Рот, полный языков

И вдруг Диас оказался ко мне спиной. «Вот она! — подумал я. — Твоя первая и последняя ошибка. Попался, ублюдочек!» Я вознамерился разрезать его, как только повернется.

Но он не повернулся. А сгруппировался и сиганул назад, с выходом на руки! Макаку — обезьяна! Одним прыжком одолел полринга.

И теперь я стоял к нему спиной.

Я резко повернулся.

Поздно!

Сначала почувствовал острую боль и лишь потом сообразил, что случилось. Два синхронных удара пришлись в бедра. Подлый браззи рассек мне бедренные артерии.

Я зашатался. Потом рухнул ничком. Из меня вместе с кровью вытекала сила.

— А теперь, — проговорил Диас, — я выполню свое обещание.

По голосу я определил, где он стоит. Собрав последние крохи сил, я сделал некое подобие стойки на руках и вонзил обе шпоры сеньору в брюхо. И рванул книзу, отчего у Диаса подломились ноги. Внутренности вывалились на кровавый песок.

— Тебе любой, кто на ферме вырос, скажет: не подставляй мулу задницу, — кое-как проговорил я и вырубился. Только успел подумать напоследок: если оба проиграли, то как же быть с лечением?

Не прошло и тридцати секунд, как явились блюстители закона.

Позже я узнал, что Диас обладал дипломатической неприкосновенностью, и когда у него пошли к нулю жизненные показатели, власти испугались международного скандала. Только по этой причине они сорвали субботнюю народную забаву — малость поздновато для меня.

Короче говоря, полицейские вышибли двери и пустили «страстимордасти», «ревукорову» и «какувоняку», чтобы подавить всякое сопротивление. Зрители пукали, плакали и звали мамочку, а мы с Диасом валялись, истекая кровью. Мне повезло — я лежал у двери, потому и не слишком надышался.

Но все же отключился еще раз.

А когда очухался, понял, что моя голова лежит на коленях у Джеральдины.

Она плакала. От слезоточивого газа, предположил я.

Джеральдина проговорила сквозь рыдания:

— Лью, ты не бойся, не бойся, не бойся! У меня с собой аптечка. Специально для тебя принесла. Я тебя уже заштопала.

Я хотел потрогать бедра, но не удалось — Джеральдина перехватила мою пятерню и прижала к своему лицу. А потом — наверное, машинально — принялась тереть моим запястьем по своей шее. Как раз тем местом, где была накладная железа.

— Все обойдется, Лью. Я добьюсь твоего освобождения под залог и буду приходить к тебе в больницу. Вот увидишь!

Долго пришлось искать голос, облюбовавший себе укромный уголок где-то в глубине меня.

— Джеральдина… я тебя не слушаю, — прохрипел я.

— Да, Лью, я знаю. Ты меня никогда не слушаешь.

Большой Едок

Это откровенный рассказ о том, как я спас Чикаго от Второго Потопа, не дал сестре окончательно превратиться в багу и заработал себе продвижение по службе — из класса серволайт прямо в альфа-симбланды. И все это — за один-единственный день.

Правда, не обошлось без содействия Большого Едока.

То судьбоносное утро начиналось в точности так же, как и любое другое.

В семь пичужка-болтушка защебетала мне в ушко. Она не совсем синтетическая — старая модель, дельтаволновая, синкретическая. Сразу включилось реле просыпания, всплыли в сознании воспоминания. Я ведь общественник, я — серво-лайт, ждет меня служба, пора на арбайт. Живо вскочил — и с песней вперед! День пламенеет, труба зовет! Вот на что намекала пичуга, моя верная слуга и подруга.

— Пора вставать, Корби! Пора вставать! Семь ноль одна ноль три! А то на работу опоздаешь. Пора вставать!

Нету сна ни в одном глазу, на пол с койки уже ползу. Только свесил с кровати чресла, как она превратилась в кресло.

— Хватит трещать, я уже не сплю! Птаха умолкла, раскрывши клюв.

По пробегающим в черепе рифмам мне стало ясно: надо срочно поправлять здоровье. Так что первой процедурой утреннего туалета стала смена липучки. Отработавшее свое изделие фирмы «Каби-Фарм» я сорвал, а свежее пришлепнул за ухом. Чуткий встроенный датчик, чтобы липучка не бросалась в глаза, изменил ее окраску на шоколадную — под цвет моей кожи.

Употребив тропы, я пожелал узнать новости. Птичкины эндопланты (производства «Тогай-Мэджик») отреагировали на мои голосовой приказ-заказ. Яркий попугай осекся на полуфразе и разразился цээнэсовским аудиопотоком; сигнал шел по шлейфу мультиплексовой передачи, который не позволял пичужке-болтушке удаляться от насеста.

«Вчера мэр Джордан начал недельное празднование своего восьмидесятилетия. Первым мероприятием послужило открытие построенной концерном «Даймлер-Крайслер аэроспейс» новой станции Жолье на чикагско-монреальской магнитолевитационной дороге. Церемонию посетили североамериканский премьер-министр, директор Биорегиона Великие Озера, несколько высокопоставленных представителей Всемирного Банка и множество товарищей мэра по его прежней команде. Все побывали затем на званом вечере, где вместе с ними развлекались звезды многочисленных фабрик грез, от Болливуда до Тайконга, включая столь известных деятелей, как Ньюси Флузи, Джонни Куэсти и Вуббо Кита.

Комиссия по надзору за трансгенами выпустила демон-релиз с предупреждением о том, что знаменитая беглая помесь, известная под кличкой Чокнутый Кошак, возможно, проникла в БВО. Просьба ко всем траншам сообщать о любых подозрительных лицах своим симбиотическим баззвормам [199] или патрульным робокопам.

Сегодня во второй половине дня проходившая перед Торговой палатой демонстрация антимодов вылилась в массовые беспорядки. Традиционный лозунг «Без наворотов и хронокроя» вскоре сменился криками «Трансгенов — на мыло!». Власти объявили зоной чрезвычайного положения сферический сегмент в девятнадцать дуговых градусов, изолировали за полчаса три квартала и пустили газы «безмятеж» и «рвотонедержин».

199

Баззворм (buzzworm) — популярная в начале восьмидесятых компьютерная игра. Длинный лупоглазый червяк ползает по лабиринту, уничтожая распределенную там пищу. — Примеч. пер.

Новости с финансовых фронтов. Индекс Ханг-Сенг отмечает повышение активности в торговле, такова реакция на лихорадку пражской биржи. Мумбайские брокеры ответили на это…»

— Помягче, — приказал я, и попугайский голос Центральной Нервной Сети снизился до успокаивающего шепота.

Пичужка-болтушка — это связь с ЦНС, но связь примитивная, ограниченная по возможностям. Увы, никакой другой мои измененные биопараметры не допускают. Мне крепко досталось — нейросети всмятку, мысли так и норовят рифмоваться, а виртуалка или даже обычная трехмерка для меня теперь недоступны. Не репа у меня теперь, а рэпа. В том смысле, что она любую ерунду перекладывает на рэп.

Ту катастрофу мало кто помнит. Да и неудивительно, ведь столько воды утекло, и мир так быстро меняется. И эти катастрофы, одна другой круче: Хронотроповая война, вторжение Большой Серой Сикарахи… Скандалы меньших масштабов и сиюминутные диковины быстро забылись. Да и к тому же событие, о котором речь, произошло больше десяти лет назад. Тогда пострадали три миллиона человек, плюс-минус сколько-то там. Но ведь это всего лишь четыре процента от населения, и вдобавок жертвы рассеяны по всему Североамериканскому Союзу.