Россия и мусульманский мир № 12 / 2016

Показательна также судьба идей другого выдающегося татарского мыслителя – Мусы Бигиева, чьи подходы к пониманию исламского вероучения ориентировали на то, чтобы максимально раскрыть его социально-преобразовательный и цивилизационный потенциал в целях построения такого общества, в котором наряду с политическими и экономическими правами мусульман обеспечивалась бы их «нравственная революция». В советской России, откуда М. Бигиев, пережив арест и тюрьму, вынужден был эмигрировать, его идеи были основательно «забыты», в то время как в мусульманском зарубежье они продолжали вызывать политический и научный интерес. В значительной мере именно благодаря этому в постсоветское время стало возможным возвращение идейного наследия М. Бигиева на родину, что стало определенным индикатором состояния ислама и исламоведения в России. Уже сейчас ясно, что подлинное возрождение здесь этого наследия будет происходить лишь по мере того, как будет возрождаться общественное мировоззрение российских мусульман. Не говоря уже о том, что адекватное восприятие российскими и особенно татарскими историками личности и деятельности М. Бигиева требует от них серьезной исламоведческой подготовки.

Постсоветский период открыл новые проблемы и новые возможности в изучении истории и современного состояния ислама в России и в Татарстане. Это было обусловлено повышением значения исламского фактора во внутренней политике Российского государства, а также тем, что процессы посткоммунистической либерализации благоприятно сказались и на положении мусульман, и на состоянии науки. С одной стороны, стали поощряться исследования многих, в том числе зарубежных, ученых, при этом выбор тематики исламоведческого исследования, методологические установки и подходы к пониманию проблем уже не регламентировались государством, как это было раньше. На этой позитивной волне татарское научное сообщество получило возможность начать восстанавливать свои позиции в области исламоведения. С другой стороны, в целом благоприятно изменились и условия развития самих мусульман: укрепилось политико-правовое и материальное положение их общин и официальных структур, вырос уровень информированности и активности мусульманской общественности – все это стало представлять собой гораздо более масштабную и более сложно структурированную, чем раньше, социальную реальность.

В постсоветский период наметился также определенный сдвиг в преодолении мусульманами Татарстана чувства провинциальной заброшенности в мире ислама. Как сообщество, они всегда испытывали сложность в том, чтобы считать себя полноценной частью мира ислама, поскольку в традиционном понимании самим этим миром своей идентичности отсутствует понятие мусульманской общины, существующей за его пределами, в немусульманской стране. Неслучайно в классическом исламском праве такая ситуация даже не предусмотрена. В прежние времена проблему усугубляло то, что контакты Татарстана со странами мусульманского мира были искусственно минимизированы и ограничивались чисто производственными связями, не имевшими никакого общественного значения. Например, столица Татарстана – Казань была практически исключена из числа городов, разрешенных для посещения и длительного пребывания мусульман-иностранцев, включая дипломатов, ученых, студентов, артистов, общественных и религиозных деятелей. Сегодня же мы видим огромный прогресс в развитии Татарстаном таких непосредственных контактов, поскольку отношение к ним со стороны внешнеполитических ведомств России стало значительно более либеральным. Принципиально новую ситуацию характеризует помимо прочего уже то, что в Казани функционируют консульства Ирана и Турции – факт, символизирующий в глазах мусульманской общественности Татарстана исторический прорыв ее длительной политической изоляции от стран исламского мира. Укреплению чувства причастности российских мусульман к миру ислама не могло не способствовать также предоставление России в 2005 г. статуса наблюдателя в Организации «Исламская конференция».

К сожалению, на фоне этих позитивных изменений все же сохраняются определенные препятствия для объективного непредвзятого исследования современной проблематики ислама. Прежде всего, это та общественная атмосфера подозрительности вокруг мусульман и ислама в целом, которая сложилась сегодня не только в России в связи с обострением опасности экстремизма и терроризма. По признанию авторитетных российских исламоведов, в массовом сознании, СМИ и даже на уровне государственных учреждений нередко культивируется заведомо негативный, излишне политизированный образ ислама. Хотя сегодня такая тенденциозность уже не выглядит столь же безнадежно неодолимой, какой она действительно была в советское время. Хочется надеяться, что через столкновение и переосмысление неоднозначных и неустоявшихся дискурсивных практик, спорных проблем и сомнительных решений в России идет поиск новых подходов к изучению ислама, способных раскрыть его созидательный потенциал. Собственно подобная задача является одной из ключевых не только для исламоведения, но и для исламского возрождения, обозначившего актуальную для всего мира социально-преобразовательную парадигму построения такого общества, которое воплощает в жизнь повеления Бога о роде человеческом.

