Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Одним из последствий триумфа России был тот факт, что он сделал российскую элиту привычной к победам, питал ее гордость, самонадеянность и высокомерие. Это имело как свои положительные, так и отрицательные стороны, но в любом случае оказало влияние на характер военных действий России в 1812–1814 гг. Неизбежным следствием было также то, что победы способствовали росту легитимности династии Романовых и самодержавной формы правления. Россия поддерживала конституционные принципы в Швеции и Польше, осознавая, что они подрывали силы этих держав, являвшихся соседями и противниками России. Знаменательные победы России над Османской империей в период 1768–1792 гг. также во многом были обусловлены неспособностью слабых султанов осуществлять контроль над придворными группировками и сатрапами отдельных провинций. И российские цари, и османские султаны столкнулись с вызовом, связанным с отсталостью их вооруженных сил, которая препятствовала созданию современной армии европейского образца. Полки, состоявшие из стрельцов в России и янычар в Османской империи, представляли тем большую опасность, что располагались в столицах империй и были связаны с консервативно настроенными политическими и религиозными группировками, которые противились осуществлению серии назревших преобразований. Петр Великий упразднил стрелецкое войско в 1690-е гг. У османского султана только в 1820-е гг. нашлись власть и решимость, необходимые для уничтожения янычар. К тому времени Российская империя была уже гораздо могущественнее турок [26] .

26

Наиболее полным недавним исследованием по истории Османской империи является монография: Turkey. Vol. 3: The Later Ottoman Empire 1603-1839. Cambridge, 2003. О турецкой армии см.: Aksan V. Ottoman Wars 17001870: An Empire Besieged. Harlow, 2007. Попытки сопоставления России и Турции предприняты в книге: Lieven D. Empire: The Russian Empire and its Rivals. London, 2001. Ch. 4. P. 128 ff.

В основе этого могущества лежал политический союз, связавший монархию Романовых с классом крупных и мелких земельных собственников. В этом отношении Россия была похожа на остальные четыре европейские великие державы (Великобританию Францию, Австрию и Пруссию): везде существовал похожий союз между короной и земельной аристократией. В каждом случае этот союз имел ряд отличительных черт. В Великобритании, например, власть монарха была не абсолютна, а аристократия играла роль младшего партнера в коалиции, в состав которой входили также представители финансовой и торговой элиты [27] .

27

Литература по истории старого режима в Европе очень обширна. Обзор государственного строительства в Европе в течение продолжительного периода рассматривается в книге: Tilly Ch. Coercion, Capital and European States: A. D. 990–1992. Oxford, 1990. К не меньшим размышлениям побуждают работы П. Андерсона и В. Даунинга, см.: Anderson P. Lineages of the Absolutist State. London, 1974; Downing B. The Military Revolution and Political Change. Princeton, 1992.

Хотя в теории все четыре континентальные монархии были абсолютными, никто из них не сомневался, что российский император обладал большей полнотой власти, чем глава верховной власти во Франции, Австрии или Пруссии. Он мог издавать законы и облагать свой народ налогом без согласия последнего, и ни один закон не мог защитить даже самых именитых подданных императора от прихотей монаршей воли. Напротив, особенно во Франции и Австрии, аристократические собрания и судебные институты, унаследованные от эпохи средневекового феодализма, ограничивали власть монарха так же, как это делали нормы, принятые среди высших слоев общества и распространявшиеся порой на самих монархов и членов их семей. Другие факторы также способствовали укреплению власти российского самодержца. Например, в протестантской Европе некогда громадные земельные владения католической церкви в ходе Реформации оказались в руках аристократии. В католической Европе XVIII в. большая часть этих земель все еще принадлежала церкви. В России же монархия к 1760-м гг. секуляризировала несметные богатства православной церкви и в значительной мере определила их в свое пользование. Это явилось одной из основных причин того, что к 1790-м гг. более 40% всего крепостного населения «принадлежало» не помещикам, а государству [28] .

28

Лучший недавний обзор истории русского крестьянства представил Д. Мун (D. Moon) в своей монографии, см.: Moon D. The Russian Peasantry, 1600–1930. London, 1999. Земельные владения европейской аристократии в сравнительной перспективе рассматриваются в книге: Lieven D. Aristocracy in Europe 1815–1914. Basingstoke, 1992. Chs. 1 and 2. P. 1–73.

