Ровесники. Герой асфальта (редактор, составитель, художник Ellen79)

Серьёзность, с которой Виталик это говорил, вызвала у меня озноб – по спине проскакали мурашки.

– И ты веришь во все эти гадания?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Кто может с уверенностью будущее знать? Поживём – увидим.

– И не страшно?

Виталик задумался на пару секунд, видимо, представляя себе различные варианты своей грядущей судьбы. Какой-то грустный огонёк промелькнул в его тёмных, всегда живых глазах.

– Не знаю. Какой тут может быть страх? Ничего ведь наверняка не доказано. Чего же мне теперь, ходить и каждую минуту ждать, когда кирпич на голову упадёт? Мне – с этой крыши, а Вадьке – с соседней. Глупость какая-то! Что с нами может случиться?

Я промолчала, вспоминая опасения Галины Петровны. Безусловно, сам Виталик вряд ли умудрится попасть в роковую ситуацию, но вот если за компанию с Канарейкой… От того действительно можно было ожидать чего угодно… Впрочем, прежде им ещё необходимо помириться.

Прямо возле нас оглушительно хлопнула петарда, и я подпрыгнула от неожиданности – рядом, весело хохоча, стояли ребята: Миша Раскопин, Ленка Масловская и Маринка Фадеева. Все трое нараспашку и, явно, под мухой.

– Здорово, влюблённые!

– С Новым Годом! С новым счастьем!

– Испугались? Как мы вас, а?!

Неприятный инцидент был исчерпан до дна – жизнерадостный вид этой маленькой компании развеселил нас с Виталиком с первой минуты встречи.

– Здорово. Чего это вас так мало? – Виталик как ни в чём не бывало пожал Мишке руку. Я улыбнулась, видя, как он соскучился по своей тусовке. Первый шаг к сближению был сделан.

– Да все разбрелись кто куда! – Ленка махнула рукой в сторону ёлки. – А вообще-то мы ходили Татьяну Евгеньевну поздравлять. Там у неё Ирина Пална с Вовчиком и еще куча гостей. Так весело! Чего вас не было?

– А мы и не знали ничего. – Обиженно ответила я. – Нас туда никто не приглашал.

– Ну здрасьте, приехали! – Маринка возмущённо накинулась на Виталика. – Ладно, она не знала, но ты-то в курсе, что мы каждый год к Ворониной заваливаемся после полуночи!

– Я забыл. – Буркнул Виталик неуверенно.

– Ладно, забыл. – Фадеева была неумолима. – Скажи лучше, с Канарейкой там столкнуться не хотел. Долго ещё будешь огородами от него бегать?

– Ничего я не бегаю. Я правда забыл! – Виталик смотрел на Маринку с нескрываемой злостью – Чего привязалась?

– Да я-то ладно, а вот Татьяна Евгеньевна на тебя может обидеться. Но если тебе наплевать – ради бога, дело твоё. Пошли, ребята, не будем мешать нашей, вновь соединившейся, сладкой парочке.

Когда они начали уходить, я хотела было их остановить, но почему-то передумала. Снова на сердце стало тяжело, и Виталик, глядя вслед своим друзьям, полностью разделял моё настроение.

– Да… И правда, нехорошо получилось.

– Нехорошо. – Подтвердила я. – Но ещё не поздно всё исправить. Пойдем к Татьяне Евгеньевне сейчас.

Виталик посмотрел на меня удивлённо:

– Сейчас? А если там…

– А если там Канарейка, то имей мужество встретиться с ним достойно, а не бегай огородами, как Маринка сейчас правильно заметила. И вообще… Твоя мама, я так понимаю, Вадьку терпеть не может, да? Вот только я не представляю, каким образом она бы вытащила тебя из той грязной квартиры без помощи Канарейки? Олежка, ваш участковый, вряд ли согласился бы тащить тебя на себе до дома.

Излив свои эмоции, я перевела дыхание. Больше добавить было нечего. Виталик стоял, низко опустив голову, всем своим видом напоминая мне побитую собаку. Он и сам прекрасно понимал, что я права, поэтому и не спорил. Я легонько тронула его за плечо:

– Пойдём, хватит дурью маяться. Всё будет хорошо.

44

Как это поётся в старой военной песенке о юном барабанщике: мы шли под грохот канонады…Создавалось впечатление, что наш скромный, неказистый посёлок внезапно превратился в поле боя: ночное небо, и без того светлое от звёзд, каждую минуту расцвечивалось яркими вспышками ракетниц, барабанные перепонки разрывало от выстрелов. Повсюду раздавались крики и пьяные голоса. В окнах моей квартиры свет не горел – родители тоже уже успели обзавестись здесь какими-то друзьями и ушли к ним в гости на всю ночь…

Дверь нам открыла Наташа. Изумительно хорошенькая с забранными в хвостик соломенными волосами, она уставилась на Виталика своими удлинёнными серыми глазами как на нечто необыкновенное и совершенно неожиданное.

– Ой… Привет. – Кажется, сказала она персонально ему и тут же посторонилась. – Заходите…Мы думали, что вы уже не придёте.

Слава богу, меня она всё-таки соизволила заметить и объединить с Виталиком в одно общее «вы». А самого Виталика сейчас наоборот волновало Наташино первое местоимение «мы».

– Вас тут много? – Спросил он, всё ещё не решаясь раздеться. Мог бы и не задавать глупых вопросов – и так было видно, что гостеприимная квартира Ворониных сегодня кишит людьми. Отовсюду доносились голоса – из обеих комнат, из кухни и даже из ванной. Вешалка в прихожей едва умещала верхнюю одежду, а об раскиданные по полу сапоги и ботинки мы то и дело спотыкались. Где-то работал телевизор – скорее для фона и совсем тихо, его заглушали громкие человеческие разговоры.

Я гораздо увереннее Виталика скинула куртку и расшнуровала полуботинки.

– А где Татьяна Евгеньевна?

– Мама? Там… - Наташа кивнула на гостиную, где мы с Виталиком когда-то пили чай. Подумать только, как давно это было – в день нашего знакомства!

– Наши ребята ещё тут? – Это осмелился наконец-таки спросить Виталик. Бог мой, да его просто заклинило на одной мысли! Наташа скептически приподняла тонкие светлые бровки:

– Если ты имеешь в виду своего Канарейку, то он тоже там. – Новый кивок в сторону гостиной. – Как всегда, в центре внимания, с гитарой в обнимку. Поёт как соловей.

– Как канарейка. – Машинально поправила я и подумала, что прозвище у Вадима очень удачное, нарочно просто не придумаешь. Вот Варя, например, тоже из семейства Канаренко, а ведь никто и не пытается наградить её созвучным погонялом. Потому что не поёт, а только танцует как балерина.

– Так, так, так… И кто это тут у нас пришёл?!

Звонкий девчоночий голос Ирины Павловны Овсянниковой выплыл в прихожую вместе с маленькой чёрной видеокамерой, и мы, вновь прибывшие, тут же попали в объектив.