Россия и мусульманский мир № 6 / 2015

Философ – носитель исторических форм души мира, принимаемых ею образов. Сверхчеловек – разрушитель этих образов, как воплощение фантастической недостоверности. Столкновение исторических форм цивилизационной истины и не-истины выражает внутренний динамизм становления совершенного человека, олицетворяющего несокрушимую силу человечности.

Оформление этой силы в философских категориях можно занести в число ненатуральной информации. К этому в своей сущности и сводится позитивистская критика философской метафизики. Как кажется, совершенно невозможно вывести ключевые категории философии из зоны ненатуральной информации. Вместе с тем философская истина в своей сущности есть превращение ненатуральной информации в натуральную, а открытый философский вопрос в закрытый. И эта операция осуществляется философским гением, создающим духовное видение сущности Бытия, которая воспринимается как исходное истинное начало, определяющее адекватность различных форм знания конкретных явлений материальной и духовной жизни человека. И этот процесс превращается в духовное расширение исходных оснований цивилизационной жизни, создающее возможности свободного выбора жизненных ориентиров в определении истины пути. Этот выбор оказывается в пределах цивилизационной истины.

Эта ситуация напоминает результаты музыкального творчества гениев, создающих различные формы музыкальной гармонии, находящиеся в пределах подлинного искусства. Вы не ошибаетесь в любом выборе своих представлений, преклоняясь перед творчеством либо Баха, Бетховена и Шопена, либо Чайковского и Рахманинова. Аналогичным образом вы не выпадаете из реалий истины, находясь во взаимодействии с процессом философского мышления великих гуманитарных гениев. Это объясняется тем, что при всех отличиях философских доктрин в их основании лежит общий знаменатель – раскрытие истины Бытия, самореализация в которой означает цивилизационное возвышение человека. Это – зафиксированное уже в древних манускриптах возвышение человека из скотского состояния в направлении солнца. Обратное движение от света солнца к скотскому состоянию начинается с десакрализации философской истины, с обоснования того, что истина и не-истина имеют равноправное значение в тех информационных понятиях, которые дают объяснение мотивов выгодного здесь и сейчас поведения, поведения свободного и имморального, открывающего верный путь к положению господства. Это – процесс десакрализации человека как носителя духовной истины. Философская истина выявляет основания начала этого процесса и его конечный результат как рождение человека созидателя цивилизационной гармонии. Такой человек является носителем универсальной человечности как формы легитимизации сакральности человека.

Человек, впавший в скотское состояние, и почувствовавший себя сверхчеловеком, заставляет человечество заглянуть в бездну, думая при этом, что он находится на пути к высшей глобальной власти.

Человечество уже получило свой урок от случившегося в XX в. духовного перерождения некоторых европейских наций.

ХХ век в идеологических формах нацизма и милитаризма провозгласил в качестве практической истины разделение человечества, предлагая начать очищение земли от «человеческого мусора», ревизуя универсальные основания философской истины на основе метафизики воли к власти.

Философская истина одержала победу над моторизованными армадами объединенных сил европейского фашизма, обрушившихся на Советский Союз.

XXI век сталкивается с фактом: сохранившиеся кое-где ростки фашизма стали давать новые всходы. И если человечество вовремя не одумается, то «урожай», который созревает на новых дьявольских полях, превратит цветущую Землю в марсианскую пустыню.

Статья предоставлена автором для публикации в бюллетене «Россия и мусульманский мир».

Российское мусульманство: призыв к осмыслению и контекстуализации

Д. Мухетдинов, кандидат политических наук, первый заместитель председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации, член Комиссии по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации

«Я не пожертвовал бы ни одной капли чернил для этих заметок, если бы одну минуту сомневался в блестящем будущем моего отечества и живущего в нем мусульманства. Я верую, что рано или поздно русское мусульманство, воспитанное Россией, станет во главе умственного развития и цивилизации остального мусульманства. Цивилизация, родившись на крайнем востоке и постепенно до сих пор продвигаясь на запад, ныне, кажется, начала обратное движение на восток, и на пути ее русские и русские мусульмане, мне кажется, предназначены быть лучшими ее проводниками» [И.Б. Гаспринский «Русское мусульманство (суть джадидизма)»].