Широчайшая и деспотическая власть самодержца была обыденным явлением российской политики и управления. Решающее значение имели проводимая самодержцем политика, а также умение управлять как правительственным аппаратом, так и настроениями родовитой знати. Но российский монарх был одновременно и всемогущим, и сильно ограниченным — в некоторых отношениях — монархом. Даже европейская часть России по площади значительно превосходила любую другую европейскую великую державу. До 1750-х гг. численность ее населения не превышала количество жителей Франции, но и в правление Александра I плотность населения в России оставалась крайне низкой по европейским стандартам. Система наземного сообщения была развита слабо, а во время весенней и осенней распутицы дороги покрывались непролазной грязью. Правительственная бюрократия была малочисленна, коррумпированна и некомпетентна. В 1763 г. в России было лишь немногим больше чиновников, чем в Пруссии, хотя последняя по размеру составляла одну сотую часть территории европейской России. Прусский монарх имел возможность вести набор чиновников, имевших специальные навыки в области юриспруденции и управления, из выпускников многочисленных германских университетов, некоторые из которых были основаны еще в средние века. Когда Александр I занял российский престол в 1801 г., в России существовал всего один университет, открытый в Москве в 1755 г. После проведенной в 1775 г. губернской реформы государственный аппарат на местах начал расти, однако в большинстве случаев новые чиновники назначались, а нередко избирались из числа поместного дворянства. Очень часто эти люди по нескольку лет служили в армии в офицерском звании, прежде чем вернуться в родную губернию для того, чтобы жениться и наследовать свои небольшие поместья. Расширение местной администрации, следовательно, укрепляло взаимозависимость монархии и землевладельческого сословия.

С одной стороны, Романовы не могли обойтись без дворянства, которое один император назвал вынужденным сборщиком податей и наборщиками рекрутов по деревням. В равной степени государство не могло существовать без службы дворян в бюрократическом аппарате империи, и прежде всего — в качестве офицеров в армии. Однако и дворянство отчаянно нуждалось в государстве. Служба в качестве офицеров или чиновников являлась существенной статьей дополнительных доходов. Государство также обеспечивало безопасность помещиков в случае крестьянского неповиновения или бунта. В 1773 г. восстание казаков и крестьян во главе с Е.И. Пугачевым охватило обширную территорию Приуралья и нижнего течения Волги. Потребовались многие месяцы боевых действий и многотысячная армия для подавления восстания, стоившего дворянам многих жизней и оставившего глубокий след в сознании правящих кругов России. Для небольшого, но все же значительного числа мелкопоместных дворян служба в армии и даже в бюрократическом аппарате являлась способом пополнить ряды аристократической элиты и тем самым нажить состояние. Непрестанные войны, которые Россия вела в XVIII в., предоставляли молодым людям много возможностей проявить себя.

Помимо Романовых, в числе тех, кто оказался в наибольшем выигрыше от растущего в XVIII в. благосостояния России, была узкая группа семей, занимавших в то время ведущее положение при дворе, в правительстве и армии и являвшихся аристократической элитой империи. Некоторые из этих семей были древнее Романовых, другие возвысились совсем недавно, но ко времени правления Александра I из них сформировался костяк единой аристократической элиты, связанной материальными и семейными узами. Богатство, социальный статус и положение этих семей в правящих кругах давали им огромную власть. Созданные ими отношения патронажа пронизывали правительственный аппарат России и ее армии. Сами Романовы были выходцами из этого аристократического слоя. Впоследствии имперский статус возвысил их над массой аристократии, и монархи взяли за правило сохранять автономное положение и никогда не позволяли себе стать орудием какой бы то ни было аристократической клики. Тем не менее подобно другим европейским монархам они стали рассматривать аристократических магнатов как своих естественных союзников и партнеров, как оплот естественного порядка и иерархического устройства эффективно управляемого общества.

Для сохранения своего влияния аристократия пользовалась целым набором действенных средств. В XVIII в. ее представители с детства записывали своих сыновей в полки лейб-гвардии. Достигнув двадцатилетнего возраста, аристократические отпрыски использовали накопленное за долгие годы «превосходство в ранге» и привилегированное положение гвардейцев для получения звания полковников в линейных полках. Павел I, сын Екатерины Великой, правивший с 1796 по 1801 г., положил конец этой уловке, однако очень многие представители знати, занимавшие в 1812–1814 гг. высокие посты, успели ею воспользоваться. Еще большее значение имело положение знати при императорском дворе. Хотя придворные звания большей частью являлись почетными, они позволяли молодым камер-юнкерам и камергерам занимать более высокие посты на службе по сравнению с гражданскими чинами того же класса.

