Россия и современный мир №2 / 2015

Так, неоднократно занимавший министерские должности в российских правительствах С.В. Калашников в одной из своих книг приводит таблицу, из которой следует, что в 1999 г. децильный коэффициент был равен 13,3 [5, с. 105]. Однако в другом месте этой же самой книги упомянутый автор утверждал, что в 1999 г. «соотношение доходов 10% наиболее и наименее обеспеченного населения… достигло 28 раз» [5, с. 63]. Этот пример заставляет прислушиваться к мнению тех, кто считает, что официальная статистика в РФ нередко существует в двух ипостасях: «для служебного» и для общего пользования [10, с. 275–278].

Следует учитывать и тот факт, что даже идеально чистая официальная статистика не могла бы в полной мере отразить степень социального расслоения по доходам. Для этого нужно учитывать владение недвижимостью, ценными бумагами и другими активами, а также статус в процессе принятия управленческих решений. Есть и другие связанные со спецификой РФ важнейшие причины неизбежного занижения рассматриваемого показателя. Среди них – невозможность даже относительно точного определения размера доходов самых низших, но весьма многочисленных слоев (бомжи, беженцы и др.).

Важно отметить также, что данные таблицы 1 отражают усредненную ситуацию по стране. Тенденции же дальнейшего социального развития РФ в большей мере отражаются в тех регионах, которые идут в авангарде проводимого курса, среди которых особое место занимает Москва. Но именно здесь продолжается дальнейшее разрастание пропасти между наиболее и наименее обеспеченными слоями населения. По данным агентства «PartnerSearch», коэффициент фондов в Москве значительно больше общероссийского и продолжал расти [6].

Теоретически рассуждая, высокая степень социального расслоения общества может быть нивелирована инструментами социальной политики. Однако приведенное предположение не соответствует реалиям российской жизни, что выявляют другие важнейшие базисные индикаторы, с помощью которых определяется вектор социальной политики. Это позволяет прояснить направленность социально-политического развития, степень социальности государства.

Прогрессивная социальная политика смягчает дифференциацию доходов, содействует определенному выравниванию жизненных шансов представителей различных социальных страт, как это происходит в классических социальных государствах. При этом средства, выделяемые на социальные нужды, несмотря на универсализм государств благосостояния, пусть и не со слишком большим уклоном, текут в направлении «сверху – вниз». В России же, учитывая ее дифференциацию по доходам, финансы должны были бы перетекать «сверху – вниз» значительно более отвесно. Как это происходит на самом деле в одном важном аспекте социальной политики, показывают нижеприведенные эмпирические данные (табл. 2).

Таблица 2

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ДОМАШНИХ ХОЗЯЙСТВ, ПОЛЬЗОВАВШИХСЯ ЛЬГОТАМИ ПО 10%-ным ГРУППАМ НАСЕЛЕНИЯ В 2004 г. (по материалам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств; в %)

Источник: Росстат 26 [8, с. 207].

Примечания: Слева римскими цифрами обозначены 10%-ные группы населения по доходам. Под цифрой I – группа с минимальными доходами. Сверху под арабскими цифрами – 1) получатели хотя бы одного из перечисленных видов дотаций и льгот; 2) получатели дотаций и льгот на питание; 3) на оплату транспортных услуг; 4) на оплату жилья и коммунальных услуг; 5) на ремонт, строительство и покупку жилья; 6) на оплату отдыха; 7) на медицинское обслуживание; 8) на содержание детей в детских дошкольных учреждениях; 9) на обучение детей и взрослых; 10) на другие цели.

26

Весьма примечательно, что указанный статистический сборник стал последним, в котором Росстат выпустил в открытый доступ данные по предоставлению льгот различным по уровню доходов децилям российского населения. После принятия Федерального закона Российской Федерации от 22 августа 2004 г. № 122-ФЗ (О «монетизации льгот») эти данные стали выглядеть чрезмерно неудобными.

Официальные данные убедительно показывают, что самые бедные имеют относительное, но не абсолютное преимущество по дотациям и льготам перед самыми богатыми лишь на содержание детей в детских дошкольных учреждениях, да и то лишь потому, что богатые проявляют малый интерес к этому социальному благу. В целом же основной вектор социальной политики российского государства устойчиво ориентирован на перекачку средств «снизу – вверх».

Российское государство выступает своего рода камертоном в корпоративной социальной политике, в которой движение средств также идет в направлении, противоречащим сути социального государства: «снизу – вверх». Это подтверждают данные о располагаемых ресурсах и расходах на конечное потребление в зависимости от уровня среднедушевых располагаемых ресурсов по 10%-ным (децильным) группам населения (табл. 3).

