Ровесники. Герой асфальта (редактор, составитель, художник Ellen79)

Он рассуждал, а в моей памяти всплывали фрагменты из старых концертов группы «На-на», что я видела в детстве. Зрелище, действительно, мерзкое. Ничего, кроме презрения сумасшедшие, зарёванные фанатки у меня не вызывали.

– Ну а актёры? – Напомнил Виталик нетерпеливо. – Они разве другие?

– Естественно. – Тут же пустился в объяснения Вадим. – Актёру совсем не обязательно быть красивым для того, чтобы стать звездой. Он должен уметь играть. Кого угодно – от Гамлета до простого лакея. Играть так, чтобы зрители ему верили, чтобы плакали, наблюдая за его игрой. А всего этого даже при наличии богатого покровителя добиться невозможно, если таланта нет. Актёром надо родиться.

Больше мы не возражали. Вадим был прав. Абсолютно прав, я его поняла. Сделать актёра талантливым нельзя ни за какие деньги. Талант либо есть, либо его нет. А поют в нашей стране с экрана сейчас даже самые безголосые. Яркие манекены, бабочки-однодневки… Канарейка презирал таких «звёзд» и отчаянно не желал становиться одной из них. Но всё-таки было обидно за его талант, тщательно скрываемый от мира здесь, в этом посёлке. Я лично сомневалась, что с таким замечательным голосом Вадим стал бы очередной пустышкой. Его бы полюбили вовсе не за смазливую мордашку. Ну, во всяком случае, не ТОЛЬКО за неё. Но вряд ли я смогу ему это сейчас доказать. Да и бог с ним, путь сам решает, кем быть и какой жизненный путь себе выбирать в будущем. Моё ли это дело? С меня на данный момент вполне достаточно наслаждаться его пением здесь, в этой квартире.

– Неужели тут целая кассета с такими песнями?

– Почему с такими? Все разные. На одной стороне зарубежные, на другой наши. Там я не только пою, но и аккомпанирую сам себе.

– А откуда эта фонограмма?

– Это «Караоке». Ирина Пална откуда-то принесла целый диск таких вот композиций. Западные хиты – одна музыка сплошная, как хочешь, так и накладывай свой текст.

– Постой-постой. – Перебила я Вадима. – Что ещё за Ирина Павловна?

– А, ну да. Ты же с ней ещё не знакома. Овсянникова Ирина Павловна – тоже наш массовик-затейник, только больше по музыкальной части. Они с Татьяной вместе к нам в школу когда-то работать пришли. Ирина такая же прикольная, вроде бы и взрослая уже тётка, а выглядит как девчонка и ведёт себя так же. И муж у неё – мужик классный. Капитан, здесь в части служит, а в свободное время с Ириной и Татьяной вечера театральные устраивает, конкурсы, розыгрыши, под гитару с Ириной поёт дуэтом. Меня, кстати, играть на гитаре муж Ирины Палны научил. Хорошая они пара. Детей у них нет, так они от общения с нами удовольствие получают.

– И мы тоже. – Вставил Виталик.

– И мы тоже. – Согласился Вадим. – Были бы все учителя такие, так в школу было бы ходить приятно.

– Ну! – Опять подтвердил Виталик. – Это Ирина с дядей Володей Вадьке предложили на кассету записаться. На будущее, для истории.

После песни Джорджа Майкла шла фонограмма группы «Иглз» - «Отель Калифорния». На этот раз я уже знала, чей голос слышу, тем более, он довольно разительно отличался от голоса солиста группы. Здорово… Просто фантастика…Других слов не найдёшь…

– Дашь мне эту кассету домой послушать? – Внезапно обратилась я к Канарейке.

– Зачем?

– Просто так. Чего мне ещё дома делать сегодня? Гулять всё равно не пустят, я под домашним арестом.

– Серьёзно? – Вадим не сдержал сочувственной улыбки, невольно посмотрел на Виталика. – Бедные вы мои, бедные. Значит, приговор окончательный и обжалованию не подлежит?

