Мы едем в шестом вагоне.Молчим, от жары не стонем.Притихли, смирились, стухлисьС отчаявшейся толпой,Давясь бичпакетным паром,Миазмами перегара.Но здесь на шестые суткиТак тянет уйти в запой.И поезд у нас комфортный,Да лица вокруг post mortem:Безумие исказило.Суровый вагонный Босх.Ползёт по окошку муха.В стакане и в горле сухо.Движения через силу:«Спаси нас, помилуй, Бог!»Газетное оригами.Наш поезд идёт кругами.Обычный плацкартный хоррор —Никто
в нём не виноват.Мы дремлем в шестом вагоне,Как овцы в чужом загоне,А он, набирая скорость,Всё глубже несётся в ад.
Эскапада
Тонкими ми на цыпочках —В клюквенный фа-бемоль.Вот и трещит по ниточкамРваный самоконтроль.Фальшью гремит над липамиСтарый дворовый бой.В этой игре мне выпалиТанцы с самой собой.Не отойти от зеркала,Не пересечь черту.Вроде себя я встретила,Только опять не ту:Смотрит, от страха белая,В тоненьких пальцах дрожь.«Всё, – говорит, – я сделаю,Только меня не трожь».Что, обомлела, выскочка,Со стороны взглянув?Не заступи резиночку,Не оборви струну!
«Нарисуй меня, падший лётчик…»
Нарисуй меня, падший лётчик,Чем бесцельно глаза таращитьНа земле суетливых ящерицПеребором тире и точек.Нарисуй меня, пьяный странник,Коньяком по ночному небу.Нарисуй, уходящий в небыль,Солью жгучей в открытой ране.Нарисуй же! Мне нужно очень —С перегибистым нотным станом.А то вдруг и меня не станет,И останется только прочерк.
«Здравствуй, Карлсон. Как ты, точнее, где ты?..»
Здравствуй, Карлсон. Как ты, точнее, где ты?Я, наверно, и правда, ужасно взрослый:Вместо шуток и смеха одни вопросы,На которые мне не найти ответа.Друг мой, Карлсон, веришь ли, я художникИ тружусь оформителем детских книжек.Правда, чуда в работе уже не вижу,И от этого мне на душе тревожно.Как сто тысяч неоновых новых люстр,Светят вывески ночью, и мне не спится.Я любые могу пересечь границы,Только в детство, как жалко, уже не пустят.А луна зацепилась за шпили башен.Безнадёга такая, что впору плакать!В прошлом месяце, Карлсон, умер папа,И от этого стало по-детски страшно.Тут, я сам понимаю, гордиться нечем.Ты, конечно, всегда был безумно смелым.Вот рисую тебя угольком и мелом,И от этого сразу немного легче.Я сижу в тишине на покатой крышеИ никак не пойму, что же делать дальше.Этой осенью в школу пойдёт сынишка.Прилетай, познакомлю. Твой Сванте-старший.
Мария Смирнова
Мария Смирнова родилась в Забайкалье в семье военных, побывала во многих городах России. В итоге семья вернулась на родину родителей – в Карелию, в город Питкяранта (пер. с финского – «длинный берег»).
Окончила факультет международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.
Член Совета молодых литераторов Карелии. Лауреат всероссийских конкурсов и фестивалей: «Северная звезда», участник длинного списка литературной премии «Лицей», Конференции молодых писателей Северо- Запада (2018), Всероссийского семинара- совещания молодых писателей «Мы выросли в России» (2022), молодёжной программы «Химки», XVI Всероссийского съезда Союза писателей России (2023) и арт-фестиваля памяти В. С. Высоцкого «Я только малость объясню в стихе» (2023).
Автор поэтического сборника «Человек из искр» (2023).
