Россия или Московия? Геополитическое измерение истории России
Шрифт:
Другое направление политики России на Кавказе предполагало установление и развитие связей с народами и государственными образованиями региона. Во взаимоотношениях с самими кавказскими владетелями царское правительство с самого начала занимало достаточно сдержанную позицию, проявлявшуюся в стремлении к установлению и обеспечению развития взаимоотношений с ними. Показательно в этом плане установление особых дипломатических отношений с монархом наиболее крупного и ведущего грузинского царства – Кахетии (в российских документах того времени – Иверская земля) Александром II, подписавшим прошение о переходе своего царства в полное подданство московского царя. Причем инициатива подданства России исходила от самого царя Александра, пытавшегося использовать Московское царство для освобождения Кахетии от персидского гнета и недопущения ее аннексии Османской империей. Направленная для реализации этой цели военная экспедиция России под командованием воеводы А. Хворостина [97] между тем не достигла намеченных целей, потерпев поражение от объединенных войск горцев Северного Кавказа. Было очевидно: Московское государство в конце XVI века еще не могло оказывать вооруженный протекторат таким отдаленным государственным образованиям, как Кахетия. Тем не менее данной военно-политической акцией Россия обозначила свою позицию и интересы на Кавказе, а в полном титуле царя Федора Иоанновича уже значился титул «государь земли Иверской, грузинских царей и Кабардинской земли, черкесских и горских князей» [98] .
97
Белокуров С. А. Сношения России с Кавказом: Материалы, извлеченные
98
Соловьев С. М. Сочинения: в 18 кн. Кн. IV. История России с древнейших времен. Т. 7–8. / Отв. ред.: И. Д. Коваленко, С С Дмитриев. М.: Мысль, 1989. С. 269; ЦГАДА, ф. Сношения России с Грузией, 1596-1597 гг. № 1. Л. 1-110.
Борис Годунов, несмотря на сложную внутриполитическую обстановку в стране, продолжил политику, направленную на развитие отношений и оказание помощи отдельным грузинским государствам, в том числе и Кахетии. В 1604 году им была вновь направлена военная экспедиция в Тарки во главе с воеводами И. М. Бутурлиным и В. Т. Плещеевым. При этом ее цели были аналогичными предыдущей военной кампании – завоевание Тарковского шамхалата. Отряду, возглавляемому И. М. Бутурлиным, пришлось в Дагестане столкнуться уже непосредственно с турецкими войсками, с помощью которых он был полностью уничтожен горцами. Характерно, что причиной поражения второй экспедиции на Кавказ явилась, так же как и ранее, неоказанная своевременно вооруженная помощь со стороны кахетинского царя. Для правителей региона, находившихся между двух огней в лице Турции и Персии, уже тогда характерна была практика решать вопросы посредством использования внешней военной силы, и эта роль предназначалась России. Дальнейшие события в Кахетии (убийство царя Александра, переориентация захватившего престол его сына Константина на Персию) временно ослабили российско-кахетинские и в целом российско-кавказские политические отношения. Проблемы последующего развития России, связанные с преодолением последствий Смуты, сделали их еще более слабыми, но тем не менее не остановили ее военно-политическую экспансию на Кавказ. В целом отличительной чертой русско-кавказских политических отношений в данный период являлась их фрагментарность и эпизодичность, а также то, что они, как правило, строились не под эгидой государства, а на региональном или приграничном уровне. Основной акцент во внешнеполитической деятельности России на кавказском направлении делался на противодействие военно-политической экспансии Турции посредством установления и развития торгово-экономических и военно-политических отношений с народами и государственными образованиями региона, а также установления военно-политического «союза» с Персией, для которой господство в регионе Османской империи было столь же опасно, что и для России. Цели Турции, например, заключались в установлении своего протектората над всем Закавказьем и Дагестаном, находящимися в вассальной зависимости Персии, а также переходе под ее контроль транзита шелка и других товаров из Персии и Индии в Европу. К России выдвигались требования восстановить Астраханское ханство и не вмешиваться в кавказские дела. Поэтому российско-персидский альянс был взаимовыгоден. О его значении, например, говорит тот факт, что еще в 1586 году шахом Ирана Годабендом после очередного поражения Персии московскому царю были обещаны города Баку и Дербент (в обмен на военную помощь), а его сын шах Аббас Великий был готов уступить России также и Кахетию [99] с тем, чтобы они не достались Турции.
