Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века

Проводником нового политического курса стал созданный указом Александра I от 6 декабря 1812 года Петербургский комитет Библейского общества, затем ставшего Российским. Во главе его был поставлен А.Н. Голицын; секретарем, неизменно остававшимся на этом посту вплоть до фактической ликвидации Общества в 1825 году, – А.И. Тургенев.

Именно просветительская миссия Библейских обществ, укореняющих нравственные ценности ненасильственными методами, отвечала представлениям Тургенева (видевшего в них «протестантизм в действии») о средствах социального совершенствования. Широчайший размах их издательской и переводческой деятельности, образования народных училищ служил не только задачам межконфессиональной интеграции, но и объединению культурных сил общества. В этой сфере роль Тургенева – интеллектуала высокого класса, энтузиаста, человека неуемной энергии и самоотдачи, с его неисчислимыми связями в правительственной и литературной среде – была, конечно, первостепенной.

Между тем Александр I продолжал свой экуменический курс, закрепив его указом 1817 года о соединении всех протестантских церквей России в единую Евангелическую церковь. В том же году было создано соединенное Министерство духовных дел и народного просвещения, духовный департамент которого возглавил А.И. Тургенев.

Тургенев не только играл огромную роль в осуществлении государственной религиозной политики, но и на протяжении почти всего александровского царствования занимал достаточно крупные административные посты в сфере государственно-законодательной. Уже в 1812 году он помощник статс-секретаря Государственного совета по департаменту законов, затем – исправляющий должность статс-секретаря этого департамента; к 1822 году – старший член Комиссии составления законов. То есть один из тех, кто осуществлял проводившуюся в это время работу по кодификации русского законодательства; он придавал ей принципиальное значение, как исходному условию превращения России в правовое государство западного типа.

Для понимания Тургенева как деятеля правительственного либерализма существенно его отношение к Александру I. Наиболее эмоционально оно выразилось при известии о смерти императора. В его словах соединились боль от потери небезразличного ему человека («Сердце не переставало верить в него, любить его, не переставало надеяться…») и обращенное к России горестное признание: «Он у себя отнял славу быть твоим благодетелем, народ в рабстве…» Собственно, то же, но уже жестко и укоризненно, писал он в более позднем письме к брату Николаю: «Храбрейший и добрейший из царей – всего и всех боялся и все хитрил там, где мог действовать… с простотою величия и с убеждением, что намерение его согласно с пользою России, с любовью к человечеству, с религиею Христа-Искупителя. На что было умничать? Наказан неверием в чистоту его намерений со стороны и добрых и злых и неуспехом во многом, что лежало на душе его и прежде, и во время его царствования». Царь не оправдал надежд Тургенева.

В 1815 году в Петербурге было основано ставшее знаменитым «Арзамасское братство безвестных людей», куда наряду с В.А. Жуковским, Д.Н. Блудовым, С.С. Уваровым, Д.В. Дашковым вошел и Александр Тургенев. Активным членом кружка был и П.А. Вяземский, который видел в петербургском объединении прямое продолжение своего московского «Дружеского литературного общества», членами которого были Жуковский с Тургеневым.

Резвящийся «Арзамас», с его шуткой и отрицанием авторитарности, предметом осмеяния сделал шишковское «Общество любителей русской словесности», олицетворявшее консервативное начало в литературной жизни 1810-х годов. Ему противопоставлялась просветительская «французская» идеология, а в плане литературно-эстетическом – сочинения Н.М. Карамзина.

Письма Александра Тургенева тех лет фиксируют сильное влияние Карамзина (и «Истории государства Российского») на его мировоззрение, в частности на понимание устоев России в ее настоящем и будущем. «История его послужит нам краеугольным камнем для православия, народного воспитания, монархического управления и, Бог даст, русской возможности конституции…»

Только что вернувшийся из-за границы младший брат Александра Тургенева, Николай, описывая в дневнике под 12 ноября 1816 года свою беседу в «Арзамасе» с Карамзиным, Блудовым и другими о положении в России, резюмирует: «Они… желают цели, но не желают средств. Все отлагают на время». Это относилось и к Александру Тургеневу. Разность его позиции и позиции более радикального Николая стала очевидной сразу: «Он (Н.И. Тургенев. – Е.Р.), – писал Александр Иванович брату Сергею, – возвратился сюда в цветущем состоянии здоровья и с либеральными идеями, которые желал бы немедленно употребить в пользу Отечества. Но над бедным Отечеством столько уже было операций всякого рода, особливо в последнее время, что новому оператору надобно быть еще осторожнее, ибо одно уже прикосновение к больному месту весьма чувствительно. К тому же надобно не только знать, где и что болит, но и иметь верное средство к облегчению или совершенному излечению болезни. Тщетные покушения только что могут растравить рану…» Перед нами первое развернутое политическое кредо Тургенева. Его смысл скорректирован в подготовленной Вяземским программе журнала, который планировалось выпускать при «Арзамасе».

