Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

В классическом варианте партизанской войны крестьянские и армейские партизанские подразделения помогали друг другу. Партизанские командиры часто раздавали крестьянам оружие и приходили им на выручку при обнаружении крупных отрядов противника, производивших реквизиции. Крестьяне, в свою очередь, предоставляли разведданные, местных проводников и дополнительные людские ресурсы, что позволяло кавалерии выслеживать неприятельские отряды, устраивать на них засады и избегать столкновения с превосходящими силами врага. Партизанские отряды действовали вдоль всех дорог, которые вели к Москве. Уже к середине октября они были готовы потягаться с довольно крупными отрядами противника. 20 октября, например, недалеко от Вязьмы партизаны Д.В. Давыдова атаковали неприятельскую колонну, шедшую в сопровождении не менее трех полков, захватили большую часть повозок и взяли в плен пятьсот человек. На протяжении тех недель, которые Наполеон провел в Москве, линии его коммуникаций со Смоленском и Парижем подвергались неоднократным нападениям, но никогда полностью не прерывались. Однако если бы он решил провести зиму в Москве, все было бы иначе [415] .

415

Недавно вышел хороший перевод мемуаров Д.В. Давыдова на английский язык: In the Service of the Tsar against Napoleon: The Memoirs of Denis Davydov. London, 2006.

Д.В. Давыдов был одним из первых партизан, сумевших накануне Бородинского сражения убедить сомневавшегося Кутузова отправить его вместе с небольшой группой кавалерии и казаков в рейд против коммуникаций противника. Успех Давыдова в последующие недели позволил ему получить подкрепление и помог утвердиться самой идее партизанской войны, которая была в новинку русским генералам. Преимущества этого нового вида боевых действий особенно горячо доказывал М.И. Кутузову К.Ф. Толь, и главнокомандующий быстро оценил потенциал партизанской войны. Д.В. Давыдов захватывал или уничтожал неприятельские колонны снабжения, громил отряды, посланные для сбора продовольствия, освобождал многие сотни русских военнопленных и собирал полезные разведданные. Он также наказывал предателей и пособников врага, отмечая при этом их малочисленность. Оружием Давыдова были скорость, неожиданность и отменные источники информации на местах. Его отряд появлялся из ниоткуда, рассредоточивался и затем перегруппировывался для дальнейшей атаки.

Давыдов был не только одним из наиболее успешных партизан, но также самым известным из них, а его фигура была овеяна романтическим ореолом. Его, самого известного поэта, обессмертил в следующих строках его друг А.С. Пушкин: «Певец-гусар, ты пел биваки, / Раздолье ухарских пиров / И грозную потеху драки, / И завитки своих усов». Много времени спустя после своей смерти Давыдов стал более известным, чем когда бы то ни было, послужив прообразом для Денисова — персонажа романа Л.Н. Толстого, обаятельного и щедрого гусара, без памяти влюбившегося в Наташу Ростову и в составе отряда которого осенью 1812 г. погиб ее брат Петя [416] .

416

Binyon T.J. Pushkin: A Biography. London, 2002. P. 130.

Самым печально известным партизанским командиром был капитан А.С. Фигнер, во время Бородинского сражения командовавший артиллерийской батареей. Падение Москвы привело Фигнера в уныние, и он решил отомстить французам за унижение, пережитое его страной. Один из офицеров батареи описывал его так: «Александр Фигнер был пригожий мужчина, среднего роста, сын Севера, крепкий мышцами, круглолиц, бел, светло-рус. Его большие, светлые глаза были исполнены живописи; голос у него был мужественный; он имел здравый ум, дар красноречия, в предприятиях неутомимую деятельность, пылкое воображение. Презрение ко всякой опасности и беспримерная отважность показывали в нем всегдашнюю неустрашимость и присутствие духа». Бегло говоря на немецком, французском, итальянском и нескольких других иностранных языках, Фигнер также был прекрасным актером. Неоднократно он отправлялся в лагеря противника, разбитые в Москве и ее окрестностях, для сбора разведданных, легко выдавая себя за офицера многонациональной армии Наполеона [417] .

417

Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 3. С. 205–206. Об А.С. Фигнере см. статью неизвестного автора под названием «Уверенность в звезде своего счастья» // Родина. 2008. № 8. С. 47–50.