99
Полиектов М. А. Материалы по грузино-русским отношениям. Изд-во Тбилисского государственного университета, 1937. С. 21.
Таким образом, основные цели экспансии Российского государства на Кавказ в XVI–XVII вв. определялись его потребностью обеспечения военной безопасности, что представляло собой задачу стратегического характера. Не менее важной была также потребность России в прорыве блокады на кавказском направлении. Эта цель реализовывалась посредством установления дипломатических и иных контактов с рядом кавказских государственных образований и развития торгово-экономического союза с Персией, с тем чтобы уравновесить военно-политическую мощь Османской империи в регионе. Все вышеперечисленные акции русского правительства на Кавказе знаменовали собой лишь поиск подходов к решению основного вопроса – полноценному утверждению в регионе России. В силу же отсутствия достаточных сил и средств, собственной уязвимости на данном направлении они носили непоследовательный и эпизодический характер.
Новый импульс военная политика России на Кавказе приобрела лишь в период правления Петра I. Во время его царствования вновь восстанавливаются политические отношения с Кабардой.
Был самым великим правителем из династии Романовых
Петр I отличался необыкновенной физической силой, незаурядными умственными способностями, железной волей и неиссякаемой энергией. Его по праву называют преобразователем России. Он укрепил систему государственного управления, создал российскую армию и флот. В годы правления Петра Россия стала европейской державой, была провозглашена империей
В частности, в 1711 году Петром I в грамоте кабардинским князьям документально подтверждается покровительство со стороны России [100] . Позднее протекторат России распространяется и на Осетию. Устанавливаются также политические отношения петербургского двора с рядом северокавказских правителей. Таким образом, экспансия Российского государства на Кавказ, беря начало в его центральной части, постепенно распространялась на периферию, к побережьям Каспийского и Черного морей. Перспективное направление военной политики России в данном случае приобретал Дагестан, по каспийскому побережью которого проходил так называемый Малый шелковый путь – важнейшая торговая магистраль, соединяющая индийские и персидские торговые центры с европейскими. Еще в 1667 году был подписан первый торговый договор между русским правительством и представителями джульфинской торговой компании [101] , закреплявший торгово-экономические отношения между Россией и Персией. В 1673 году этот договор был вновь подтвержден, а в 1717 году русский посланник в Персии А. П. Волынский заключил русско-персидский договор, согласно которому русские купцы получили право свободной торговли на территории Персии. И хотя данные акты не давали основания перевести отношения между Россией и Персией в плоскость союзнических отношений, тем не менее можно утверждать, что торгово-экономический альянс России с Ираном сыграл свою позитивную роль для последующего утверждения ее позиций в регионе.
100
ЦГАДА. Ф. 115. Кабардинские дела. 1719. № 1. Кабардино-русские отношения в XVI – XVIII вв.: в 2 т. М., 1957.
101
Кунакова Н. П. Русско-иранские торговые отношения в конце XVII – начале XVIII в. // Исторические записки / Отв. ред. А. Л. Сидоров. М.: Изд-во АН СССР, 1956. Т. 57. С 232.
