я жил плашмя я столько лет болелморская зыбь на горизонте лентойлежала тоже и струилась летойв ней брода бренный глаз не одолелили другой придуманной рекойно я вообще не слышал о такоймне было мало лет я был больнойтутанхамон в стекле на жестком ложетам воробьи пищали надо мнойподвижные что поражало тожемечтал летать но не умел ходитьносимый сутками из света в тень ягде паука невидимая нитьводила за пределы разуменьяя там лежал и жил и был дитяа в черных поперечинах окошкапереплетались ласточки летяпространство тратила шагая кошкая так жалел лежачему нельзявладея хоть послушными глазамиза горизонт переселить глазачтоб видели а после показалиисполнить над собою колдовствочто вмиг на подвиг взрослых поднималоя ждал тогда я всех любил когоувидеть мог но видел очень малоони ведь умерли потом подилежат но не имеют формы теластруится ночь и ласточка в грудилетит но никуда не
прилетелавсего что остается на светупаук и паутина в пустоту
ЭВАКУАЦИЯ
забыл задумавшись за кем стоювзгляд в сторону и смежные в колоннеслипаются но очередь своючернилами читаю на ладонигудят в затылок задние толпойгодину неурочную ругаявсплеск молнии как будто над тобойно там не ты там кто-нибудь другаяоткуда здесь мы кто сюда пришлиспросонок пригородными лугамипри каждом только тощие мешкиимущества наощупь и бумагичасы уже справляются едвастучи вперед несчастная машинкавот вновь сполох и словно ты виднано загодя понятно что ошибкапостроили как скаутских волчатвзгляд никуда равнение на древкотам впереди они уже молчата тут пока вполголоса но редкопотом затопчут тление в золерассеют облако стреножат ветеркто разбудил не знаю на зарезачем ладонь чернилами пометилмы скопом все мы многие давнохрипит равнина выбритая бурейа при себе нехитрое доброно третьей молнии тебе не будеттак страшно вчитываться в номералица в уме восстановить не в силахкто напоследок вспомнит про меняиз заспанных вокруг и некрасивых
ЛЕС
на семи холмах до семи небеследяные ливни пронзает лесдо неведомой приговорен веснынасылать на город пустые сныв нижнем городе жителей словно блохдаже множатся к той же что лес веснелюдям чудится вот существует бога в действительности просто лес вездеснится жителям что живут в домахпровожают мужей выбирают подруга в действительности на семи холмахдо семи небес только лес вокругя запасся ветошью и пескомя суровой ниткой сошью мешокпотому что лес с каждым новым сномпридвигается к городу на вершокпрозорливы без радости мы с тобойчасто пяльца валятся из рукислышно заполночь дробно по мостовойросомахи бродят и барсукиесли треснут над городом семь небеси с семи холмов облетит туманпотечет в долины наследный леспрекратится наш городской обмансколько жизни внизу не знавали бедтак нам жалко мертвым что бога нет
СНЕЖНАЯ К
силуэты осень в сепию слегкалипкий блик кинематографа лесноголето слизывает словно со стеклапусть зима наносит сновараз природа пополам населенапрыгнет грейфер кадры склеивать ребенкукай ли сеет ледяные семенагерда нервная вдогонкуон не свидится наивный сея смехс тем до времени полярным горностаемчье дыхание в сюжете держит всехесли раньше не растаемчебурашку крепче к сердцу не дрожиохрой с кобальтом наш мыльный шарик вышиткай возводит ледяные витражигерда спящая не дышитпод плащом ее так мирно и светлозвонко стеклышки в ладошках обезьянкив полушарии где кроме нас никтос черной оспенной изнанки
НОЧЬЮ
от села невесела с того ли крылечкаставни наперекос по двору куры вострыскок-поскок только смерклось старичок-калечкастук-постук кривой клюкой о пустые верстыузелок приторочил в узелке заначкагнать взашей стыдный страх исчезни луна в тучеа за ним опрометью малая собачкахоть неказист человек а свой с ним-то лучшевот идет калечка лугом семенит боромягоду ли берет гриб ни гроша не давшив пуще лешие в крик русалки в пруду хоромчуть хлебнет из горлышка и шасть себе дальшечу не мент ли из-за бугра шагами тяжкопослушно лезет в узел где печать на ксивесправка из диспансера нужная бумажкаан нет является ему сам господь в силестой говорит калечка ничего не бойсяглаза огнем палят борода снег на брюхеговорит зычно но голоса нету вовсепонятно без голоса просто слова в слухевот говорит господь лес поляна вот речкав лесу лоси сохаты на лугах покосысчастлив ли ты на такой дороге калечкаили еще что-нибудь сочинить для пользыстаричок в ответ а что кому еще нужнотут говорит чуть вбок уйма грибов и ягодкогда не подеремся живем даже дружнолюди как проспятся довольны ну и я воти доволен что бог а не мент участковыйи уже идти дальше погоняет ногутолько вдруг внизу трава шелестит по новойи собачка изо всех сил говорит богусделай просит господи и для меня тожечтоб и я собачка была на свете радасотвори другой мир а не нынешний божепусть жизнь в нем окажется не беда а правданет говорит бог не для тебя творил времяне для тебя пространство небо с легким паромтебе говорит бог собачка волчье семяни дам ни отниму живи как жила дароми пошел себе не страшный но шибко гордыйвот выпадает роса скоро овсы в колоскалечка с заначки ослаб весь лежит мертвыйсобачка сидит рядом и воет и воет в голос
«ну тогда d’accord и вполне sehr gut…»