Таблица 3

СТОИМОСТЬ УСЛУГ, ПРЕДОСТАВЛЕННЫХ РАБОТОДАТЕЛЕМ БЕСПЛАТНО ИЛИ ПО ЛЬГОТНЫМ ЦЕНАМ ПО ДЕЦИЛЬНЫМ ГРУППАМ (в среднем на члена домохозяйства в месяц, руб.)

Источник: Росстат [4, с. 16–17].

Примечание: Здесь в группировках по децилям первая и десятая группы означают: первая – с наименьшими располагаемыми ресурсами; десятая – с наибольшими располагаемыми ресурсами.

Еще одним важнейшим критерием оценки государства, позволяющим прояснить вопрос о его характере, является степень преобладания бюджетных расходов на исполнение социальных функций над затратами на бюрократические и силовые структуры.

Таблица 4

СТРУКТУРА РАСХОДОВ (в %) ГОСУДАРСТВЕННОГО (КОНСОЛИДИРОВАННОГО) БЮДЖЕТА ПО ФУНКЦИОНАЛЬНОМУ ТИПУ 27

** Федеральный бюджет.

27

Источники данных: Government Finance Statistics Yearbook, 2008, 2010, 2012. IMF, Washington, 2008, 2010, 2012.

Источник: Росстат [7, с. 199].

Столбцы: 1 – год; 2 – услуги органов государственного управления; 3 – оборона, общественный порядок и безопасность; 4 – экономические услуги; 5 – защита окружающей среды; 6 – жилищно-коммунальное хозяйство; 7 – здравоохранение; 8 – отдых, культура и религия; 9 – образование; 10 – социальная защита.

Проанализируем данные, содержащиеся в таблице 4, с точки зрения соотношения расходов на приоритетные государственные нужды, включая силовые структуры, и социальных расходов. Для этого вынесем за скобки 4 столбец. При этом сумма цифр, содержащихся во 2 и 3 столбцах, будет характеризовать расходы на полицейско-бюрократические услуги, а в 5–10 столбцах – социальные расходы. В этом случае искомое соотношение будет выглядеть следующим образом: Россия – 36,3:53,8; Австрия – 17,4:72,0; Бельгия – 21,2:67,6; Болгария – 21,1:65,9; Венгрия – 25,1:63,0; Германия – 19,5:72,7; Дания – 18,1:75,9; Италия – 24,4:68,5; Кипр – 33,4:58,3; Латвия – 18,5:62,6; Литва – 18,9:70,7; Мальта – 19,7:68,4; Нидерланды – 18,1:71,1; Польша – 20,3:66,3; Португалия – 21,5:67,7; Румыния – 24,2:57,9; Словакия – 24,1:61,9; Великобритания – 21,1:72,5; Финляндия – 18,7:72,6; Франция – 17,9:75,9; Хорватия – 22,2:67,2; Чехия – 19,8:65,9; Швеция – 18,9:72,2.

Как мы видим, ни одна из названных стран – членов ЕС, за исключением находившегося в 2011 г. в тяжелом кризисе Кипра (отметим, однако, что в приведенной таблице отсутствуют сведения по таким проблемным в то время странам, как Греция, Ирландия, Испания), не имеет даже близко столь неблагоприятного соотношения по исследуемому параметру, как Россия. При этом для более точной оценки социальной ситуации в РФ не следует забывать о весьма специфическом использовании здесь социальных расходов, о чем шла речь выше.

Важным критерием социальности государства является динамика изменений минимальных социальных гарантий. Но и здесь ситуация в РФ крайне далека от благополучия в социальных государствах, о чем красноречиво свидетельствуют эмпирические данные, включенные в таблицу 5.

Приведенные в статье эмпирические данные убедительно показывают, что в социальном отношении Западная Европа и Россия находятся в совершенно разных и далеко не смежных весовых категориях. На важнейшую причину этого указывалось в исследовании Института социологии РАН «Бюрократия и власть в новой России: позиции населения и оценки экспертов», где справедливо отмечалось, что, «хорошо понимая специфику интересов российской бюрократии как особой социальной группы, сами государственные чиновники видят ее прежде всего в сохранении и постоянном увеличении своего влияния и власти, защите собственных интересов. Мы сталкиваемся с феноменом сформировавшегося классового сознания, в котором осознанные государственной бюрократией собственные интересы противопоставляются интересам общества» [2, с. 95; выделено автором доклада]. Именно это обстоятельство является главной причиной специфического формирования и функционирования российской социальной политики.