Однако, как и у многих партизанских командиров в истории, у блестящего, находчивого и беспощадного Фигнера была своя темная сторона. В сентябре и октябре 1812 г. даже Д.В. Давыдов порой неохотно брал пленных, которые были недопустимой обузой для небольших и быстро перемещавшихся партизанских отрядов [418] . Однако А.С. Фигнер пошел еще дальше. Один из его приятелей-офицеров вспоминал, что «его лучшею и частою забавою было, внушив ласковым разговором с пленными офицерами веселость и доверие к себе, убивать их неожиданно из пистолета и смотреть на предсмертные их мучения. Это делалось вдали от армии, куда доходили о том только темные слухи, которым не верили или забывали в шуме военном». Среди ужасных зверств и крайнего эмоционального напряжения осени 1812 г. старшие офицеры порой желали закрыть глаза на отталкивающую сторону партизанской войны. Однако к 1813 г., когда война более не велась на русской земле, немногие офицеры все еще питали сильную ненависть к врагу. Когда А.С. Фигнер утонул в Эльбе, пытаясь бегством спастись от французов, мало кто из товарищей оплакивал его [419] .

418

Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 18. СПб., 1911. С. 101.

419

Граббе П. X. Указ. соч. С. 97–98; Lowenstern V. Op. cit. Vol. 1. P. 296.

Многие партизанские отряды, дислоцировавшиеся в окрестностях Москвы, взаимодействовали с более крупными подразделениями, присматривавшими за большими дорогами, ведущими из города. Некоторые из подразделений также вели партизанскую войну. Основная их задача, однако, состояла в том, чтобы защитить прилегавшие к Москве губернии от грабительских набегов отрядов противника и подать своевременный сигнал в том случае, если бы войска Наполеона начали в массовом порядке покидать город. Из всех этих подразделений наиболее важным было то, что находилось под командованием генерал-майора барона Ф.Ф. Винцингероде, его задача заключалась в том, чтобы следить за большой дорогой, ведущей на Тверь, а оттуда на Петербург. Большая часть войск Винцингероде состояла из казаков и ополчения, однако во время отступления из Москвы часть регулярной кавалерии оказалась отрезанной от армии М.И. Кутузова и отошла из города к северу, соединившись с отрядом Винцингероде. Лучшую часть этого подкрепления составляли прекрасно обученные воины лейб-гвардии Казачьего полка.

Ф.Ф. Винцингероде наилучшим образом можно было описать как заядлого антибонапартиста. Его отец был адъютантом герцога Ф. Брауншвейгского, который более других представителей германских династий был известен своей неизменной ненавистью по отношению к Наполеону. Сам Ф.Ф. Винцингероде несколько раз переходил из русской армии в австрийскую и обратно, в зависимости от того, где представлялась лучшая возможность сразиться с французами. Вполне логично поэтому, что, повоевав с австрийцами в 1809 г., он в начале 1812 г. вернулся в русскую армию. В 1812 г. он стал одним из тех политэмигрантов, которых волной ненависти к Наполеону выбросило на русский берег. Если бы ситуация сложилась несколько иначе, он вместе со многими своими соотечественниками легко мог бы оказаться на службе в Королевском Германском легионе в Испании под командованием Веллингтона.

Язвительный, куривший трубку, импульсивный Ф.Ф. Винцингероде был преданным другом и покровителем. Его превосходный французский повар и любовь к висту высоко ценились офицерами его штаба. Равно как и его порядочность и честность. Например, осенью 1812 г. дворецкий одного из имений А.Д. Балашова, министра полиции, попытался воспользоваться положением своего хозяина, чтобы избежать реквизиций на военные нужды. Винцингероде тотчас же обязал Балашова внести реквизиции в двойном объеме и оставил без внимания жалобы А.А. Аракчеева, который собирался прибегнуть к подобной уловке в отношении своих имений в Новгородской губернии. Проблема, однако, была в том, что Ф.Ф. Винцингероде, будучи порядочным человеком, был плохим генералом. Когда французы собирались вот-вот покинуть Москву, Винцингероде предпринял неудачную попытку завязать с ними переговоры и был взят в плен. Поначалу Наполеон собирался расстрелять его как предателя, но был разубежден в этом своими генералами, которых ужасала подобная перспектива. М.И. Кутузов справедливо назвал пленение Винцингероде проявлением редкостной беспечности. Хотя Александр I был чрезвычайно рад тому, что А.И. Чернышев освободил Винцингероде, Россия только бы выиграла от того, что Винцингероде в 1813–1814 гг. отсиделся бы плену у французов вместо того, чтобы командовать русским корпусом [420] .

