Россия и современный мир №3 / 2013

Большинство диктаторов в истории были маниакально подозрительными, но не всякий был готов поступить, как Сталин, который узнав, что дочь Светлана встречается с кинорежиссером-евреем А. Каплером, объявил последнего английским шпионом и отправил в Воркуту, где тот отрабатывал лагерный паек фотографом. «Сам по себе Сталин не был злым человеком. Но неимоверно тяжелая жизнь… коварство и низость, цинизм и жестокость многих, его интеллектуальное, нравственное и социальное одиночество сделали свое», – разъясняет нам Р.И. Косолапов 11 . Что ж, кумиров не судят. При желании можно даже увидеть в их поступках некую высшую волю, как это сделал совсем недавно, 20 апреля сего года, А. Пушков в своем «Посткриптуме», заявив, что «сталинский ледоруб, вонзившись в череп Троцкого, был орудием божественного возмездия» 12 .

11

Косолапов Р. Незагадочный Сталин // Советская Россия. – 15.01.1998. – С. 5.

12

Не осталась для зрителя незамеченной и извлеченная из архивов ведущим программы карикатура на Троцкого 1930-х годов юдофобского стиля (ну, понятно, противный длиннющий нос и пр.). Неясно другое: Пушков объявил Троцкого инициатором ГУЛАГа и массовых репрессий. Выходит, Сталин был верным троцкистом?

У современных сталинистов нелегкий выбор: либо ради благопристойности собственного имиджа в этических и правовых условиях ХХI в. осудить подозрительность, жестокость, готовность Сталина пожертвовать огромным числом человеческих жизней ради избранного им политического курса и, соответственно, ради сохранения своей верховной власти, без которой этот курс осуществить невозможно (словом, осудить все то, что вызывает неприятие привыкших к нормальной жизни людей) – либо проявить последовательность и вознести внутренне одобряемое ими неограниченное и внеправовое революционное насилие на щит (рискуя, что сограждане их не поймут). Учась у самого Сталина как непревзойденного манипулятора и тактика политической борьбы, они могли бы предпринять и то, и другое – насытить пропаганду гуманистическими лозунгами (как привлекательна была «сталинская конституция»!), а когда им потребуется, провести масштабные репрессии 13 .

13

Однажды – в программе А. Соловьёва «К барьеру» – А. Проханов уже сподобился пригрозить репрессиями своему визави В. Ерофееву.

Но не столь давно вырисовался и пресловутый «третий» вариант: очистить имидж Сталина от диктаторской грунтовки и ретушировать его под… демократа. Эту операцию под кодовым названием «Иной Сталин» осуществил Ю.Н. Жуков в одноименной книге 2003 г. Согласно автору, Сталин, опираясь на небольшое число единомышленников («узкое руководство» или «группа Сталина») намеревался вывести Советы депутатов трудящихся из-под партийного контроля, превратив их на деле в самостоятельную ветвь власти; кроме того, он хотел, чтобы первые секретари региональных партийных организаций избирались в Советы на альтернативных выборах наряду с представителями других общественных организаций. Речь таким образом шла о радикальном реформировании политической системы СССР. Эти планы Сталина, которым противилось большинство партийных бонз («широкое руководство»), именуются автором «совершенно новой темой» в политике партии [10, с. 429]. Ну, что касается деклараций о важнейшем значении Советов в жизни страны, ничего принципиально нового в них не содержалось, их было предостаточно еще раньше в устах и Сталина, и Ленина, и всех большевистских вождей. Само же изображение Сталина «одиноким героем», пекшимся о воплощении на практике демократических принципов вопреки косности едва ли не всей партийной верхушки, не выдерживает критики.

Пусть Ю.Н. Жукову возразит сам Ю.Н. Жуков.

Попытки Сталина «обуздать партократию» он называет противоречивыми. Почему они были противоречивы? Потому что Сталин-де боролся с нею, «сначала пойдя ей на уступки, наделив неограниченными правами, затем обрушив репрессии против нее» [10, с. 462]. Что получается? Тот человек, которого все безудержно славословили и все панически боялись, реальный властелин, крушивший и «правую» и «левую» оппозицию (которую автор, кстати, примечательным образом называет «рудиментарной» – там же, с. 126), самолично, но вынужденно, то ли благодаря, то ли вопреки своей «демократической» натуре, вручил нижестоящему руководству права развернуть массовые репрессии в 1936–1937 гг. Выходит, Сталин был слаб и сам побаивался этих людей. Но если он потом все-таки сумел их репрессировать, значит, был не так уж слаб, скорее силен. А если силен, почему репрессировал последних после развязанного ими террора, а не до, почему дал им возможность залить страну кровью?

«Широкое руководство» (т.е. руководители обкомов и крайкомов), отмечает автор, к Пленуму ЦК в октябре 1937 г. уже потеряло 24 человека, которых репрессировал Сталин, причем об этом объявил он сам, поставив на их место более преданных ему людей [10, с. 487–488]. Что же мешало ему вместе с ними продолжить линию на демократизацию общественной и партийной жизни? А то, пишет автор, что после 1937 г. в «узком руководстве» стали преобладать «ястребы», сторонники жесткого недемократического курса [там же, с. 490] – да ведь это были люди Сталина! Не Троцкого, не Зиновьева, Каменева и Бухарина, их уже не осталось на политической сцене, а самого «отца народов».

Действительно, таким образом, интерпретируемые акции Сталина выглядят противоречивыми – но это и требуется современным сталинистам: чтобы диктатор не выглядел одномерным историческим злодеем. Вот только противоречия обнаруживаются не столько в действиях Сталина, сколько в их истолковании.

