Россия и Япония: стравить!

Безобразов — это одна из фигур корейских концессионных авантюр, о которых читатель скоро узнает подробнее... А Тарле продолжает:

«Все это — тот прочно утвердившийся исторический лубок, который не в состоянии выдержать даже первого прикосновения критического анализа. Почему на императора Николая всегда«имели влияние» только такие ротмистры и гадатели или тибетские врачи (тут, читатель, прошу сделать маленькую зарубку на памяти относительно «тибетских врачей», она нам скоро пригодится.— С.К.)... Каким образом «некий отставной ротмистр» мог без малейшего труда побороть Витте, не представляя собой... никакого значения, — все эти вопросы ничуть Витте не беспокоят».

А с чего они должны были его беспокоить, если Витте сам таких безобразовых и «тибетских врачей» Николаю и подсовывал?

Угу, уважаемый читатель, именно так! Зарубочка на памяти насчет «тибетских врачей» сделана?

Очень хорошо, она, повторяю, нам скоро пригодится...

Порт Дальний (по-китайски — Далянь, Далян) мы построили на кончике Ляодунского полуострова.

Кончик этот был арендован Россией у Китая в 1898 году сроком на 25 лет (всего-то!) под плату за коллективный «дружественный совет» Японии пересмотреть Симоносекский договор с Китаем.

Обошелся нам этот Дальний-Далянь в 30 миллионов рублей, но строили мы его «для дяди», а точнее — для японцев. После поражения в Русско-японской войне Дальний надолго стал японским Дайреном.

Уважаемый читатель! В 1896 году будущий выдающийся исследователь Приморья Владимир Клавдиевич Арсеньев окончил Петербургское юнкерское училище и вскоре был назначен в 3-й Западно-Сибирский батальон, расквартированный в Красноярске.

До Красноярска путь неблизкий, но проблем с тем, чтобы добраться до места службы, Арсеньев не видел, потому что как раз до Красноярска и шла тогда железная дорога.

Приехав, Арсеньев явился к начальнику гарнизона:

— Ваше высокопревосходительство! Поручик Арсеньев! Представляюсь по случаю прибытия на место службы в 3-й Западно-Сибирский батальон!

— Голубчик! Да мы ведь его уже три года как перевели во Владивосток!

— ?

— А что же это? Неужели об этом не знали в Петербурге...

— Как видите, ваше высокопревосходительство!

— Вот так-так... Ни в военном министерстве?

— ??

— Ни в Главном управлении Генерального штаба?

— ???

И отправился поручик Арсеньев в долгий путь на перекладных...

Долго ли, коротко, но пролетели тысячи верст сибирских то ли дорог, то ли бездорожья. На пути попался ему солдатский бивак. На погонах солдат шифр «8 В. — С. Б.».

— Братцы! А третьего Западного батальона не встречали?

— Мы самые он и есть, ваше благородие...

— ?

— Так что переименовали...

Арсеньев чуть не вывалился из возка — не поверил. Потом все же вывалился и пошел к командиру части.

Как оказалось — части своей собственной, обретенной за триста верст от... Владивостока.

Батальон топал пешим ходом все три года. Частично сменился личный состав — уходили в запас солдаты, менялись офицеры. Бывало, «полку» (в смысле — батальона) убывало за счет смертей служивых. Бывало, «полку» прибывало за счет того, что рожали новых будущих воинов офицерские жены.

Зимовали по деревням, в хорошую погоду путешествовали...

Пешком.

Три года...

Читатель мой! Уважаемый, дорогой мой читатель! От русского Красноярска через всю русскую Сибирь и русский же Хабаровский край до русского Владивостока не было железной дороги по русской территории.

В преддверии XX века...

А всякие там витте и романовы отваливали огромные народные средства на постройку якобы русских дорог у черта на куличках за границей.

И проворачивали все эти аферы якобы русские «радетели за Отечество» в полном согласии друг с другом.

Вот к этому утверждению и небезынтересная иллюстрация...

Но вначале спрошу: зарубочка на памяти о «тибетских врачах» сохранилась?

Очень хорошо. Здесь-то она нам и понадобится.

Итак...

В 1893 году 42-летний крещеный бурят, знаток тибетской медицины, питомец восточного факультета Петербургского университета и одновременно Медико-хирургической академии, будущий приятель Гришки Распутина Жамсаран Бадмаев (фигура, надо сказать, более чем темная) после восемнадцати лет службы в Азиатском департаменте МИДа вдруг вышел в отставку.

Чин он имел действительного статского советника — чин немалый, генерал-майорский. А вот же...

Поговаривали, что крестным отцом у нашего ученого бурят-генерала был сам всероссийский самодержец Александр Третий. Так ли, не так, но по выходе в отставку Бадмаев вознамерился представить императору свою «Записку о задачах русской политики на азиатском Востоке».

Но вначале представил он отдельную записку министру финансов Витте. Помечена она была, между прочим, почему-то не 12, и не 14, а именно 13 февраля 1893 года.

Признак — как приговаривает знаток масонской чертовщины (да и сам не без служения рогатому отцу лжи) писатель-перебежчик Григорий Петрович Климов — нехороший.

В бадмаевских записках царю и царедворцу было много «высокоумной» болтовни типа: «Монголия, Тибет и Китай составляют будущность России во всех отношениях».

Глуп, выходит, был наш великий помор Михайло Ломоносов, когда утверждал, что «российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке».

Глупы были и Шелихов с Резановым, хлопоча о Русской Америке...

А тут дважды «вузовец» Жамсаран все переворачивал на Монголию и Тибет.

Тибет, конечно, штука непростая. Очень уважаемый мной человек, побывав в Лхасе, сказал: «В синих глазенках тибетских детей я увидел древние истоки человеческой цивилизации, покрытые сегодня нищетой и грязью»...

Но русским-то людям того времени с Сибирью вначале надо было разобраться — чтобы не шагали по ней годами русские пехотные батальоны черт знает зачем и почему, а катили к месту назначения по «железке».

Бадмаевы же и «витти» выпихивали Россию из пределов ее законного, но все еще мало-мальски ею не освоенного геополитического пространства туда, где ни на что, кроме гешефтов кучкии потерь державы, Россия рассчитывать не могла.

Собственно, записка Бадмаева и попала-то к царю через Витте. И Витте расхвалил ее — дальше некуда.

Еще бы! В записке расписывалось, какая разлюли-малина ожидает русских в случае постройки железной дороги через китайскую Маньчжурию. То есть в случае чего всегда можно было указать как на инициатора движения в Китай на Бадмаева.