В контексте европейской истории XVIII в. в этом не было ничего особенно примечательного. Юные английские аристократы с помощью денег прокладывали себе путь наверх в военной иерархии, заседали в парламенте потому, что у их отцов были тугие кошельки, и порой получали звание пэров в весьма нежном возрасте. В отличие от Великобритании, русские аристократы не контролировали правительство через парламент. Однако император, проводивший неумелую политику или вызывавший чрезмерное раздражение столичной элиты, мог быть свергнут и убит. Павел I как-то заметил, что в России нет «важных персон», включая тех, кто имел возможность вести личную беседу с императором, поскольку они находились в таком положении лишь до тех пор, пока император изъявлял желание продолжать разговор. Он был наполовину прав: российские магнаты проявляли большее раболепие и были менее независимы, чем представители знати в Лондоне или Вене. Но Павел оказался наполовину не прав, и в 1801 г. поплатился за свой просчет жизнью, будучи убит группой аристократов во главе с генерал-губернатором графом П.А. Паленом, недовольных его деспотическим правлением.

Крупное и мелкопоместное дворянство составляло основу правящей элиты и офицерского корпуса Российской империи. Но Романовы стояли во главе многонационального государства. Они вступили в союз с проживавшими на территории их империи аристократическими группировками нерусского происхождения и привлекали их к придворной и гражданской службе. Наибольшего успеха удалось достичь немецким помещикам из прибалтийских губерний. Согласно одной скромной оценке, 7% всех генералов русской армии в 1812 г. были выходцами из немецких дворянских родов прибалтийских губерний. Обитатели балтийского побережья своему успеху были обязаны тем фактом, что благодаря усилиям лютеранской церкви и просвещению, охватившему в XVIII в. европейские страны, они были гораздо лучше образованными по сравнению со среднестатистическим русским провинциальным дворянином [29] .

29

Точный показатель составляет 7,3%; он выведен на основе данных о 500 генералах, которые включены в кн.: Отечественная война 1812 года: Энциклопедия. Об образовании и просвещении в балтийских губерниях см.: Pistolkors G. Deutsche Geschichte in Osten Europas: Baltische Lander. Berlin, 1994. S. 266–294.

В то время не было ничего необычного в том, что империей управляла разнообразная и иноплеменная элита. В эпоху расцвета Османской империи ее правящий класс составляли обращенные в мусульманство христианские рабы. Империя Цин и империя Великих Моголов управлялись элитой, пришедшей из-за пределов Китая или Индостана. По этим меркам империя Романовых была очень русской. Даже по европейским стандартам российское государство не было уникальным явлением. Очень многие выдающиеся полководцы и государственные деятели Австрийской империи были выходцами из земель, не принадлежавших Габсбургам. Из трех величайших героев Пруссии 1812–1814 гг. — Блюхер, Шарнхорст и Гнейзенау ни один не родился прусским подданным и не начинал военную карьеру в прусской армии.

В российской армии, возможно, было больше выходцев из других стран, чем в австрийской или прусской. В Петербурге европейские иммигранты также выделялись более отчетливо на фоне местного общества, чем это было в Берлине или Вене. В XVIII в. многие солдаты и чиновники из Европы поступили на российскую службу в поисках лучшего жалования и из соображений карьерного роста. В годы правления Александра I к ним присоединились лица, бежавшие от французской революции и Наполеона. Главным образом иммигранты из Европы заполняли собой пробел, появившийся в результате медленного развития в России профессионального образования и среднего класса профессиональных работников. Одной из групп, входивших в этот класс, были врачи. Даже в 1812 г. русская армия едва насчитывала 800 докторов, многие из которых по происхождению были немцами. Ощущалась также нехватка военных инженеров. В XVIII в. русские инженерные войска находились на положении младшего брата артиллерии и действовали под началом артиллерийского ведомства. Хотя при Александре I они получили независимость, квалифицированных офицеров все равно было слишком мало, а круг их обязанностей — слишком широк. По этой причине Россия по-прежнему подыскивала иностранных специалистов, которых можно было бы привлечь к себе на службу. Накануне 1812 г. двумя главными российскими военными инженерами были голландец П.К. Сухтелен и немец К.И. Опперман [30] .

30

Лучшим источником является официальная история военно-инженерного дела в России: Фабрициус И.Г. Главное инженерное управление // Столетие военного министерства. Т. 7. СПб., 1902. О докторах см.: Баранов А.А. Медицинское обеспечение армии в 1812 г. // Эпоха 1812 года: Исследования. Источники. Историография. Т. 1. М., 2002. С. 105–124.