Антитеза «широкое руководство» vs «узкое руководство» ложна в своей основе и ставит единственную цель обелить Сталина. Даже если условно принять эту схему, она ломается, как только мы видим, насколько текучим был состав и «широкого», и «узкого» руководства в силу чисток и репрессий. Сталин добивал старые партийные кадры руками молодых, натравливал «левых» на «правых» и наоборот, постоянно перетряхивал номенклатуру – и в этой перетряске никто не был застрахован от участи жертвы даже в самом «узком руководстве» в случае несогласия с диктатором.

Итак, на вопрос «один ли Сталин отвечает за массовый террор» с логичным ответом «конечно, не один», наиболее компетентный и тонкий из всех исследователей, оправдывающих сталинизм, отвечает: вообще не Сталин, все, кроме Сталина. Именно так он понят и будет понят недипломированными, простыми сталинистами сегодня, именно так его понимают многие сегодняшние коммунисты – члены КПРФ. Пришло время, когда историческая память в очередной раз деформируется катастрофическим несовпадением деклараций и реальности, а разочарование в сегодняшнем дне побуждает искать правду в дне вчерашнем. Поэтому открываются памятники Сталину, а его портретами обклеиваются автобусы. Коммунистическая печать также пестрит портретами Сталина и аллилуйями ему; лейтмотив леворадикальной пропаганды – «Вернем время побед!» 14 .

14

Правда Москвы: Информационный бюллетень МГК КПРФ. – 2011, октябрь. – С. 8.

Если речь идет о победе над собственным народом, то пропагандистам КПРФ не следует забывать, что их лидер Г.А. Зюганов, когда-то определенно осуждавший Сталина, а теперь склонный поклониться ему, все же признал: в период сталинизма «за 20 лет репрессировали 15 миллионов» 15 .

Готова ли страна к новым победам такой ценой? Или даже существенно меньшей, но с шестью нолями? Есть уверенность, что 99% россиян не отдают себе отчета в том, что Сталин без кровавого насилия (назовем вещи своими именами, тут даже термин «репрессии» не вполне релевантен) – это не Сталин 16 . «Иной Сталин» – это в лучшем случае человек, который держит на руках десятилетнюю стахановку Мамлакат Нахангову; в политике «иного Сталина» не было.

15

Зюганов Г. Съезд «Единой России» напомнил мне худшие образчики массовок КПСС // Новая газета. – М., 2011. – 30 ноября. – С. 13.

16

Проводя неблагоприятное для современной России сравнение со сталинской Россией, журналист М. Шевченко заявил, что в годы сталинских репрессий не было массовых судебных процессов, в которых подсудимых было бы 58, как по делу о теракте в Нальчике в 2005 г. Возражая ему, политолог Д. Орешкин напомнил, что только по одному делу «Всеукраинского центрального блока» осенью 1937 г. в Соловецком лагере были расстреляны 134 человека %B5% D0%B2%D1%87%D0%B5%D0% – посещение 29 мая 2013 г.).

«Демократ Сталин» – это оксюморон. Задумывался ли он о возможности многопартийной системы в Советском Союзе, как уверяет Ю.Н. Жуков? Почему бы и нет? Политик макиавеллианского типа взвешивает все варианты развития государства. Но что бы Сталин ни говорил или писал в неподлежащих разглашению беседах и документах, обнаруженных автором, реальное значение имеет то, что он разъяснял и диктовал стране. «Несколько партий, а значит и свобода партий может существовать лишь в таком обществе, где имеются антагонистические классы… В СССР имеется почва только для одной партии, Коммунистической партии», – вот действительное политическое кредо Сталина [27, с. 523]. Воистину, было бы странно, если бы он, жесточайшим образом боровшийся с внутрипартийной оппозицией, даже «рудиментарной», желал бы появления оппозиции в лице других политических организаций.

Хотел ли Сталин, чтобы председатель президиума Верховного Совета СССР избирался всем народом, всем «демосом»? Нет, конечно, и он сам объяснил почему, отклоняя предлагавшую этот вариант поправку к проекту Конституции СССР 1936 г.: «Я думаю, что это дополнение неправильно… в СССР не должно быть единоличного президента, избираемого всем населением… могущего противопоставить себя Верховному Совету» [27, с. 531]. Все просто: оставаясь единственным источником принятия высших стратегических решений, Сталин мог контролировать Верховный Совет, и ему не нужен был еще один равный ему (а формально и более легитимный) источник влияния на развитие страны, который мог в какой-то ситуации оказаться оппозиционным.

Если наряжать Сталина в тогу политика-демократа, воевавшего с зажравшейся партократией, свойственно пока лишь небольшому числу историков и публицистов, то изображение его «эффективным менеджером», похоже, импонирует многим рядовым россиянам, которых приводят в праведный гнев царящие в нынешней России беззаконие и преступность. Бесспорно, коррупция в Советском Союзе и особенно в сталинское время была неизмеримо ниже сегодняшней. С помощью не только политических репрессий, но и неукоснительных уголовных наказаний (украл колосок – в лагерь), которые насыщали миллионными рабочими руками гигантские стройки социализма, сравнимые со стройками Древнего мира и Петра I как по характеру труда (рабского), так и по числу жертв, партийно-государственное руководство периода сталинизма добивалось исполнения трудовой дисциплины. Огромную роль наряду с этим играл добровольный трудовой энтузиазм масс – тогда еще вовсю действовал фактор доверия коммунистической идеологии и надежд на никем дотоле не виденное светлое будущее.