В конечном итоге венцом всей кавказской политики России в данный период стал знаменитый каспийский (персидский) поход Петра I, результатом которого явились значительные территориальные приобретения России в Прикаспии. Характерно при этом то, что Россия не воевала с самой Персией, а ввела свои войска лишь на территории, уступленные ей персидским правительством в 1723 году по договору, заключенному с шахом Тахмаспом. К России, таким образом, отошли «в вечное владение Дагестан, Ширван, Мазендаран, Гилян и Астрабад» [102] , то есть практически все западное и южное побережья Каспия. Возникший же на этой почве конфликт между Россией и Турцией, также претендовавшей на каспийское побережье, был урегулирован только в 1724 году, когда в силу заключенного между этими государствами договора Турция лишалась права иметь владения на побережье Каспийского моря и оба государства не должны были посягать на независимость Ирана. По итогам похода, таким образом, была достигнута вторая по значимости цель государственной политики Петра I – «прорублено окно в Азию», то есть ликвидирована ее блокада на южном направлении. Не менее значимым было также и то, что под контроль России попадали и торговые потоки Шелкового пути. В целом же программа Петра I в отношении
Кавказа была более значительной и предусматривала «распространение влияния России в направлениях: от Азова до Кубани, от Астрахани к центральным «шелковым торгам» Ирана и от Пятигорска до Тифлиса – центра Грузии» [103] . Но реализация данной программы в силу целого ряда причин, и прежде всего последующих внутриполитических кризисов в стране, стала невозможной.102
Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в XVI – XIX веках. М., 1958. С 68.
103
Бушуев С. К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России. М., 1955. С. 59.
Политика преемников Петра I в период «междуцарствия» знаменовала собой откат в кавказской политике России и, соответственно, потерю завоеванных ранее позиций в регионе. Персии по условиям Рештского договора (1733) [104] были уступлены все провинции, завоеванные в каспийском походе, а русские войска были выведены за пределы Дагестана. Фактическая денонсация ранее подписанных Персидского (1723) и Константинопольского (1724) договоров ослабили позиции России на Кавказе и к тому же обострили ее отношения с Турцией. В результате этого обострения в 1735 году Турцией была объявлена России война, в ходе которой основные боевые действия хотя и велись на балканском направлении, но непосредственной причиной самой войны был в значительной степени Кавказ, а точнее – Кабарда. Выбор же балканского направления ведения боевых действий главнокомандующим русской армией графом Минихом был традиционен и крайне ошибочен. У Турции на балканском направлении были сосредоточены наиболее мобильные и боеспособные войска, значительно превосходившие по своим качествам ее войска на кавказском направлении. К тому же из-за близости Крыма подвоз провианта и снаряжения для русской армии был практически невозможен. Армия под командованием Миниха, отрезанная от своих тыловых коммуникаций, не потерпев поражений, была фактически уничтожена вследствие болезней и голода. Кампания, таким образом, оказалась крайне неудачной для России, что и было отражено в ее итогах – в Белградском (1739) договоре, который впервые в истории русско-турецких отношений затрагивал спорный между Россией и Турцией вопрос о судьбе Кабарды. В статье 6 этого договора сказано, что «Большой и Малой Кабарде и кабардинскому народу быть вольными и не находиться под владением ни той, ни другой империй, а служить как бы барьером между ними» [105] . Между тем это не соответствовало интересам ни России, ни самой Кабарды. Более того, в значительной степени ослабляло позиции Российского государства в целом на Кавказе. Главный же итог поражения заключался в том, что вновь на длительное время была отложена реализация программы утверждения России в регионе.
104
Юзевич Т. Договоры России с Востоком: политические и торговые. С. 189–193.
105
Юзевич Т. Договоры России с Востоком: политические и торговые. С. 19.