В решении этой глобально-исторический задачи сегодня миру необходим новаторский взгляд, который показал бы возможности усиления созидательной роли религиозного фактора в преобразовании и развитии современного общества. В этой связи чрезвычайно важно именно с таких позиций понять и оценить роль ислама в прошлом и настоящем народов России, в том числе в истории Татарстана и татарского народа. Несомненно, это будет способствовать также лучшему осознанию миром ислама своих подлинных культурно-цивилизационных границ. Сегодня они все больше определяются не столько формальным противопоставлением геополитических понятий «Дар аль-Ислам» и «Дар аль-Харб», сколько ценностными критериями – наличием у тех или иных региональных мусульманских сообществ одухотворенного стремления к участию в реализации высоких и благородных целей, вытекающих из созидательно-исторической миссии ислама.

«II Бигиевские чтения – 2015. Мусульманская мысль в XXI веке: Единство традиции и обновления: Материалы II Международной науч.-образовательной конф., г. Санкт-Петербург, 17–20 мая 2015 г.», М., 2016 г., с. 251–259.

Вызовы региональной безопасности Республики Дагестан и стратегические задачи по ее обеспечению

М. Магомедова, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Регионального центра этнополитических исследований Дагестанского научного центра РАН

Аннотация. В статье анализируются ключевые угрозы региональной безопасности Республики Дагестан. Особое внимание уделяется угрозам в информационной сфере, одной из которых является отсутствие четко сформулированной информационной политики, отвечающей национальным целям, ценностям и интересам.

Ключевые слова: безопасность, стратегия, информационные процессы, информационная политика, экстремизм, Республика Дагестан.

Обеспечение безопасности всегда являлось важнейшей задачей государства, поэтому широко рассматривалось в трудах как отечественных, так и зарубежных ученых.

Решение задач управления безопасностью регионов РФ в последнее десятилетие признается одним из важнейших приоритетов государственной региональной политики. Реализация данной задачи проявляется на общегосударственном уровне прежде всего концептуальным обоснованием управления национальной безопасностью России. Важными в этом направлении можно считать такие документы, как Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 г., Доктрина информационной безопасности РФ, Доктрина внешней политики РФ, Концепция государственной информационной политики РФ, Стратегия государственной национальной политики РФ на период до 2025 г., Государственная программа Республики Дагестан «Реализация Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года».

Реализация Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. призвана стать мобилизующим фактором развития национальной экономики, улучшения качества жизни населения, обеспечения политической стабильности в обществе, укрепления национальной обороны, государственной безопасности и правопорядка, повышения конкурентоспособности и международного престижа РФ 3 . Существенным моментом в Стратегии является то, что большое место в документе отводится борьбе с экстремизмом, национализмом, сепаратизмом, ксенофобией, вопросам гуманитарной и информационной безопасности.

3

Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года // Вестник Российской нации. – 2009. – № 3. – С. 252.

Эти проблемы составляют смысловое ядро исследований отечественных ученых. Наиболее остро указанные проблемы встают на Северном Кавказе.

Распад РФ как продолжение процесса, начавшегося распадом Советского Союза, является целью ряда политических сил в России и за рубежом. Помимо чеченских радикалов, ряд представителей контрэлит в Дагестане, других республиках Северного Кавказа выступают за отделение от России и формирование самостоятельных государств или федераций на этнической или религиозной основе. Эти круги пользуются поддержкой определенных сил в Турции, странах Ближнего и Среднего Востока, рассматривающих Россию как традиционного противника и «исторического угнетателя» мусульманских народов 4 .

4

Магомедова М.А. Угрозы национальной безопасности России на Северном Кавказе // Вестник Российской нации. – 2013. – № 6. – С. 213–224.

В целях обеспечения национальной безопасности на территориях Кабардино-Балкарской Республики, Карачаево-Черкесской Республики, Республики Дагестан, Республики Ингушетия, Республики Северная Осетия-Алания, Чеченской Республики и Ставропольского края, входящих в состав Северо-Кавказского федерального округа (СКФО), и обеспечения условий для опережающего развития реального сектора экономики разработана Стратегия социально-экономического развития СКФО до 2025 г.

В процессе обеспечения национальной и региональной безопасности России следует обратить внимание на то, какое влияние оказывают различные информационные процессы на общественно-политическую составляющую жизни социума.