Ротмистр Гордеев

Раздевшись догола, начинаю плескаться в воде, чувствуя, как с грязью из тела уходит усталость. Снова ловлю себя на мысли, что за мной наблюдают. Резко оборачиваюсь и вижу застывшую как тень Ли Юаньфэн.

Она не смущается и спокойно выдерживает мой взгляд. Подходит ко мне ближе, отбирает мочалку и ласково проводит ей по моей груди.

– Ты очень красивый, Николай. Тебе это, наверное, часто говорили девушки…

Не знаю, что отвечать: скажу да – обидится, уйду в глухую отрицаловку – посчитает за лгуна. В этом случае надёжнее не говорить, а действовать.

Хочется накинуться на неё, порвать одежды, но я сдерживаю себя. Африканская страсть нравится далеко не всем женщинам, и пусть я чувствую, что Ли Юаньфэн меня хочет, неосторожный порыв может погасить это желание.

Нежными движениями снимаю с неё наряд, нежно целую и, не давая замёрзнуть, на руках отношу на ложе. Опять покрываю поцелуями, но уже всю, с ног до головы, дожидаюсь, когда она вспыхнет, и только тогда перехожу к главному.

Не понимаю, как она вдруг оказывается сверху, как изящным движением распускает густые чёрные волосы, как склоняется надо мной и опускается всё ниже и ниже. Моё тело начинает биться в конвульсиях, я вне себя от счастья, но всё равно не сдаюсь. Перехватываю инициативу, доказываю ей, что и у меня в арсенале есть ещё кое-что, и это ей нравится.

А потом мы лежим, сжимая друг друга в объятиях, наши глаза полны нежности и счастья.

Ли Юаньфэн касается моего амулета.

– Ты охотник на демонов? – внезапно спрашивает она.

– Да, а что? Тебя что-то смущает?

Девушка улыбается.

– Ты очень странный охотник на демонов. Очень странный и очень красивый.

– Для мужчины достаточно быть немного симпатичнее обезьяны, – отшучиваюсь я.

Она смеётся. Мне нравится её смех, её волосы, глаза, шея, руки, ноги… Мне нравится в ней всё.

– Сегодня мне было хорошо, как никогда прежде, – признаюсь я.

Ли Юаньфэн улыбается.

– Во время учёбы в Англии мне попалась в руки какая-то индийская книжка. Там было много интересного.

– Что ж, давай ещё немного почитаем, – привлекаю её к себе я.

Ближе к рассвету она отстраняется.

– Мне пора. Скоро проснётся брат.

– Думаешь, он ни о чём не догадался?

– Одно дело – догадываться, другое – знать наверняка. Он мой брат, я его уважаю и люблю. И да, не бойся, эта ночь прошла без последствий для тебя и меня.

Я киваю, догадываясь, к чему она клонит. Не хотелось бы, чтобы Ли Юаньфэн забеременела от меня после сегодняшнего. Девушка мне очень нравится, однако любовью это чувство не назовёшь.

– Скажи, а тот, другой, что находится в тебе, – он всегда спит? – вдруг спрашивает она.

– Что?! – едва не подскакиваю я. – Какой ещё другой?!

– Тебе видней. Я лишь чувствую, что в этом теле есть ты и не ты. И тот, который не ты, спит и видит всё, что с тобой происходит, будто во сне.

Понятно, почему срабатывал мой амулет: какие-то способности у китаяночки есть. Правда, опасности для меня они не представляют. Во всяком случае, сейчас.

– Если ты не против, я не хотел бы говорить об этом.

– Хорошо. Прости меня, если мой вопрос причинил тебе боль.

Она склоняется надо мной, жарко целует в губы и уходит. Я пристально гляжу ей вслед, а потом долго ворочаюсь на постели. Устал, как последняя сволочь, а сна ни в одном глазу. В башку лезет всякая ерунда.

Ранний рассвет кажется подарком. Встаю ещё до появления ординарца с моими шмотками. Выглядят они почти новыми. С удивлением смотрю на Кузьму: наверняка не обошлось без барабашкиных штучек-дрючек.

Одеваюсь, мою лицо ледяной водой, она помогает мыслям и телу прийти в норму. Вот что значит ночь с красивой и опытной женщиной: вроде все жизненные соки выжали, но внутри всё поёт, душа рвётся в бой.

Савельич выстраивает бойцов, отдаёт рапорт. Происшествий за ночь не случилось, солдаты готовы к труду и обороне, но в первую очередь – к завтраку. А с этим дело обстоит неплохо. К нашему подъёму деревенские женщины сварили несколько огромных котлов каши – шутка ли, им надо прокормить больше сотни голодных мужиков.

– Чумиза! – морщатся мои.

Среди нижних чинов эта неприхотливая еда популярностью не пользуется. Солдаты часто жалуются, что от неё у них болит живот, а пища плохо переваривается, но мы не в ресторане, спасибо и на этом. Вдобавок каша с мясом – ради нас забили трёх поросят.

Спрашиваю у Ли Цао, как будем расплачиваться за гостеприимство, мои финансы давно исполнили весь репертуар.

– Ты уже заплатил за всё, когда согласился помочь их людям перебраться через линию фронта. Торговцы, про которых я говорил, из этой деревни.

Больше ничего не добавляет, но по хмурым глазам становится ясно: он в курсе, что эту ночь его сестра провела со мной.

Как только котлы пустеют, даю команду отправляться. Мы так чувствительно вдарили японцам, что не удивлюсь, если они не спали всю ночь и шли по нашим следам. Значит, нужно спешить.

Глава 13

Думал, торговцы будут копаться со сборами. Но нет. Их выносливые вьючные лошадки уже нагружены: тюки, свёртки, корзины и ящики уже приторочены и увязаны как надо. Да и сами торговцы, десяток человек с косами до пят в пёстрых, но добротных китайских куртках, штанах и мягкой обуви производят впечатление людей дисциплинированных и почти военных, разве что оружия не хватает.

Забираемся в сёдла на любезно одолженных нам хунхузами коней. Оглядываю своих. Как там Рощин? Ещё слабоват, но в седле держится. Тимофей Лукашин тоже оправился и выглядит вполне бодро. Вся наша компания производит впечатление сытых и отдохнувших людей. Это, конечно, ненадолго: мы всё ещё на японской стороне фронта, до возвращения в часть ещё далеко.

Смотрю на отряд «Небесной справедливости». Хунхузы Ли Цао и его сестры выглядят вполне профессиональным армейским подразделением: одеты единообразно, разбиты на десятки, каждым из которых командует более опытный боец, вроде наших унтеров. Даже что-то вроде выправки присутствует. Оружие выглядит единообразным: американские винчестеры, у старших десятков ещё и револьверы – я пока не силён в многообразии местного вооружения, чтобы определить так, на глаз, фирму и даже страну производителя. Кони справные, как на подбор.

Ко мне подъезжают Ли Цао с сестрой. Как-то сам собой приосаниваюсь, принимая бравый вид.

Не о том думаешь, Николай… Та ночь осталась позади.

Ли Цао смотрит на меня с прищуром, и без того узкие глаза превратились в щёлочки. Беру себя в руки, не до рефлексий пока и не до любовных томлений.

– Как у вас с боеплипасами?

– Негусто. Поиздержались за время рейда, а пополнить негде. По обойме-полторы на брата.

Ли Цао смотрит на мою револьверную кобуру.

– А у вас самого?