Россия и мусульманский мир № 5 / 2015

Понятие «законности» может быть перенесено и на философскую истину. Статус истины, таким образом, сохраняется лишь за знанием, которое получается фундаментальной физической наукой. Эдвардс считает, что в принципе можно было бы избежать этой крайней позиции, если признать, что к истине можно двигаться двумя разными путями. Во-первых, это путь репрезентации, которая сама по себе дает образ реальности, а значит, образует истину. Поэтому она так высоко ценится на естественной шкале знания. Но к истине пытаются идти и путем референции.

Когнитивная наука полагает репрезентацию ключевой частью рассмотрения истины как различия между корректными и некорректными репрезентациями. При этом, поскольку репрезентация находится внутри эмпирического мира, это явление мира естественная наука может объяснить. Истина, таким образом, может быть и хорошо просчитана. Иное дело концепция референции.

Концепция референции, считает Эдвардс, основана на интерпретации простого субъект-предикатного предложения. Вера в то, что «а» есть «F», истина, если и только если объект, обозначенный как «а», имеет свойство, обозначенное как «F». Здесь речь идет о соответствии понятий. Эти соответствия могут быть истолкованы либо как каузальные, либо как телеологические. Как в этом случае понимается каузальное соответствие? Ответ на этот вопрос иллюстрируется точкой зрения Линча на отношения между кошками. Если слово «кошка» обозначает кошку, равную всем кошкам вообще, то тогда мы имеем правильное обозначение всех действительных и виртуальных кошек. Это – словесный детерминизм, смысловая игра. Аналогичным образом трактуется и телеологическое соответствие. Кошка, как обозначение кошек вообще, отождествляется с биологической функцией (скажем, ловлей мышей), ментальное обозначение которой относится ко всем кошкам.

Таким образом, проблема соответствия, как проблема истины, находит свое специфическое решение в игре словами и смыслами. Но можно ли в этом случае говорить о реальности истины, или эта «истина» нереальна, то тогда только репрезентационная теория имеет дело с реальностью истины.

Однако, казалось бы, этот очевидный вывод встречает контраргументы.

В качестве такого контраргумента М. Линч выдвигает «проблему горизонта».

Линч исходит из того, что существует целый ряд доменов, иными словами, смысловых сфер, в которых проблема истины не может быть решена с позиций репрезентационизма. Репрезентационизм оказывается перед проблемой широты горизонта истины. Во-первых, истинные верования охватывают объекты, которые существуют и обладают самими качествами независимо от разума. Во-вторых, объект и его качества, которые охватывают таким образом, способны вступать только в непрямое каузальное взаимодействие с нашим разумом 32 . Большинство объектов, которые окружают нас – столы, стулья, автомашины, здания, – доступны нашему пониманию, поскольку их бы не было, если бы не было человеческого разума и человека, который их сконструировал. Но объекты, которые не созданы человеком, как часть естественного мира, заслуживают специального рассмотрения, как существующие независимо от разума, а значит, непознанные.

32

См.: Lynch M.P. Truth as One and Many. – Oxford. Oxford University Press, 2009. – P. 33.

Но даже и созданные предметы могут существовать независимо от личного разума. Возможно ли взаимодействие с ними, а значит, и их познание? Непрямое взаимодействие с объектами возможно: кто-то другой может свидетельствовать вам о существовании и свойствах объекта. И первый и второй аспекты горизонта ставят под вопрос возможности репрезентационализма как универсальной теоретической концепции истины.

Существует ряд других аспектов проблемы истины, в том числе и в повседневных отношениях, когда говорится об истинности или ложности моральных верований и математических знаний. Существует, например, вера в то, что пытки невинного – это неправильное действие. Но признание истинности этого верования трудно совместить с теорией репрезентационализма. Как такое качество, как неправильность действия, поступка, может рассматриваться как часть материального независимого от сознания мира?

В случае с математикой приходится допустить, что существуют независимые от разума абстрактные объекты, которые по определению не являются вещами, с которыми можно вступить в каузальные отношения. Абстрактный объект существует вне пространства и времени, тогда как каузальные отношения реальны лишь в пространственно-временном мире. Таким образом, репрезентационная теория истины, считает Линч, оказывается перед проблемой горизонта. Она верна, но применительно лишь к некоторым, а не всем доменам. Она, таким образом, имеет ограниченный горизонт. Как обойти этот аргумент и спасти универсальность репрезентационной теории? Как кажется, сделать это невозможно.

Однако сторонники репрезентационной теории истины всё же считают, что естественность качеств репрезентационистской теории истины побивает те сомнения, которые рождаются проблемой горизонта. Теория репрезентационизма объясняет универсальность истины ее естественностью. Признание же различных доменов истины ограничивает универсальность естественной истины репрезентационизма.

Чтобы сохранить эту универсальность, необходимо доказать, что моральные и математические истины относятся к домену репрезентационизма. Однако они имеют совсем иные функции. С точки зрения репрезентационизма этические суждения не могут быть истинными или ложными, поскольку они не могут представить объективное, независимое от сознания положение дел.

Но возможна и другая трактовка ситуации, а именно: следует признать, что репрезентативная теория истины не может быть адекватной в некоторых доменах. Исходя из этого, экспрессионисты возражают репрезентистам. Они утверждают, что моральные суждения выражают отношение или желание и никогда от них не ожидается, что они отражают существующую реальность. Напротив, они могут в своем содержании противостоять реальности и противодействовать ей.

Аналогичным образом обстоит дело в математике. Если математика – это созданная совокупностью абстракций фикция, то тогда оперирование математическими абстракциями не следует представлять как изображение натуральной реальности. Очевидно, однако, если моральные и математические универсалии и аксиомы являются всего лишь фикциями, то тогда все их выводы и умозаключения, теоремы и доказательства не могут иметь обязывающей силы. Идентичную силу должны обретать и их антиподы. И в этом случае истинность математических вычислений и моральных принципов станет очевидной. Как эти рассуждения могут относиться к философской истине?

Философская истина относится к специфическому домену, в котором должна проявляться возможность нахождения исходных оснований истинного знания. Здесь действует аналогия с возможностями истинных моральных принципов и математических заключений. В морали существуют принципы и постулаты, которым могут противостоять их антиподы. И те и другие относятся к виртуальной реальности. Однако, если общество будет следовать в массе ложным постулатам, то существование цивилизации будет поставлено под угрозу.

Наиболее наглядно последствия игнорирования виртуальных истин проявляются в геометрии. Если постулаты и умозаключения игнорируются в строительной практике, то начинают рушиться архитектурные ансамбли и производственные сооружения.

В случае с философской истиной дело обстоит аналогичным образом: философская истина предполагает адекватное знание самой ситуации процесса познания. Здесь ложными оказываются представления окончательного познания сущности бытия, как и его полного незнания. Эту истину образно представляет «Сад камней» в Киото. Видение всего сада камней означает в то же время невидение какой-то присутствующей его реальности.