420

Волконский С.Г. Записки Сергея Григорьевича Волконского (декабриста). СПб., 1902. С. 170–171,189–194; Lowenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 7, 182; M. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 175. Об усилиях А.А. Аракчеева, направленных на уменьшение причитавшихся с него налога, см. его гневную переписку с Новгородским губернатором П.И. Сумароковым летом и осенью 1812 г. и призывы Аракчеева о помощи, обращенные к А.Д. Балашову, см.: Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года. Ч. 4. С. 118–27.

Самым компетентным среди подчиненных Винцингероде был 31-летний полковник А.X. Бенкендорф. В 1812–1814 гг. Бенкендорф хорошо проявил себя на войне, и это обстоятельство послужило основой для блестящей карьеры в будущем. С самого начала у молодого Бенкендорфа было много преимуществ. Его мать была близкой подругой императрицы Марии Федоровны, которую она сопровождала в Россию в качестве фрейлины после того, как молодая принцесса Вюртембергская вышла замуж за великого князя Павла Петровича. Юлиана Бенкендорф умерла на руках у Марии Федоровны в 1797 г., завещав императрице заботиться о своих несовершеннолетних детях. Так А.X. Бенкендорф попал в круг приближенных императрицы. Его сестра Доротея вышла замуж за X.А. Ливена, который был главным протеже императрицы Марии, но также был близок к Александру I и к тому же оказывал покровительство от своего имени.

Императрица Мария определила А.X. Бенкендорфа в великолепное учебное заведение, но через некоторое время выяснилось, что ее усилия были напрасны. Привлекательный, обаятельный и жадный до удовольствий молодой человек не проявил себя ни как хороший ученый, ни как особенно способный офицер. Подобно А.И. Чернышеву и К.В. Нессельроде, он служил в составе российской миссии в Париже после Тильзита. Однако главным его достижением в Париже было увлечение известной французской актрисой и роковой женщиной, бывшей любовницей Наполеона, которую он тайно вывез в Россию после того, как покинул дипломатическое поприще и оказался в опале. Впоследствии он вернул себе доброе имя, разойдясь со своей актрисой и отправившись добровольцем на войну с турками, после чего императрица простила ему его долги. Но только лишь храбрость и умение, проявленные Бенкендорфом в 1812 г., по-настоящему вернули ему расположение императрицы [421] .

421

См. прежде всего: Бибиков Г.Н. Александр I Христофорович Бенкендорф (1781–1844): Исторический очерк//Вестник МГУ. 2007. № 1. С. 36–60. Много информации на эту тему содержится в письме X.А. Ливена от 5 янв. 1811 г. (ст. ст.): British Library. Add. Mss 47410. P. 56.

Будучи одним из адъютантов Александра I, Бенкендорф начал войну с того, что выполнил несколько важных и опасных поручений в ставке Багратиона. Неся службу под началом Винцингероде осенью 1812 г., он отвечал за оборону ключевой дороги и прилегавших к ней территорий от внезапных атак французов, а также за нанесение ударов по главным коммуникациям неприятеля на участке дороги от Москвы до Смоленска. В своих мемуарах Бенкендорф вспоминал, что одним из самых трудных его заданий было спасти французских военнопленных, попавших в руки крестьян, и он не всегда в этом преуспевал. Некоторые жестокости, совершенные в отношении несчастных военнопленных, наводили его на мысли о том, что он жил «при неурядице и среди отчаяния, когда, казалось, покинул Бог, и наступила власть демона». Он добавлял, однако, что крестьяне имели все основания быть вне себя от поведения французов, равно как и то, что народ демонстрировал сильную приверженность своей вере, отечеству и императору. В этой связи нервные приказы, которые он получал из Петербурга, о разоружении крестьян и пресечении беспорядков были абсурдны, о чем он докладывал Александру I. Бенкендорф сообщал императору о том, что не мог «обезоружить руки, которые сам вооружил». Равным образом не мог он называть предателями тех, «которые жертвовали своею жизнью для защиты своих церквей, независимости, жен и жилищ, но имя изменника принадлежит тем, кто в такую священную для России минуту осмеливается клеветать на самых ее усердных и верных защитников» [422] .

422

Записки Бенкендорфа. M., 2001. С. 70–71.