Россия и мусульманский мир № 6 / 2015

Скарантино и Пиччинини также обращают внимание на декларативную ненатуральную информацию, вид информации, ассоциируемый с декларативными предложениями. Эта информация оценивается с точки зрения истины – она может быть истинной или ложной. Но и ненатуральная ложная информация также считается информацией. Существуют также формы ненатуральной информации, которые не подлежат оценке с точки зрения истины.

К числу таких форм информации относится ненатуральная информация, которая не имеет оценки с точки зрения истины. Например, информация, представляющая указание, что нужно делать. Если вы говорите – «пристегните ремни», то вы представляете информацию для пассажиров авиалайнера. Вы информируете, что нужно делать, но эта информация не оценивается с точки зрения истинности или ложности. Она рассматривается с точки зрения ее фактической наличности.

Скарантино и Пиччинини называют акты речи, такие как команды, советы, запрещения, инструкции, разрешения, предположения, настояния, предупреждения, согласия, гарантии, приглашения, обещания, извинения, поздравления, приветствия и многие другие, которые передают информацию, но не ставят целью что-то обрисовать.

Они также обращаются к оценке суждений, которые являются информацией, но в то же время не могут быть признаны в качестве безусловной истины. К их числу можно отнести следующее суждение: «В универсуме повсюду существует жизнь». Это гипотетическая информация о том, что повсюду в универсуме мы можем обнаружить жизнь. Мы знаем, что это суждение не имеет реального подтверждения. Однако это будет информацией, если даже мы знаем, что жизнь не существует во всех частях универсума.

Требовать от ненатуральной информации, чтобы она была истинной, считают авторы, значит не позволять нам понимать недекларативные акты речи как имеющие что-то с передачей информации.

Аналогичные выводы можно сделать и в итоге использования понятия «информация» в компьютерной науке. Компьютеры оперируют данными на основе инструкций. Данные и инструкции, которыми манипулируют компьютеры, внутренне идентичны, хотя играют разную роль. Данные имеют семантический контент. Компьютерные инструкции также интерпретируются семантически. Но инструкции не истинны и не ложны.

Таким образом, понятие «информации» охватывает различные формы семантического контента, которые могут быть истинными, ложными, а также не истинными и не ложными. Это и позволяет авторам относить к информации ложные данные и ложные декларативные заявления. Но это коренным образом видоизменяет всю гносеологическую ситуацию.

Возникает вопрос: почему философы, начиная со времен Античности, говорили о сакральности истины? Как оказывается, информационное общество, превращая информацию в универсальную среду жизни, принятия решений и массового поведения, уравнивает натуральную и ненатуральную информацию.

Происходит десакрализация истины. Приоритет и сакральность истины естественным образом начинают вытесняться из массового сознания, замещаясь достоверностью отправления и получения данных информации.

Приоритет приобретает не истина содержания информации, а эффект воздействия независимо от того, как она оценивается с точки зрения истинности содержания.

Происходит формирование качественно новой духовной среды, реагирующей на получаемый информационный посыл. Соответственно происходит формирование специфических качеств массового сознания, однозначно реагирующего на информационные сигналы, их содержание без какой-либо оценки с позиций истины и не-истины.

Возникает плюральный субъект, обладающий однородными качествами информационных реакций и массового поведения. Поведение субъекта управляется информацией, которая, как правило, не поддается оценкам, соответствующим критерием истины и не-истины.

Принимая облегченное и не требующее критического самоопределения информационное управление всеми формами личного поведения, индивид утрачивает то, что называлось «духовностью», личную идентичность, которая в своей основе видела совокупность универсальных нравственных и правовых принципов, объединенных двумя основными категориями – добра и справедливости. Поведение во всем многообразии жизненных ситуаций, их сложности и противоречивости, сталкивалось с внутренними духовными границами, переступить которые означало потерять самого себя как позитивную личность и уважение своего социального окружения.

Это то, что подпадает под понятие человечности, а значит, и взаимного отношения, независимо от этнических, национальных, социальных и культурных спецификаций.

Теперь ситуация начинает меняться. Поведение обретает ситуационный характер, информационная достоверность которого имеет приоритет по отношению к философским категориям добра и справедливости. Вместе с тем происходит постепенная деструкция оснований духовной коммуникации: если ослабевают универсальные нравственные и правовые ориентиры внутри личного самосознания, то формы коммуникации определяются изменяющимся характером жизненных ситуаций. Стоящие над ними универсальные нравственные и правовые ориентации воспринимаются как маниловщина и лицемерие.

Потенциальная безграничность характера жизненных ситуаций, а значит и беспредельность их информационной достоверности, становится предпосылкой формирования внутреннего мира личности, который не может иметь ни определенного начала, ни твердой основы зрелой жизни, ни смыслового её завершения.

Кардинальные изменения претерпевает и способность мышления. Если традиционно формирующаяся способность мышления позволяла отличать разум как концептуальное познание от рассудка как понимания восприятий, т.е. многообразия эмпирических реалий, то теперь все явления сознания воспринимаются как информация, внутренние различения которой опосредуются характером её воздействия на принимаемые решения и формы поведения.

Если определенность истины является основанием необходимости той или другой формы поведения, то достоверность бесконечного многообразия информации предопределяет случайный характер массового поведения.

В известном смысле можно рассматривать первоначальные стадии формирования и эволюции цивилизаций как стадии решения ключевой программы соединения случайных форм поведения и человеческих отношений с необходимыми формами, соответствующими интересам формирования устойчивых цивилизаций.

Исходная истина в решении этой проблемы состоит в свободном подчинении личной воли тому закону, который обусловливает безусловную устойчивость цивилизации как целого.

Для того чтобы это превратилось в реальность массового поведения, должны возникать духовно-социальные образования, обладающие безусловным авторитетом, в котором социальная масса, наряду с несомненным убеждением видит не только что-то полезное и необходимое для себя в силу каких-то конкретных причин, но и реальное выражение беспримесной истины и несокрушимой правды.

Именно выражение беспримесной истины и несокрушимой правды воспринималось критическим умом скептически, поскольку для безусловной доказательности истины такого восприятия необходимо эмпирическое видение универсального бесконечного.

Но универсальное бесконечное недоступно зрительному, слуховому, тактильному, вкусовому, нюхательному восприятию. Однако универсальное бесконечное, как невидимая душа мира, влияет на возникновение внутренней гармонии рождающейся цивилизации, на метаморфозы её исторических форм. И только философия может делать видимой невидимую душу мира.