Ростов-папа
Шрифт:
— Песня такая, товарищ начальник. К слову пришлось.
— Одно радует, товарищ Быстров: вы не только песни поёте, но и работать не разучились. Звонили из руководства банка, выражали вам свою признательность.
— Вы бы из них, товарищ Художников, не только слова благодарности, но и кое-что существенней бы выбили, — произнёс Паша. — После недавнего налёта во всём здании ремонт требуется — перед бандитами неловко.
Сыщики засмеялись. Художников тоже не выдержал и улыбнулся.
— Вопрос с ремонтом закроем, исполком обещал выделить средства. А что касается благодарности — я попросил,
— Всё так, товарищ Художников, — дружно загалдели ребята. — Мы, если что, и сами им поможем.
— В общем, у меня две приятных новости и одна не очень. С какой начнём?
— Давайте с плохой что ли, а потом подсластите пилюлю сразу двумя хорошими, — предложил Пётр.
— Итак, новость не очень приятная: во время совместной операции милиции, уголовного розыска, ЧОН и войск ростовского гарнизона были проведены массовые облавы во всех местах, где мог скрываться особо опасный преступник по кличке Мамонт. К сожалению, как вы уже знаете, Мамонта обнаружить не удалось, и сейчас особая группа ГПУ товарища Мышанского разрабатывает новые рабочие версии.
— Так что — вообще улова не было? — нахмурился Пётр.
— Почему не было, попала в наши сети кое-какая рыбёшка, преимущественно мелкая. В большинстве своём — вчерашние крестьяне, которых голод и нужда выгнали из села в город, там они не нашли работу и таким образом пополнили преступные ряды. Как понимаете, это социальная болезнь, которую уголовный розыск не в силах устранить.
— Да уж понятней некуда, — буркнул Паша.
— Теперь новости из разряда хороших. Про то, что нам удалось взять опасного рецидивиста Кошкина все уже в курсе?
— Так точно, — кивнули мы.
— Он признался в нескольких кражах на территории области, так что нам удалось существенно повысить статистику раскрываемости. Со дня на день за ним прибудут товарищи из Нижнего, там он наследил куда больше. Ну и самое главное: товарищ Быстров, вы ведь подавали заявление в партию?
— Так точно. — встал я.
Художников улыбнулся.
— Так вот, поскольку в настоящее время вы прикреплены к нам, партийная ячейка ДонОблУгро, учитывая ваши большие заслуги, единогласно постановила принять вас в ряды РКП(б) и поручила мне, как секретарю организации, вручить вам партийный билет, — под аплодисменты ребят, он протянул мне красную книжицу.
— Спасибо за оказанное доверие, товарищи, — с трудом выдохнул я.
Здесь действительно к партийному билету относились очень серьёзно, и фраза «коммунисты — вперёд» многое значило для этих людей.
И я был счастлив оказаться среди них.
— Как понимаете, товарищ Быстров, с этого дня всё только начинается. Теперь с вас двойной спрос: и как с сотрудника уголовного розыска и как с коммуниста, — напутствовал начальник угро.
Допрос Гуревич я отдал Петру, пусть гражданка не думает, что у неё есть хоть какие-то шансы соскочить, а сам занялся другими сообщниками.
Всего в банде было девять участников, только трое из них принадлежали миру кино, остальные оказались обычными разбойниками с большой дороги. И по правде говоря, род их деятельности был прямиком написан на их лицах.
Часов в пять вечера пришёл Пётр. Вид у
него был взвинченный, лицо красное от ярости. Он так громыхнул дверцей сейфа, когда укладывал туда папку с материалами, что я едва не подпрыгнул на стуле.— Петь, ты чего?
— Да есть с чего. Эта… Гуревич… — он замолчал, подбирая слова.
— Ну-ну, — подбодрил его я.
— Короче, эта баба-киношница сначала строила мне глазки и показывала ножки. Когда убедилась, что на меня её ужимки не действуют, вздумала разыграть сценку, будто я её решил изнасиловать. — Он сплюнул. — Порвала на себя юбку и давай орать на всю Ивановскую с хвостиком… Хорошо, что Художников ей не поверил.
— Знакомая ситуация, — кивнул я.
У меня в прошлой жизни действительно была похожая история. Правда, той дуре не повезло: она не знала, что допрос пишет камера, и намотала себе дополнительный срок.
— Надо было её пристрелить там, в банке! — сжал кулаки напарник.
— Ещё настреляешься, — пообещал я. — Пойдём лучше в больницу, Лёву навестим. А по дороге пивка хряпнем — у меня сегодня праздник, так что угощаю.
— А вот это по-нашему, по-большевистски, — довольно потёр ладоши он. — Только чур, к пиву ещё и рыбка будет!
— Обижаешь! Что за пиво без рыбы! — воскликнул я. — Жаль, Лёве с нами нельзя…
Глава 26
Выстояв очередь возле пивного ларька, мы купили по паре кружек пенного, а у бабульки, торговавшей неподалёку вяленой рыбкой, сторговались за малые деньги на несколько «хвостов».
— Вот оно оказывается какое — счастье! — блаженно жмурясь, сказал Пётр.
— Вижу, тебе много не надо.
— А я человек простой, пиво да победа коммунизма — всё, что мне нужно. А тебе?
— Мне?
Я задумался.
— Не знаю, Петь. У меня тоже запросы небольшие. Главное — семья и Родина. Если и там и там хорошо, то и у меня всё в порядке.
Как часто бывает у мужиков в состоянии лёгкого (очень лёгкого) подпития, нас потянуло на откровенность.
— Вот ты, Жора, давеча говорил, чтобы я Варе мозги не пудрил. Было дело?
— Было, — кивнул я.
— А я вот не знаю, как мне быть. Понимаешь, я ведь с женой разругался в пух и прах, а забыть не могу. Столько лет вместе прожили, до того как она вдруг стала чужой, через столько всего прошли — не сосчитать! Непросто это — вырвать человека из сердца, очень непросто. Я ведь надеялся, может, Варя поможет от этого наваждения избавиться, а теперь вижу — нет. Конечный я, наверное, человек, Жора, коль до сих пор люблю эту бабу глупую, которой богатство, пропади оно пропадом, все глаза залило!
— Ты б погодил на себя наговаривать!Любовь не картошка — не выкинешь в окошко. Лучше сядь и подумай хорошенько. Определись, что тебе надо, а когда определишься, поймёшь, как действовать. Если мила жена — завоюй её снова, если Варя — тут уж прости, но надо с прошлой жизнью порвать.
— Легко сказать — завоюй! — горько усмехнулся Пётр.
— То есть ты выбрал жену, — догадался я.
— Да иди ты! — вдруг психанул он.
— Вместе пойдём!
— Куда?
— Туда, куда договаривались. Лёву в больничке навещать.