Я качнула головой:

– Нет. Не подлежит.

– Бедные. – Снова повторил Канарейка. – Как же вы теперь друг без друга?

Виталик промолчал. Он, видимо, не представлял – как, просто смирился. Мне тоже сказать было нечего. Наше дружное безмолвие со стороны, наверное, выглядело убийственно, потому что, наблюдая за нами, Вадим не переставал сокрушённо вздыхать:

– О господи…Ромео и Джульетта, ни взять, ни отнять… Чем же вам помочь, дети мои? Заделаться братом Лоренцо на пару часов?

– Прекрати войну со звёздновцами. – Тут же подсказал Виталик. – Иначе нас скоро все будут уголовниками считать.

– Интересно, кто же это смеет тебя считать уголовником? – Вытянулся на подушке Канарейка.

– Ксюшина мама.

– И всё?

– Этого достаточно. – Виталик сидел на ковре перед центром и, опустив голову, мрачно смотрел прямо перед собой. Он на самом деле был сильно расстроен из-за предстоящей разлуки, и в этот момент только самое чёрствое сердце не могло дрогнуть от жалости к нему. Мне даже себя не так было жаль. В конце концов, за что он страдал? Из всей нашей тусовки именно Виталика Павлецкого меньше всего можно было назвать уголовником. Однако по воле злой судьбы расплачивался он почему-то больше всех остальных. Вадим это понимал. И сердце его, как выяснилось, сделано было вовсе не из камня.

– Ладно, Виталь. Несколько дней потерпеть сможешь?

Виталик поднял голову, взглянул на друга недоумённо:

– А что?

– Я схожу в гости к Ксюшиной маме. Сам тебя втянул в это дело, сам и вытащу.

– Как это – сходишь?! – От ужаса меня прошиб холодный пот. – Ты что, обалдел?! Она же после этого…

– Подожди, подожди. – Перебил меня Вадим спокойно и бесстрастно. – Твоя мама меня в лицо знает?

Я сникла.

– Нет, я думаю.

– Тогда всё в порядке. Положись на меня.

– О чём ты с ней будешь говорить? – Сомневаясь, спросил Виталик. Он начал немного оживать, видя, как уверен в себе его друг. Тот многозначительно усмехнулся:

– Это вас не касается, дети мои. Всё будет хорошо, доверьтесь своему ангелу-хранителю. Как только моя физиономия обретёт приличный вид, я вам покажу такой спектакль, который вы в театре ни за какие деньги не увидите. Как твою маму зовут, Ксюш?

– Ольга Михайловна.

– Ольга Михайловна, очень прекрасно. Считайте, что она вас уже простила. Слово Вадима Канаренко.

Не знаю почему, но я ему поверила. На мой взгляд, это самое «слово» значило очень многое и, дав его нам, Вадим вряд ли шутил. Такие как он слова на ветер не бросают, а это означало, что скоро всё наладится и можно надеяться на лучшее.

В приподнятом настроении убирали мы с Виталиком всё, что осталось после нашего чаепития: промыли и поставили обратно в сушилку чашки, вернули в шкаф конфеты с печеньем, вытерли со стола крошки.

– А это что? – Виталик взял с края кухонного стола оставленное мною печенье.

Я объяснила:

– Хотела Нике дать, а она не захотела, только понюхала. Куда его теперь девать? Выкидывать жалко.

– Ха!.. Угостила она Нику. – Виталик подкинул печенье в руке и пошёл в комнату. – Вадь, дай Нике печенье, она его уже носом намочила!

– Не понял…

– Чего тут непонятного? Ксюша хотела её угостить.

– А-а. Давай. Ника! Ника!

Ника будто ждала этого сигнала – подскочила с подстилки и опрометью рванула к хозяину.

– На. – Вадим протянул ей печенье, и на моих изумлённых глазах она проглотила его, практически не жуя.