Роузлинд (Хмельная мечта)

– Я действительно все утро была в покоях королевы, – осторожно ответила Элинор. По возможности она старалась не лгать Беренгарии.

– Вы видите, какая она умная и честная, – с улыбкой сказала Беренгария Джоанне.– Она не сказала, что она его не видела.– Затем она повернулась к Элинор.– Иди сюда, посиди с нами. Ты должна полюбить Джоанну, а она тебя. О, Элинор, – темные глаза загорелись любовью, счастьем и возбуждением, – милорд возьмет нас с собой! Он мне это сказал. И Джоанна тоже поедет.– Беренгария весело рассмеялась.– Она должна будет сопровождать меня. Не прекрасно ли это? Ричард такой милый и такой глупый. Разве я могу подумать, что он имеет дурные намерения по отношению ко мне?

– Я очень счастлива, миледи. Очень, очень счастлива. Вы знаете, это было мое заветное желание, так же, как и Ваше.

– Но ты не выглядишь удивленной, – добрый голос Джоанны звучал укоряюще.

Элинор подумала, что она была даже умнее Беренгарии и намного мудрее в светских делах.

– Я действительно не очень удивлена, – призналась Элинор.– Мой опекун, сэр Саймон, вчера ехал со мной и сказал мне, что впереди великий пост, когда свадьбы запрещены. Таким образом, король должен либо взять Вас с собой, либо остаться здесь более, чем на месяц.

Элинор не упомянула о своем подозрении, что Ричард, вероятно, вообще не хочет жениться. Джоанна вдруг расхохоталась.

– Сэр Саймон твой опекун? Ты и есть та самая леди Элинор, которая является воплощением всех добродетелей? – спросила она.

– Добродетелей? – переспросила Элинор.– Я? Вы слышали о моих добродетелях от сэра Саймона?

– Я больше ни о чем другом от него и не слышала. Это была его единственная тема разговора, – сухо заметила Джоанна.– Когда мы ехали верхом, я слышала, как леди Элинор сидит в седле; если мы останавливались поговорить с торговцем или крестьянином, я слышала, как леди Элинор управляет своими людьми. Фактически, что бы мы ни делали, леди Элинор была в этом само совершенство.

Элинор хихикнула, затем громко рассмеялась. Она смеялась до слез.

– О, как я его высмею. Я Вам скажу, миледи, что он никогда не сказал мне ни одного доброго слова. Я упрямая, непокорная и невежественная. Это Вы, леди Джоанна, воплощение всех добродетелей. Вы бы видели, какие я получала письма, восхваляющие мягкость Вашего характера, Вашу нежность, скромность и благоразумие.

Глаза Джоанны потеплели, и она рассмеялась.

– Да, – признала она, – он тоже благородный человек. Он никогда не говорил, что ты скромна, благоразумна и обладаешь хорошим характером. Я думала, что ты само совершенство, и рада узнать, что ты, как и все люди, не святая.

– Но у Элинор очень хороший характер, – запротестовала Беренгария.

– И она скромна, благоразумна? – поддразнила Джоанна.

– Конечно, – настаивала Беренгария.

Элинор подумала, что у Беренгарии все-таки был недостаток. Она видела то, что хотела видеть, а не то, что было в действительности.

– Возможно, только Вы видите меня такой, – ответила она, видя, что Беренгария была опечалена.– Но, миледи, Вы не повторяли мне, чтобы я не ездила на слишком быстрой лошади, не лазила по холмам, не танцевала три раза с одним и тем же кавалером. Вы не выражали неудовольствия тем, как я управляла поместьями. О, это мне напомнило – я должна просить одобрения у сэра Саймона по некоторым вопросам, касающимся моих земель. Если мы действительно поедем с королем, я бы хотела тотчас же послать приказания моему управляющему. Можно ли мне пригласить сэра Саймона?

– Конечно, – с готовностью согласилась Беренгария. Она позвонила в маленький серебряный колокольчик, и появился паж. Беренгария кивнула, и Элинор приказала пажу найти сэра Саймона и уведомить его, что она будет ожидать его в часовне. Здесь Джоанна перебила ее, заметив, что сэр Саймон может отсутствовать по делам короля. Она посоветовала, чтобы паж пришел за Элинор, если он найдет сэра Саймона.

– Он – правая рука Ричарда. Не знаю, что Ричард делал бы без него, – сказала она с кажущимся безразличием, но глаза ее были прикованы к Элинор.

Каждый может контролировать свои глаза, губы, руки, но только не свою кровь. Элинор покраснела. Она склонилась над своим шитьем, но была уверена, что обе дамы с любопытством смотрят на нее. Не было смысла говорить о том, как Саймон был похож на ее дедушку – слишком много разговоров было о «ее рыцаре». Элинор не знала, что опаснее: солгать или признаться во всем. Джоанна отпустила несколько реплик по поводу одежды, подходящей для Палестины, и неловкость постепенно прошла. Джоанна узнала, что хотела, и, в отличие от Беренгарии, не хотела обсуждать этот вопрос. Элинор почувствовала облегчение. Она почему-то доверяла сестре Ричарда.

Незадолго до обеда Элинор позвали в часовню. Там она нашла Саймона, грязного и уставшего, стоявшего у балюстрады. В помещении было сумрачно и прохладно. Элинор предпочла, чтобы Саймон помолчал, так как эхо могло разнести их голоса, и они могли бы быть услышаны кем угодно. Элинор не боялась шпионов, но то, что она собиралась сказать Саймону, предназначалось только для его ушей.

– Я сидела все утро, поэтому давай пройдемся, и я расскажу тебе, какие проблемы возникли у сэра Джона с рыбаками Мерси, – многозначительно сказала Элинор.

Саймон посмотрел на нее, кивнул и последовал за ней.

Элинор начала рассказывать о том, как шторм повредил флот Мерси, как сэр Джон хотел его отстроить, а для этого ему нужны были деньги. Когда они убедились, что рядом никого нет, Элинор рассказала Саймону все новости. Но, как оказалось, Саймон их уже знал.

– Этим я занимался сегодня утром. Меня послали выбрать и оснастить корабль, на котором поплывут дамы.

– Выбрать корабль? – удивилась Элинор.– А что, леди Беренгария не поплывет с королем?

Саймон посмотрел поверх головы Элинор.

– Он говорит, что это может быть опасным. Его корабль может быть атакован, чтобы повернуть назад всю армию.

– О, я понимаю. Как благоразумно с его стороны, – изрекла Элинор.

– Да.

Глаза Элинор наполнились слезами, но она проглотила их. Несомненно, Беренгария будет восхищена заботой Ричарда о ее безопасности.

– Но, – сказала Элинор дрожащим голосом, – у меня есть другие важные новости. Сегодня утром…– Но слезы опять подкатились к ее горлу, и она схватила Саймона за руку.– О, Саймон, ты никогда не будешь благоразумным, ведь так?

Глаза Саймона посмотрели на нее, ее дрожащие губы.

– Прекрати, Элинор, прекрати, или я тебя поцелую, и только Богу известно, смогу ли я тогда остановиться. Для глупостей сейчас не время и не место.– Он закашлялся.– Каждый мужчина должен быть благоразумным. Подвергнуть опасностям невесту только ради желания и удовольствий – это…

Последовало короткое молчание.

– Нет, я не смог бы быть благоразумным, и ты это знаешь.

– Благодарю Бога за это, – вздохнула Элинор.– Нет, Саймон. У меня есть новости, которые я просто обязана сказать тебе. Лонгкемпа собираются обуздать.