ну тогда d’accord и вполне sehr gutиз пробирки кровью разжавши жгутподмахну договор с рогатымпоглумился над образом и впередя вообще не из тех кто у бедных берети как ты отдает богатымесли зло свобода я ратник злас тирсом черного лобызал козласмерть и слава на выбор людямуговор кто испуган тех и спасайчудных
зайчиков с речки старик мазайа меня спасибо не будемя на двадцать лет закопал таланта в твоем зверинце любому бантвся в лучах надо лбом бейсболкано которому арфа не с той рукисладко вспомнят зайчики как кругиразошлись по воде от волка
ТОЧКА Б
просто кактусы вкось то ли камня кускизаводные тушканы стоймя по-людскиугорелая в гору дороганаселяет пустынные пеньем кустынасекомая прорва народавот кристаллами впрок вековая водас медвежатиной в жилах полярнойи небесные хрясь прямо в харю вратапоперек в арматуре амбарнойзначит вот оно где расположено тутребра в розницу таз и ключицасторона куда заживо ближе идутно не в силах всегда очутитьсязакопали слепую дорогу в песокположили для бремени кварца кусокнасекомую брали отравуиз отверстого серенький зева дымокгрустный суслик в дозоре скрипит одиноквот где родина праха по правудо жезла колонок пейзажиста облездолго голому горю осталосьвековать стенобитность небесных телессухомятных ручьев отжурчалость
«углубимся в детали…»
углубимся в деталистарый сруб у рекигде в потемках леталинад водой светлякимноготочия ночина перилах крыльцаобличали как очиочертанья лицапомечали пространноокоем камышаа под ним сасквеханнашевелилась дышавсе непрочное счастьевечной ночи проститьесли стиснув запястьенавсегда отпуститьэтим прошлым картинамлишь лица не вернутьпролагая пунктиромв темном воздухе путькак воздушный корабликв пенсильванском лесунасекомый фонарикпронося на весу
ДАВЫД И ЮРИЙ
о том ли песню скажу о царе давыдео князи славнем во граде ерусалимекак по кровле терема при слугах и свитеон гулял ввечеру с министрами своимиа на дворе баба тонок стан черны очиголая плещет в ушате бела как лыбедьи восхотел ее царь пуще всякой мочипохоть порты подпирает аж срамно видетьцареву слову никто перечить не воленминистры по струнке небось люди служивытолько есть у той бабы муж юрий-воинхоробрый зело вожатый царской дружиныдавыд ему юрий поусердствуй престолуа про себя погибни смертью и вся взяткаиз хеттеян он был из русских по-простомуне жидовин как все а пришлого десяткавот пошел юрий на фронт саблей в чистом полесражен упал себе и помер понемногудоносят царю а уж терпежу нет болемигом жертву на аркан и в храм убить богуберет давыд себе бабу под белы рукикофточку с нее прочь сам сбрасывает брюкив саду павы кричат ночь звездами богатадля царя вся правда нет ее для солдатабыл бог на давыда в обиде да недолгона то и царь как решил сам и поступаетвосставлю говорит бог из твоего домасына возлюбленного пусть все искупаетв терему на горе тешится давыд бабойто он так ее поставит то сяк положитпискнула сперва но куда голой и слабойбог сказал бог сделал а беде не поможета где прежний твой полег не метили вехойво поле брехали псы вороны леталихеттеянского роду пришел-понаехалслужил верой-правдой да гражданства не даличуть если смеркнется в ерусалиме-градецарь персты на гусли и псалом бога радипоют павы в саду кричат по белу светувся правда у бога а у нас ее нету
«в пуще практически ни тропинки…»
в пуще практически ни тропинкив тесном лесу поступаем самисловно стальные в строю опилкимежду магнитными полюсамив прежней ужом очутиться кожегорстью компоста в смердящей грудеможно лисой или сойкой тожено почему-то все время людиголову ночью снесет над книгойстиснут внутри на манер гармошкиконтур отчизны такой же мнимойчто и снаружи любой обложкиэто страну стерегущий ангелсчастье качает предсмертным сердцемэто стучит журавлиный анкермежду константами юг и севересли рождаешься жить положимможно пока неподвижна стражатак и остаться простым прохожимдо перекрестка любви и страхасойка направо откуда песняслева лиса где незримо безднасмерть неминуема как ни бейсясчастье практически неизбежно
КОНСТИТУЦИЯ ПТИЦ
семь раз отмерь но после пили сплечавоздух на ломти ни паспорт козлам ни визатот кто летит в самой бородке ключаон и есть отпирающий дверь парадизадеспот пространства где по нраву емутам и холопам пусть именуют раемкроткие дарим царю дочерей и едураненых или хромых не подбираемсовесть на свете если такой законоба крыла себе ни рубля собратуправда целее когда сидит под замкомтак говорил тразимах сократуесли прибыл на место в срок летел не тудатщетных товарищей по островам бросаяобщее нам обещали небо трударадугу пусть проливами вброд босаяхищный навстречу чьи крючья твоих чернейчем возразит наотрез истребитель братстваадресат несметной еды супруг дочерейнасмерть споткнувшись на берегу пространствабоги добры но не первый вверху геройсилится сбить с логарифма древнюю пряхухоть воспарившим нитка всегда с дыройтак говорил сократ тразимахуа наутро гром вся в трещинах твердь темнаградом падали рисовали самина картинке эшера заподлицо телаполотно отлива вымостили глазамии гадая куда пропали скворцы и щеглычик-чирик и опрометью за сарайчикподелиться с природой чем вечные боги щедрысмотрит в небо древнегреческий мальчик