Рой
Шрифт:
Ход меркурьевских мыслей был нарушен ироническим возгласом Подольского:
– Смотри-ка, блудная дочь вернулась!..
Он указал рукой в сторону КПП. Оттуда, сопровождаемая одним из солдат химроты, плелась собственной персоной бывшая проститутка Регина…
А дело было так.
Вечером, после возвращения из победного рейда, Михаил Зверев уже предвкушал пылкие объятия своей новой возлюбленной… и тут его неожиданно разыскала Диана.
Он этому, признаться, не обрадовался. После той бурной ночи с Тамарой все бабы казались ему неинтересны, а разговоры с ними –
– Привет, – сказал он равнодушно. – Какими путями?
– Чего?
– Ну, судьбами. – Зверев усмехнулся.
Диане, однако, было не до шуток-прибауток.
– У нас Регина пропала! – выпалила она.
– Чего?.. – На сей раз обомлел сам Зверев, и тут же мысленно выругал себя за глупую реакцию. – Ладно, ладно, это я так… Ну-ка, поподробнее!
Подробнее выяснилось немногое. Под утро, когда солдатская оргия наконец прекратилась, измученные девчонки поплелись в подземный бункер спать. Пришли, рухнули, вырубились как убитые – а когда проснулись, увидели, что Регины нет. Сперва подумали: ну, встала, пошла куда-нибудь… Но потом оказалось, что ее нет нигде. Сбежала.
– Е-мое, – искренне сказал Михаил. – Этого только не хватало. А ты ничего раньше за ней не замечала?
– Не. – Диана мотнула головой. – Да я больно-то и не смотрела… Она вообще тормоз, что у нее там в башке, ни один психолог не догадается.
– Я бы догадался, – буркнул Зверев и пошел к Ракитину докладывать о ЧП.
Тот, узнав, плюнул с досады:
– М-мать! Ну дура, вот ведь дура!.. Ну и куда она поперлась?! Пропадет ведь, бестолочь!
– Пропадет – полбеды. А если вернется! Человеком или монстром?.. Что делать?
– Изолировать придется, – вздохнул майор.
– Изолировать ее только пулей в башку придется, – жестко сказал Михаил. – Другого пути нет.
Николай нахмурился. Философом он не был, но благодаря природному уму придерживался некоторых важных принципов. Был среди них и такой: не делай никому зла! В глубине души, правда, Ракитин считал, что мировое зло непобедимо – оно было, есть и будет в том космическом круговороте, какой представляет собой мир. Но сражаться со злом надо! И Николай отдавал себе отчет в том, что необходимо ответное насилие – «добро должно быть с кулаками», так что злу придется делать зло. Но только злу! И никак иначе.
Но вот вопрос: где он, тот предел, за которым эти кулаки придется пустить в ход?.. На этот вопрос у Николая Ракитина не было ясного ответа. И что есть зло?! Маленький, заплутавший по жизни человек – зло он или нет?..
– Ладно, – в который раз плюнул Николай на эти моральные загвоздки. – Пропадет, так что ж теперь… А придет – думать будем.
– Думать там нечего…
– Думать всегда есть чего, – прервал Ракитин. – Ты мне лучше вот что скажи: как же она, зараза, удрала? Часовые ведь вокруг!
Для Михаила это был не вопрос.
– Коррупция!.. – хохотнул он. – Подошла к парню, подмигнула: хочешь? А он всегда хочет, ясное дело… Ну, и договорились. Она хоть и дура, а уж на это ума хватит. И концов теперь не найдешь: никто не сознается. Не видели, и все тут!
Ракитин подумал, кивнул:
– Похоже на правду. Вот ведь гадство, так я и думал: добром эти бляди нам
не обойдутся… Эх, мама дорогая… Ты вот что, Миша. Ты… вы… со своей этой… вы этой ночью лучше воздержитесь от трахтенбергов всяких, ладно?– Это еще почему?
– Да потому, что всем всегда охота, сам же сказал! Вы там охать будете, кряхтеть, пыхтеть… а остальные слушать вас и слюной давиться? Это, знаешь, дело такое…
– Мы в конец склада уйдем, ни черта не слышно будет. Ори, хоть как бегемот на случке!
– Ну, брат, тут через пять минут все известно станет, не хуже, чем в деревне. Словом, мой тебе совет – воздержитесь.
Михаилу не терпелось заглубить конец в Тамарины просторы, но разумом он понимал, что Николай, конечно, дело говорит.
– Ладно, – пробормотал он нехотя, – посмотрим…
…И вот «блудная дочь», как выразился Подольский, вернулась. Была она вся растрепанная, грязная какая-то, в глаза не смотрела, дичилась…
– Ну-ка, красота, посмотри на меня, – потребовал Меркурьев, но та надулась пуще прежнего.
– Да уж… – проворчал Алексей. – Полная крейзи…
Он усиленно вспоминал описанные Игорем симптомы заражения нановитами. То, что сейчас перед глазами, вроде бы не похоже… но черт его знает!
– Эй, ну чего молчишь? Скажи что-нибудь!
– Пошли на хуй, уроды! – огрызнулась Регина.
– Ну, вот и сказала, – вздохнул Алексей.
Подольский улыбнулся одним уголком рта.
Тут подоспел Ракитин, вызванный кем-то из бойцов, окинул взглядом беглянку. Хорошо Звереву! Для него все просто: нет человека – нет проблемы. Но…
– Нет, – вслух сказал Николай.
– Что? – недослышал Меркурьев.
– Да так, – уклонился майор.
Нет, твердо решил он про себя. Не прав ты, Михаил! Нельзя крушить все вокруг ради благих целей, чтобы добро восторжествовало на мертвой, выжженной земле, – ибо это будет уже не добро. Надо все-таки до последнего, до самого последнего рубежа не причинять зла никому, даже злу! Только так можно спасти этот мир… Вот он, этот мир, – в лице глупой несчастной девчонки, и не перед кем-нибудь, а перед майором Ракитиным, и не кому-нибудь, а майору Ракитину решать, что делать с ним… И с нею.
– Так, – сказал он. – Эй, боец, ну-ка Старостина сюда!
Когда прапорщик-пятиборец прибыл, Ракитин распорядился закрыть «блудную дочь» в пустой бункер, благо такие пока есть, выделить ей на сутки продуктов, воды…
– А там посмотрим, – заключил он. – Помойтесь потом тщательно! – не забыл он сказать прапорщику с бойцом. А Подольскому сказал так: – Валерий, не в службу, а в дружбу, посмотри на продскладе коробки с сухими пайками, сколько их там. Я что-то запись потерял…
Подольский козырнул и отбыл.
Алексей понял, что Николай хочет остаться с ним наедине, и потому спросил первым:
– Ну, и как ты думаешь?..
– Да никак. – Майор, прищурясь, глянул в небо. – Что будет, то и сбудется! Меня сейчас другое беспокоит… – Майор зачем-то оглянулся и понизил голос: – Как ты думаешь, почему эти зомби хреновы умнеют?
Алексей повернулся, посмотрел Николаю прямо в глаза – тот даже опешил.
– Ты что, Леха?!
– Представь себе, я только что об этом думал.
– Представил! И что надумал?