Сама идея журнала, заявленная А.И. Тургеневым на заседании «Арзамаса», возникла в результате изменения в расстановке сил в этом объединении. В 1817 году в «Арзамас» вступили участники тайных обществ – Н.И. Тургенев, М.Ф. Орлов, Н.М. Муравьев, стремившиеся придать ему политический характер. Программа Вяземского исходила из идеи прогресса как неудержимого движения народов к просвещению и убеждения о первенствующей роли верховной власти в обеспечении и осуществлении этого движения. Успех его, по Вяземскому, обусловлен опорой на общественные силы, однако акцент делался на реформаторских действиях правительства.

Такое понимание «средств» было далеко от «оперативного» вмешательства, отвергаемого Александром Тургеневым. Вместе с тем и кредо Тургенева, и программа Вяземского фиксируют становление общественного либерализма. Идущее от Радищева сочетание принципов свободы и гражданского равенства, одним из главных практических требований которых была отмена крепостного права, становится приоритетным в русском либерализме. Не сиюминутное преобразование политической системы («Бог даст, доживем до русской возможной конституции»), а освобождение от «позорного рабства» – вот неотложная задача, которая стоит перед русским обществом. В этом сошлись и умеренный «арзамасец» Александр Тургенев, и его радикально настроенный брат Николай, для которого, по его словам, дело освобождения крестьян было «всегда важнейшим».

Между тем сам Вяземский благодаря энергичной поддержке А.И. Тургенева получает назначение в канцелярию комиссара императора в Польше Н.Н. Новосильцева. Он надеялся найти здесь применение своим силам, участвуя в реализации реформаторских замыслов Александра I, который намеревался распространить на Россию конституционные учреждения, дарованные Польше. Как и Вяземский, Тургенев надеялся на введение конституции и одновременно сомневался в такой возможности. Впрочем, в первую очередь обоих волновал крестьянский вопрос. Братья Тургеневы стали главными участниками реализации плана Вяземского о создании «Общества для подготовки отмены крепостного права». В мае 1820 года была подготовлена и подана императору «Записка» с просьбой разрешить создать под руководством управляющего Министерством внутренних дел «общество с целью освобождения крестьян». Сообщая об этом брату Сергею, Александр Иванович писал: «Мы предлагаем частное постепенное освобождение, которое бы не только подготовило всеобщее, но и повлекло к оному необходимою силою вещей… Попытки и покушения наши не совсем останутся тщетными…» Александр I, сначала благосклонно принявший предложение, в итоге уступил противодействию высшей бюрократии, и проект был отклонен.

Но братья Тургеневы не оставляли усилий по решению крестьянского вопроса. В декабре того же 1820 года на заседании Государственного совета обсуждался подготовленный Николаем и Александром Тургеневыми (и подписанный последним, как членом Совета Комиссии составления законов) проект ограничения крепостного права – запрещение продажи крестьян без земли. Проект был отклонен Государственным советом. Несмотря на это, пользу постановки крестьянского вопроса на высшем государственном уровне Тургенев видел в общественном резонансе. В личном плане – «умолять соотчичей отречься от рабства; имя наше спасется в летописях либерализма».

В рассуждениях А. Тургенева о современной ему России очевидна приверженность «конституционному порядку», «зелень» которого «везде пробивается»: «Она выживает гниль самовластия и в самой закоснелой почве». Он уподобляет конституционализм по его значимости для человечества появлению христианства и уповает, чтобы в России «хотя бы дети наши дожили до этих дней».

Как и декабристы, Тургенев сочувствует восставшему греческому народу и начавшейся революции в Пьемонте. Однако в России, считал он, «только положительным образом можно действовать, и это положительное отрицательно. Мешать злу – есть у нас одно средство делать добро». Трагическая несоизмеримость «зла» и «добра» не оправдывает, убежден Тургенев, бездействия. Его личный императив – «действовать, то есть говорить и писать, что думаю и чувствую…». И это не фраза, а жизненный принцип, которому он следовал неукоснительно, поражая современников неизбывностью своих усилий оказать поддержку каждому нуждающемуся в ней – от рекрута, крепостного интеллигента, до светил русской литературы. «Он был виртуозом и неутомимым тружеником в круге добра», – писал об Александре Тургеневе Вяземский.

Реакция, определившая политический курс последних лет царствования Александра I, переломила жизнь Тургенева. Отход от идеи «евангелического государства» положил конец фактическому существованию Библейского общества; закончило свои дни и «соединенное министерство». Реванш, который брало реакционное духовенство, донос митрополита Серафима императору на Тургенева поставили точку в его служебной карьере. Летом 1824 года он был отстранен от должности в министерстве и отправлен в отставку. Не случайно она последовала вслед за отставкой Николая Ивановича, связанной с докладом Бенкендорфа императору о тайных политических обществах. В звании камергера и ранге действительного статского советника Александр Иванович вслед за Николаем и вместе с братом Сергеем уезжает за границу. Там их настигли известия о смерти Александра I, событиях 14 декабря, казни пятерых и приговорах другим декабристам.