Российская Зомбирация

Пара овощей начинает танцевать. Они нелепо дрыгаются, подпрыгивают, виляют грязными задами, будто пытаясь меня соблазнить.

Со стороны это смотрится даже красиво: близ раскусывающего балки огня, окруженные молчаливыми, раскачивающимися фигурами, отбрасывая ломанные языческие тени, танцует пара человек. Они дергаются рвано, будто копируя позабытый танец джагертон, и, кажется, что это не они танцуют, а безвольно, как марионетки, болтаются на веревочках, подвешенных к больной, желтой луне.

Огонь сильно чавкнул и, выстрелив оранжевым угольком, задымил грязные волосы пляшущего мертвеца. Тот даже не обратил внимания, болевой порог у них страшно занижен, как и инстинкт выживания. Его голова, еще не старого, но при жизни осунувшегося мужчины, коптила настолько омерзительно, что я не выдержал и метким выстрелом из рогатки разворотил танцору затылок.

Что и говорить: подшипники и правильно сделанная рогатка – страшная сила. Но главное ее преимущество в том, что враги почти всегда недооценивают самодельное оружие и считают рогатку детской игрушкой. Хотя грамотный выстрел подшипником или иным металлическим шариком способен либо сломать кости и повредить органы, а при попадании в голову убить.

Вот и сейчас, когда медицинский жгут радостно застонал, мертвяк прогнулся вперед и, мгновение простояв в позе акробата, рухнул вперед.

Зомбячья зараза, как и религиозный фанатизм отлично лечатся не только ударом тупого предмета по голове, но и другим целенаправленным членовредительством.

Согласитесь, проще и эффективней размозжить трупаку башку ломом, чем долго ковыряться им в груди, пытаясь раздавить сердце. Тем более что боли эти гады практически не чувствуют, пытаются перегрызть горло до последнего своего гнилого вздоха. Теперь понятно, почему я примостился на пахучей ветке черемухи? Лучше быть живым победителем, чем мертвым героем.

Мой слух улавливает между привычными тихими стонами бесцельно бродящих овощей, быстрый топот чьих-то ног. К нам бегут буйные. Зло сопят, шлепают, рыкают. Привлечены искрящим фонтаном пламени, но наверняка чувствуют и то, что я раскарябал себе старую ранку. Так надежней.

С буйными лучше не связываться. Это, считай, мертвые берсеркеры, оборжавшиеся мухоморов. У них нет чувства страха и чувства жалости. Зато буйные, в отличие от преимущественно овощей-падальщиков, всеядные хищники, иногда, с голодухи, жрущие этих самых овощей. Только всеядный вид может претендовать на главенство на планете, так как он не так сильно зависит от исчезновения источника пропитания. Это к слову о конкурентоспособном виде.

Буйные потрясающе проворны, быстрее и сильнее обычного человека. Метаболизм дикий, как негр, приехавший осваивать белую Европу. За это заплачено неприятной ценой – Его Величеством Голодом. Можно сказать, что овощи двигаются в каком-то анабиозе и им не надо много питаться, чтобы оставаться жизнеспособными, зато буйные являются прожорливыми троглодитами, чье существование заключается в переработке тонн мяса и растений в фекалии. Да, буйные жрут и растения, и овощи. А вы как думали? Предпочтение, конечно, отдают живому и визжащему мясу.

Подле селений они бродят сбившимися в стайку шакалами.

Буйные учащенно дышат, а сходство с людьми утратили еще больше овощей: метаболизм дал высочайшую регенерацию, поэтому буйные похожи на калек, прошедших не одну войну, а затем попавших под автобус.

У кого-то порвано горло, жилы висят, как сопля у индюка. Многие бегают (а буйные почти всегда передвигаются шустро) на перебитых ногах. Мясо чавкает при каждом шаге, словно безногий ступает по болоту. Объединяет десяток выбежавших в круг света зомбей красные, воспаленные и гноящиеся глаза, в которых стучит самая страшная, трезвая, почти осознанная злоба.

Страх. Кажется, что страшно даже овощам, они прекращают раскачиваться и инстинктивно жмутся друг к другу.

Время собирать камни и натягивать резину рогатки. Света полно, поэтому я быстренько определился с первой жертвой – крепеньким, смуглым и сутулым мертвецом, поджимающим, как хорек, руки с толстыми, черными, поломанными ногтями.

Можно будет разжиться золотыми коронками, если этот упырь еще не размозжил мягкий металл о чьи-нибудь сахарные кости. Судя по его хитрой восточной харе, где щелочки глаз напоминают прилипший к лицу рис, у этого буйного есть, чем поживится. Сам я нищеброд-славянин. Что же, хоть я и не расист, но приезжие и после того, как стали мертвецами, не чтут законов Российской Зомбирации. И не делятся честно нажитым имуществом. Ведь надо делиться, да?

Стальной подшипник попал чуть выше виска умертвия. Внешне ничего не изменилось, ни тебе расплесканных мозгов, с затухающим электрическим зарядом, ни патетичного вскрика. Он даже не покачнулся.

Зомби с несколько секунд ошалело постоял, а потом плавно, как резной осенний лист, опустился на землю. Надо будет потом обязательно раздавить его каблуком.

Я радостно закричал:

– О рахат-лукум моей души!

Не обращайте внимания. Люблю говорить всякие глупости, Очень, понимаете, спасает от одиночества.

И тут произошло невероятное. Вместо того чтобы продолжить бесцельно бродить вокруг огня, присматриваться к трупу товарища и размышлять о том, откуда пришла смерть, в каком-то едином ветряном порыве повернулись спиной к огню.

Я так и застыл на ветке, пораженный сконцентрированной злобой, которая смотрела на меня из зрачков ходячих трупов.

Тоскливый, могильный стон листопадом разлетелся по гудящим окрестностям. Овощи тоже повернулись в мою сторону, безразлично наблюдая за садом, а вот буйные... ничего не понимающие буйные, электрического заряда в мозге которых хватало лишь на воспроизведение простейших человеческих функций, зарычали и неспешно, в кошачьем полу-приседе, двинулись ко мне.

Сизые холмики коленок на равнинах порванных штанов. Вишневые озерца глаз, с ручейками лопнувших капилляров. Спутанные длинные патлы, похожие на побеги вьющегося плюща. Я с удовольствием продолжил бы любоваться этой занимательной топонимикой, если бы наглядные пособия по географии, не продолжили ко мне приближаться.

Страшна та вещь, по мнению человека лежащая за гранью людской логики и науки, и которая вдруг начинает действовать вполне понятно, и осознано, а, главное, самостоятельно.

Мертвецы, лишенные всяческих умственных премудростей – это страшно. Зомби, методично, словно по чьей-то команде раскачивающие черемуху – еще страшней. Если на ветке этого дерева лежит, приводимый в маятниковое движение человек, то тут впору и обосраться.

Сердце насадили на холодную булавку – это пальцы содрали молодую кору.

Я, толком не успев ничего понять, ударяясь о ветки конечностями и поклажей, падаю вниз, прямо к алчно распахнувшим пасти живым мертвецам.

Глава 2