Ровесники. Герой асфальта

– Ну ты даёшь! – Его вишнёвые глаза искрились безудержным весельем. – Ты что, серьёзно собралась с Шиловым спорить?

– С ума сошёл? – Его настроение передалось мне с быстротой вирусной инфекции, и я тоже не сдержала смеха. – Я что, похожа на спортсменку?

– Откуда я знаю, как выглядят спортсменки?

– Да ну тебя! Во-первых, на мне юбка, а не спортивный костюм, а во-вторых, я вообще не умею подтягиваться. Просто надо было его как-то на место поставить. Хотя некоторая степень риска существовала определённо.

– Ну ты даёшь. – Снова повторил Виталик. – Давай посидим пока что ли?

Мы уселись на скамейку, где никто не мог нам помешать, и словно растворились в бесконечном пространстве спортивного зала. В одном его конце ребята лазили по турникам, в другом Павел Владимирович демонстрировал девчонкам акробатические кувыркания на брусьях. Гибкое, мощное тело физкультурника совершало уверенные, ловкие движения на перекладинах так красиво, что ученицы глаз от него не могли оторвать.

– Слушай. – Обратилась я к Виталику. – У вас что, только Яна одна от Павла Владимировича тащится? Мне кажется, они все.

Виталик пожал плечами:

– Ну как тебе сказать? Возможно и все, но в разной степени. Паша у нас – эталон порядочности. У него жена-красавица и двое маленьких детей. Об этом все знают прекрасно. Так что даже если он девчонкам и нравится, они всё равно уже заранее знают, что шансов у них нет никаких. А Янка – помешанная просто. Она всё знает не хуже других, но понимать ничего не хочет. Верит во что-то, надеется. Над ней ржут все, а ей хоть бы что.

– Не дай бог так влюбиться в кого-нибудь. – Вырвалось у меня невольно.

– Почему? – Обиделся вдруг Виталик. – Смотря в кого влюбиться. Не каждый ведь и умеет так, как Янка любить. Главное, чтобы взаимно всё было. Я вот, например, был бы счастлив, если б меня так любили.

Я решила, что он напрашивается на комплимент, и участливо спросила:

– А тебя, можно подумать, никто не любит? Ни за что не поверю. Такой симпатичный парень – общительный, как я погляжу, весёлый. Встречаешься с кем-нибудь?

– Не-а. – Виталик улыбнулся непринуждённо.

– Почему? Никто не нравится что ли?

– Нравится. Ты вот, например, нравишься.

Да уж…Никогда не думала, что подобное детское откровение может застать меня врасплох. Сколько ребят говорило мне подобные слова ещё там, в старой школе? Даже не подсчитаю теперь. А тут вдруг такое смущение охватило, что сквозь землю захотелось провалиться. Вернее, сквозь деревянный, с облупившейся краской пол. Виталик же будто и не замечал моей растерянности – смотрел мне в глаза честно и задорно.

– Ну…Ты мне тоже нравишься. – Призналась я тогда, совершенно не кривя душой.

– Это первое впечатление. Ты ещё Канарейку не видела.

Так…Меня уже начала раздражать эта идиотская кличка…Этот школьный фантом постоянно возникал из ниоткуда при самых неожиданных обстоятельствах как чёртик из табакерки, вызывая не самые приятные мысли.

– Канарейку? – Довольно бесцеремонно уточнила я, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь. – Того самого, который любит школьное имущество портить? И того, который сейчас в раздевалке с Маринкой Фадеевой развлекается?

Виталик изумлённо заморгал:

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда. Вообще-то, об этом весь класс знает. А ты разве не в курсе?

– Почему? В курсе. – Теперь пришла его пора смущаться и краснеть. – Нет, серьёзно, кто тебе об этом сказал?

– Мне – никто. Я в вашем кругу избранных доверие ещё заслужить не успела. Просто девчонки рядом шептались, а я случайно услышала. Этот ваш Канарейка, он вообще когда-нибудь учится?

– Канарейке можно месяц занятия пропускать. Он потом экстерном всё наверстает.

– Он что, отличник? – Усмехнулась я.

– Да нет, в том-то и дело, что не отличник. Хотя и не двоечник. Его успеваемость чисто от настроения зависит. Когда хочет учиться, когда не хочет.

– Сейчас, стало быть, не хочет, да? Более интересные занятия себе придумал. Конечно, стулья клеем мазать куда как прикольней, чем географию изучать.

– Да нет, тут просто ситуация такая сложилась с географией. Я домашку накануне сделать не успел, а меня спросить были должны. Вот он меня и выручил по-дружески.

Ничего себе удружил… Моё мнение о Канарейке ничуть не улучшилось после защитной речи Виталика. Добрые услуги бывают разные, и, в конце концов, весь ушат помоев директриса сегодня вылила на голову ни в чём не повинного Виталика Павлецкого, который никакого участия в хулиганстве друга не принимал.

– А Марина, значит, его девушка?

Вот тут уже Виталик рассмеялся от души:

– Маринка?! Да ладно! У Канарейки каждый день девушка. Сегодня одна, завтра другая и так далее. Маринка всего лишь одна из многих.

– По-моему, это ненормально. В пятнадцать лет рановато этим так усиленно заниматься.

– Не смеши меня, это сейчас модно. Раздевалка – самое удобное место для случки. Последнее его слово неприятно резануло мне слух, и я поморщилась:

– Пошлость какая-то. Как он хоть туда попадает, вовнутрь? Я сама лично видела, как Паша дверь на ключ закрывал.

– Ой, какое препятствие! Такие замки, как в этих дверях, ещё при царе Горохе создавали! Элементарная булавка – и всё, проблемы нету. Настоящей любви преграды неведомы.

Совсем здорово…Этот Канарейка ещё, оказывается, и взломщик. И почему, интересно, Виталик говорит об этом с таким восторгом?

– Куда же учителя смотрят?

– Туда и смотрят. Ты же слышала, как Марго на меня сейчас орала. А толку-то? Чего они сделают? Вадька – наша гордость…

Я промолчала. Разговор о Канарейке меня, если честно, уже утомил. Будто тем других нету! И потом, с чего это Виталик такого мнения о себе? Чем он, собственно, хуже этого распущенного хулигана, который школу использует как свой личный бордель? Тоже мне, герой…Я бы к такому и близко не подошла. Терпеть не могу выпендрёжников.

До конца урока я так и просидела на скамейке, наблюдая за своими одноклассниками. Это было интересное занятие – читать по лицам и пытаться угадать характер того или иного человека. Подобной физиономистикой я, надо сказать, увлекалась с детства, ну а к пятнадцати годам это уже вошло в привычку.

Первым объектом моего изучения оказался Паша… Вот он стоит возле ребят, одобрительно кивает Виталику, висящему на турнике. Благородное, породистое лицо манекенщика, правильные черты, умный взгляд очень воспитанного человека. Скорее всего, Виталик прав: Павел Владимирович отличный семьянин и привычки заглядываться на своих хорошеньких учениц не имеет вовсе. Даже странно как-то с его внешними данными…Видимо, всё зависит исключительно от человека, от его природы, и Паша, наверное, в душе вовсе и не считает себя красивым. Хорошо, конечно, ведь скромность его ещё больше украшает.