Следующий период активизации российской политики на Кавказе связан с царствованием Екатерины II и реализацией ею и князем Г. А. Потемкиным, курировавшим восточную политику России, планов нанесения окончательного поражения Турции. Вследствие этого русским правительством предусматривалось использование региона уже непосредственно в военном отношении. Кавказ должен был стать, по планам Г. А. Потемкина, военно-политическим плацдармом России в ходе русско-турецкой войны (1768–1772) с последующим распространением боевых действий непосредственно на азиатскую территорию Турции. Сопредельные Кавказу турецкие провинции Восточной Анатолии были наиболее отсталыми в экономическом и политическом отношении, а в силу их удаленности от центра и труднодоступности власть султанского правительства в регионе была номинальной, самовластие же турецких феодалов, напротив, – безгранично. Все это в комплексе определяло кавказское направление для Турции наиболее уязвимым. Понимая это, а также возможность использования антитурецкого национально-освободительного движения на Кавказе, Екатерина II осенью 1769 года направила в Грузию против турок корпус под командованием графа Тотлебена, который, «двинувшись из Моздока, перешел Кавказские горы долинами Терека и Арагвы и расположился на зимних квартирах в Грузии» [106] . В целях же предотвращения аналогичных акций со стороны Турции на Кавказ, в район Кубани, в том же году был отправлен отряд генерала Медема. Это были первые после каспийского похода Петра I крупные войсковые операции по перемещению группировок русских войск на Кавказе. И хотя от последующего наступления на Восточную Анатолию пришлось отказаться, тем не менее была достигнута важнейшая цель российской экспансии – создание в регионе операционной базы для вооруженной борьбы с доминирующими в регионе Турцией и Крымским ханством. Итогом военно-политической деятельности Российского государства в период правления Екатерины II стало закрепление позиций России на Черноморском побережье Крыма и Новороссии (северо-запад Кавказа), создание на Кавказе полноценной буферной зоны, предупреждавшей внезапные нападения на южные приграничные регионы самой России. Более того, сама Российская империя с этого момента могла оказывать влияние на безопасность любого государства в регионе, а также интересы в нем ведущих европейских государств.
106
Соловьев С. М. Указ. соч. Т. 28. С. 282.
34-летнее царствование Екатерины Великой оставило яркий след в истории России. Императрица утвердилась на берегах Черного моря, раздвинув границы на юг и включив в состав империи Крымский полуостров.
Никогда еще за всю историю Россия не достигала такого могущества и воздействия на международные отношения Канцлер императрицы писал, что ни одна пушка в Европе не выстрелит без позволения России.
Для более эффективного управления краем была проведена административная реформа в регионе, по которой в 1785 году было образовано Кавказское наместничество, включавшее в себя Кавказскую и Астраханскую области [107] , первым наместником которого стал Г. А. Потемкин.
К сожалению, последующие акции Павла I вновь знаменовали собой откат в политике России практически по всем направлениям, в том числе и на кавказском. Связано это было не столько с переоценкой политики России в регионе ее новым руководством, сколько неприятием Павлом самой Екатерины II и всей ее политики. А поскольку кавказское направление было стержневым во внешнеполитическом курсе императрицы Екатерины в последние годы ее правления, один из первых указов Павла касался именно кавказской политики. По этому указу, в частности, Павлом был отменен персидский поход В. Зубова, целью которого, по планам Екатерины II, было окончательно решить в пользу России вопрос о статусе Закавказья и Дагестана, заставив персидских правителей отказаться от притязаний на них. В последующем императором Павлом I были также фактически денонсированы и все подписанные князем Потемкиным от имени Екатерины II договоры с феодальными владетелями и старшинами региона, в том числе и так называемый Георгиевский трактат, определявший не только вассальную зависимость Грузии, но и обретение Российской империей важнейшей стратегической операционной базы в Закавказье. Все это в значительной мере ослабило позиции России на Кавказе и в целом существенно осложнило обстановку в регионе.
107
Кинялина Н. С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX в. // Вопросы истории. 1983. № 4. С 37; ПСЗ. Т. 22. № 16193.
Государственный деятель, создатель Черноморского военного флота и его первый главноначальствующий, генерал-фельдмаршал, князь. Родился в селе Чижово Духовщинского уезда на Смоленщине в мелкопоместной семье отставного майора. Обучался в Смоленской семинарии, а затем в Московском университете. В 1757 г. в числе 12 лучших студентов был представлен императрице Елизавете. Записанный в гвардию еще в 1755 г., он вместе с другими офицерами участвовал в дворцовом перевороте, за что в 1762 г. Екатерина и присвоила ему звание подпоручика гвардии и придворный чин камер-юнкера.