В одной из немногих статей, посвященных осмыслению феномена российского мусульманства, наш выдающийся мыслитель Исмаил-бей Гаспринский отметил, что мусульманское население чувствует лишь внешнюю, формальную связь с Российской империей. Эта связь ограничивается обязанностями, повинностями и самоотверженным служением. Но этого мало. По мнению Гаспринского, желательно, чтобы «эта еще внешняя, официальная связь приобретала все более и более нравственный характер; чтобы она неустанно укреплялась и оживлялась сознанием не только ее политической необходимости, но и сознанием ее внутреннего исторического значения и полезности; желательно, чтобы русское мусульманство прониклось убеждением в том, что Провидение, соединив его судьбы с судьбами великой России, открыло пред ним удобные пути к цивилизации, образованности и прогрессу» 28 . Эти мысли сформулированы в 1881 г. Гаспринский, будучи прогрессистом и сторонником просвещения, надеялся, что русский народ поможет мусульманским народам получить образование по новоевропейскому типу, «просветиться». Сейчас данная мысль уже не так актуальна. Однако Гаспринскому удалось узреть более важную проблему: почему Провидение соединило судьбы российских мусульман с судьбами великой России? К какой этноконфессиональной специфике привело соединение этих судеб? И что имеется у российских мусульман такого, чего нет у других мусульман?

28

См.: [Гаспринский 1881].

Я полагаю, что внешнеполитические и идеологические вызовы заставляют нас всерьез поставить вопрос о том, чем является само российское мусульманство. Нужно попытаться понять: что это за этноконфессиональная реальность? Чем она может быть интересна другим мусульманам? В чем её специфика? Что она может дать миру? Какое место она занимает в российской общественной жизни и политике? Как сохранить традицию и преемственность? Какие угрозы стоят перед ней? Наконец, насколько она актуальна для перспектив мусульманства в целом и для будущего нашей Родины – Российской Федерации. В данной статье я попытаюсь дать свои ответы на поставленные вопросы.

Я оперирую термином «российское мусульманство» по нескольким причинам. Во-первых, этот термин касается граждан Российской Федерации, в том числе тех, которые не считают себя этническими русскими, поэтому он находится в более выигрышном положении, чем термин «русское мусульманство», который может восприниматься некоторыми людьми как шовинистический. Во-вторых, «российское мусульманство» – это более корректный термин, чем «российский Ислам» (или «русский Ислам»). Ислам не может быть русским, арабским, татарским или турецким; Ислам един, поскольку это универсальное послание, дарованное Аллахом всем народам. Однако верно то, что, попадая на определенную социокультурную почву, Ислам приспосабливается к ней и дает оригинальные ростки. Но в таком случае мы имеем дело не с особым Исламом, а с особой практикой Ислама, или с особой мусульманской культурой. Нельзя говорить о «российском Исламе», зато можно смело утверждать существование «российского мусульманства» как конгломерата мусульманских культур на территории РФ. Наконец, в-третьих, термин «российское мусульманство» имеет то преимущество, что он обозначает не только российскую практику Ислама, но и самих верующих, мусульман России.

В статье я провожу различие между «российским мусульманством» как социокультурной реальностью и «российским мусульманством» как концептом, или идеологемой. Отрицать специфичность мусульманских культур России было бы нелепо. В то же время осмыслять эти культуры, эти практики Ислама, можно по-разному. Подобное осмысление тесно связано с изучением национальной истории, и оно само по себе ценно. Я привожу некоторые примеры такой рефлексии, но за более подробными объяснениями отсылаю к специализированной литературе. Больше внимания я уделяю концепту российского мусульманства, т.е. идеологической конструкции, которая бы позволила схватить базовые особенности российского мусульманства и выявить его место в контексте современных социально-политических, философских и цивилизационных трендов. В этом и заключается контекстуализация феномена. Концепт российского мусульманства – это ответ на вопрос о том, как в современных условиях выжить этому мусульманству, не утратив свою идентичность. Поскольку контекстуализация занимает в статье центральное место, то довольно много внимания уделено смежным геополитическим и идеологическим темам. Очевидно, это необходимо для оценки долгосрочных перспектив и выработки адекватной стратегии.

