Россия и Япония: стравить!

И это, конечно, тоже не более чем слова, как и утверждения горе-историков о том, что Шифф-де отказался от выгодного для него участия в англо-французском долларовом займе русскому правительству опять-таки «из-за неприязни к российскому правительству».

Нет, шиффы уходят лишь для того, чтобы остаться.

Первый военный японский заем был открыт в США в апреле 1904 года... Русский посол Артур Павлович Кассини доносил графу Ламздорфу из Вашингтона: «Как Вашему Сиятельству известно, выпущенный в Нью-Йорке японский заем составляет половину займа, поместить который взял на себя английский синдикат, в состав которого входятHongkong and Shanghai Banking Corporation иParr's Bank & Ltd. Из всей суммы в 50 миллионов долларов 25 выпускается в Лондоне, другие же поручено выпустить в Америке... банкирскому домуKuhn, Loeb & С°, которому, насколько мне удалось узнать, содействует в этом предприятии и другой нью-йоркский дом Шиффа. Оба эти банка находятся в руках евреев и принадлежат к разряду солидных учреждений».

Кассини справедливо замечал, что сами по себе 25 миллионов долларов «ввиду громадных военных издержек» Японии — сумма «сравнительно ничтожная»...

Но их предоставляла Японии формально нейтральная страна, руководство которой заверяло Россию в «доброжелательном» нейтралитете.

Япония в качестве гарантий представляла свои таможенные доходы и занимала доллары под 6 процентов годовых, на что, как замечал Кассини, «едва ли согласилась бы даже третьестепенная европейская держава». Запомним это обстоятельство и это мнение, читатель!

Зная их, мы будем знать и то, что с определенного момента Япония каждым лишним днем ведения войны все более превращала свою победу в пиррову (был в древности такой Пирр — эллинистический царь Эпира, который еле отдышался после своей победы над римлянами при Аускуле).

В ноябре 1904 года был открыт второй японский заем на 60 миллионов долларов. И это при том, что военные успехи Японии Америку уже начали волновать.

На России в Штатах опасались в стратегическом отношении больше. Поэтому на долю Артура Павловича Кассини приходились золотые речи, а на долю Японии — золотые займы.

И второй заем оказался не последним... А один только Шифф занял Японии в целом 180 миллионов долларов. Это была сумма уже далеко не только символическая.

Америка оставалась Америкой, что русский посланник документально зафиксировал в очередном своем донесении в Петербург: «Федеральное правительство, хотя и провозглашает всегда громко доктрину Монро (напомню, что декларативную суть этой памятной нам доктрины, провозглашенной президентом Монро в 1823 году, можно было выразить формулой «Европе— Европа, а Америке— Америка».— C.K.), но стремится применять ее принципы только в свою пользу. Не допуская ничьего вмешательства во все, что касается Американского материка, оно одновременно с этим... выказывает стремление вмешиваться в вопросы, касающиеся исключительно Европы и Азии».

В полной мере эти слова подтвердились сразу же по окончании военных действий между Россией и Японией...

Война между Россией и Японией завершилась, как известно, Портсмутским мирным договором, подписанным в американском городе Портсмуте со стороны Японии министром иностранных дел Комура Дзетаро, а вот со стороны России — почему-то Сергеем Юльевичем Витте.

Сергей Юльевич был мастером на все (и все — нечистые) руки. Но вот по дипломатическому ведомству он никогда не служил. Так почему же в Портсмут поехал именно он?

Но об этом и еще кое о чем — позже. А сразу хочется обратить внимание читателя на занятную хронологию.

Портсмутский договор был подписан 5 сентября 1905 года. А за полтора месяца до этого, в июле 1905 года, в Японию в очередной раз приехал — как личный представитель президента Рузвельта — военный министр США Тафт.

27 июля он встречался с японским премьером генералом Кацурой. В тот же день они подписали секретный меморандум по итогам беседы, рассекреченный лишь в 1924 году.

Оба собеседника были личностями колоритными, и я, взяв себе в помощь документальные источники, хорошо представляю, какони могли говорить друг с другом политически жарким летом в Токио 1905 года...

Сорокавосьмилетний Уильям Говард Тафт, сын Альфонсо Тафта — посланника США в России времен Александра Третьего, был, как и его отец, юристом-политиком, а отнюдь не военным. Но характер он имел наследственно не мягкий, как и его отец, как прадед Аарон Тафт... Сын Уильяма Говарда, к слову, был не мягче отца и в 1947 году стал соавтором знаменитого антипрофсоюзного закона Тафта — Хартли.

Граф-генерал Кацура был, собственно, ставленником маршала Ямагаты, и в этом качестве — ярым милитаристом. Был он также и сторонником ориентации на англосаксов. С Тафтом они свели знакомство уже достаточно давно, и поэтому генерал особо не церемонился, а сразу заявил:

— Вам не кажется, дорогой наш гость, что пришло время для прямого союза между Японией и ведущей силой мира — англосаксонскими титанами, то есть — вашей страной и Британией?

— Прямого? — испытующе вопросил Тафт.

Кацура понял, что «палку» перегнул, и «отработал» назад:

— Ну, если не прямого, не официального, то хотя бы фактического... — японец сделал паузу и повторил уже на английском: — Alliance in practice...

Тафт молчал, и Кацура счел нужным прибавить:

— Это будет полезно для сохранения мира на Дальнем Востоке...

Тафт молчал по-прежнему, и Кацура прибавил еще:

— Смею вас заверить, господин министр, что Япония не будет покушаться на захват Филиппинских островов.

И вот уж тут Тафт отреагировал, шевельнувшись в кресле и коротко бросив:

— А разве об этом когда-либо шла речь? И тут уже замолчал Кацура.

И было от чего, потому что момент, уважаемый читатель, наступил достаточно деликатный...

Я сейчас это поясню.

10 декабря 1898 года по мирному договору между США и Испанией — после испано-американской войны — Филиппинские острова были переданы Соединенным Штатам. Однако еще в сентябре островной Революционный конгресс провозгласил Филиппинскую республику, с чем «оплот демократии и республиканизма» не согласился и отправил через весь Тихий океан туда войска.

Устанавливали свой «демократический» «протекторат» на Филиппинах янки зверски (так, что против этого протестовали и Марк Твен, и Лев Толстой) и к апрелю 1901 года своего добились, попутно убрав руками местных марионеток популярного в народе генерала Луна. А 1 июля 1902 года конгресс США принял закон о колониальном статусе Филиппин.

Ко всему этому Тафт имел непосредственное отношение, потому что с 1900 года стоял во главе 2-й Филиппинской комиссии, образованной для управления островами, а в июле 1901 года стал первым гражданским губернатором Филиппин.

Кацура это все, конечно, знал... И Тафт знал, что Кацура это знает.

Но знали они оба и географию...

От Японии лакомые, почти экваториальные острова отстояли чуть ли не на две тысячи километров. Расстояние немалое... Но уж от США Филиппины отдалены вообще неимоверно. Океанская линия между филиппинской Манилой и Гонолулу на Гавайях — 9000 километров, да от Гонолулу до Сан-Франциско — еще 3900...

Итого, Филиппины к Японии были ближе в семь раз.

Не знаю, сколько уж там раз — семь или не семь — отмеряли расстояния по картам японские политики, адмиралы и генералы, но на Филиппины они рот разевали широко. Однако по сравнению с лежащей под боком «синицей»-Кореей острова были даже не «журавлем». Не воевать же из-за них с Америкой, тем более — пойдя на конфликт с Россией.