В свете ночи
В свете ночи мне холодно, Отче.Помнишь, как говорят: время лечит?Только, знаешь, ни капли не легчеМне от сердца шальных многоточий.Плат небес по-весеннему клетчат,И лазурен, и смело узорчат…Из путей, приглянувшихся, Отче,По
душе мне пока только Млечный.Дай нам силы для этих «сражений»!– Перечти молитвы, как притчу.Я взываю от имени женщин,И ушедших, и пришлых!Ведь когда голос твой среди прочихС каждым разом доносится реже,Я боюсь, что не выдержу, Отче.Обними меня крепче…
Шахматы
Стена неведенья упала, ба!Открылась истина – слоями.И под ногой качнулась палуба.Непостижимо! Устояли!Стреляли в сердце нам и в голову,Скользили ноги (от воды ли?).Едва не стали божьим оловом,Но серафимы отводили.В такой картине бытия расти(И – Человеком) не слабо ли?Где корни гор дрожат от ярости,А корни душ горят от боли,Где, баллистическими шахтамиКору земную изувечив,Блаженный мир играет в шахматыНа человеческую вечность.
«Ночью подсвечено небо и край земли. Снится мне детство…»
Ночью подсвечено небо и край земли. Снится мне детство — лета и солнца сплав.Вот – мои деды! Семечком проросли в детской душе Сумы и Ярославль.Я – паутинка, ниточка… (Я – не я, а незаметная странного мира часть.)Между натянута, силюсь свести края стран, чьи границы болью кровоточат.– Дедушка! Дедушка! Что это за игра? Кто сочиняет правила? Расскажи!– Спи, моя рыбонька, я расскажу с утра. Будет вовсю июль, и беспечна – жизнь.Вы не застали холодный, больной февраль (два паренька: ярославский и тот – из Сум),Только во сне вас и вижу. Не буду врать, я с февраля — словно бы на весу.Поздно, не спится. Мало кому – до сна. Где-то подсвечено небо огнём войны.Всё чаще мне кажется: держится небо на плохо пришитой пуговице Луны.
Сосновое царство осени
Сосновое царство осени. У кого-то – дубы, ясени…А меня осени просинью сквозь терпкие выси – просеки!Защити, причасти росами, проведи золотыми трассами,По-над огненными кронами – октябрьскими кирасами.Не возьму ничего, лес мой, я только каплю смолы — с согласия,Пронесу домой перелесками (паутинки к подолу ластятся)Янтарную суть заветную. Как бы нам ни пришлось солоно,Она вспыхнет искрой рассветноюИ притянет восход солнечный.
Кофейный бог
Не сотвори кумира! В памяти между строкКурится трубка мира. Смуглый кофейный бог(Очень земная штука!) чашку мою согрел.Есть только я и турка. Нет ни огня, ни стрел.Метко летят молитвы в сердца живую цель,Ангел на поле битвы тьму захватил в прицел.Цепью – стихи и лица, воины и рубежи.И продолжают литься кофе, слова и жизнь.
Смотри, какие красивые…
Смотри, какие красивые, смелые люди!С морщинками, шрамами, склеенными мечтами,С бедой заострёнными, заспанными чертами,С любовью и верой среди этой дичи и люти!С земными надеждами и с воздушными замками,С долгами до неба, с сердцами, сшитыми заново.Спустили сюда (не спросили), в шатёр небесный.Пришли баловаться, радоваться, влюбляться.А им говорят: «Забудьте про ваши песни!Какие вам песни? Какие вам, к чёрту, танцы?!»Они – нараспашку. А им говорят: «ПримерьтеЗвериную хватку жизни, беззвучную пляску смерти!»Они говорят: «Мы этого не просили!»Но выжить не в силах.Смотри, какие красивые смертные люди!Прохожие. Преходящие. Первые встречные.Атланты невыносимо недолго вечные,Считалку говорящие на распутье.Ковчег нам пошли, спасательный шаттл и силы намСмотреть, какие красивые,Читать их сердцем и не поминать их всуе.Идём потанцуем!