Статья состоит из семи частей. В первой части я анализирую демографическую ситуацию, сложившуюся в современной России, а также даю проекции на будущие десятилетия от специалистов. Налицо тенденция к возрастанию роли Ислама в российской общественной жизни, что может привести к кризису российской идентичности и её трансформации. Во второй части я анализирую геополитический и идеологический контекст. Как я показываю, мир отходит от однополярной модели в сторону многополярной, и одним из таких полюсов может стать евразийское пространство, с ядром в виде Российской Федерации. Кремлевская элита руководствуется протоидеологией неоевразийского толка, компонентами которой являются защита традиционных ценностей, традиционный мультикультурализм и умеренный консерватизм. Эти тенденции открывают широкие возможности для российских мусульман. В третьей части для обоснования легитимности вопроса о российском мусульманстве я обращаюсь к проблеме соотношения Ислама и этничности. Как я показываю, Коран нигде не учит тому, что нужно отказываться от собственной этничности и что этничность не имеет значения; духовный путь возможен только в русле этничности. В четвертой части я обращаюсь к российскому мусульманству как социальному феномену и показываю, что такая формулировка понятия легитимна. В качестве примера я также даю беглый анализ татарской мусульманской культуры. В пятой части я рассматриваю концепт российского мусульманства и демонстрирую, что этот концепт по всем направлениям вписывается в общий неоевразийский тренд, заявленный кремлевской элитой; кроме того, я подчеркиваю особую мировоззренческую близость евразийских традиций и выделяю свойственные им всем черты. В шестой части я вкратце анализирую основные вызовы, которые стоят перед российским мусульманством, и особое внимание уделяю процессу глобализации и диктату европейских ультра-либеральных ценностей. Наконец, в седьмой части я резюмирую полученные результаты и ставлю вопрос о том, какую роль в складывающейся российской идентичности должен сыграть Ислам.

Статья не претендует на полноту, а те решения, что я излагаю, являются предварительными. Как отмечено в заглавии, это, прежде всего, призыв к осмыслению и контекстуализации, так что любые замечания приветствуются.

1. Демографический контекст

Демография – это главный фактор выживаемости и исторической дееспособности общества. Насколько бы ни были масштабными идеологические проекты и какие бы концепции ни формулировались, народ, не воспроизводящий сам себя и подверженный быстрому вымиранию, не может ставить перед собой серьезных исторических задач. Похоже, именно так обстоит дело с коренным населением Европы. В последние декады XX в. наблюдались демографический кризис и резкое снижение числа коренных европейцев, что явилось одной из причин обращения к массовой иммиграции, в том числе из мусульманских стран. Низкая рождаемость в сочетании с относительно низким уровнем смертности ведет к постепенному старению и вымиранию белого населения; фактически это означает неминуемую трансформацию этноконфессиональной структуры Европы и повышение роли мусульманского фактора. Причины демографического упадка многочисленны, но коренная причина заключается в мировоззренческом сдвиге, в изменении взглядов на семью и деторождение, что имеет под собой, безусловно, и экономические основания. Культ мини-семьи, одиночного существования («стокгольмская модель»), экономическая эмансипация женщин, феминизм и либертариан-ство, утрата религиозности, массовое использование контрацепции, легализация абортов и пр. – всё это ведет к демографическому кризису, который со временем – ввиду вызванной экономическими соображениями иммиграционной политики – порождает кризис идентичности.