто слева. Потом из цепи моджахедов ударил один автомат или два, и толпа рванулась вперед…