Ройал

— Гребаный придурок, — бормочет она, не убирая мешающие волосы. — Чертов мудак.

— Что? — я снова сканирую выписки по кредитным карточкам. Все они, кажется, на ее имя. Все они балансовой стоимости в десятки тысяч.

— Эта шестизначная сумма — остаток на карточке, — Деми убирает волосы с лица и упирает руки в бедра. — Я даже не знаю, что, к чертям, думать прямо сейчас.

— Я не совсем понимаю.

— Брукс, — выплевывает она. — Брукс, видимо, открыл одну, две, три… восемь, девять кредитных карт на мое имя. Без моего ведома. И они все пустые.

— Боже мой, Деми.

— Какого хрена мне делать, Ройал? Я учительница в государственной школе. Я не могу оплатить эти кредитки. Не могу подать на него в суд, потому что он в чертовой коме в больнице, в спячке, а я осталась здесь, чтобы разгребать его беспорядок. В одиночку.

Я придвигаюсь ближе, кладу руку ей на плечо и массирую его. Она не замечает этого, потому что слишком напряжена.

— Ты не одна, — говорю я. — У тебя есть я. Я помогу всем, чем смогу.

— Что, у тебя валяется где-то сто семьдесят тысяч долларов?

Я смеюсь.

— Почти.

— Думаю, что меня признают банкротом, — одним жестом она сметает все выписки, и они летят через всю кухню, грациозно приземляясь на пол. — Это должно было быть более драматичным.

Деми снова прячет свое лицо за волосами, вытирая глаза ладонями.

— Что я сделала, чтобы заслужить все это? — спрашивает она.

У меня нет ответа, так что я стою в молчаливой солидарности, тихо требуя, чтобы вселенная облегчила страдания этой красивой девушки. Она заслуживает этого.

Размещая пакет с едой на островке, я достаю два бутерброда и промасленную коробку с картофелем фри из закусочной.

— Я понятия не имею, что ты теперь ешь, — говорю я. — Это не мраморный тунец или еще какое-то странное дерьмо, которое едят богатые люди, но...

Деми закатывает глаза, ухмыляясь.

— Я не богата и говорила тебе об этом. Я езжу на «Субару» и работаю в государственной школе.

У меня щемит в груди при виде такой Деми. Я хочу это исправить. Мне хочется видеть ее улыбку и слышать ее смех. Хочу поймать ее взгляд, как это было сегодня утром.

— Эй, помнишь то время, когда у нас был пикник на пруду Мейера? Это было в конце октября, но уже падал снег. Мы старались не замечать его, но я не мог стоять и смотреть, как ты дрожишь, поэтому мы взяли и перенесли пикник домой и устроили его у камина, — говорю я.

— Да? И что с того?

— У тебя есть камин. Давай устроим пикник.

— Серьезно, Ройал?

— Хорошо. Забудь, что я сказал. Это была хреновая попытка отвлечь тебя от всего этого дерьма, — я смотрю на разбросанные выписки у наших ног.

— Ты пытался быть романтичным.

Пытался ли я?

Возможно.

— Для протокола, я до сих пор не простила тебя, — говорит она. — Просто потому, что ты принес мне еду и делаешь приятные вещи для меня... Это ничего не меняет.

— Я знаю. Просто счастлив иметь еще один шанс.

— Кто говорил про еще один шанс?

— Я имею в виду еще один шанс, чтобы быть в твоей жизни. Еще один шанс для меня, чтобы доказать, что я не полный подонок, и я не уходил от тебя... От нас. Не так, как ты думаешь. По крайней мере, не нарочно.

Мы долго смотрим друг другу в глаза, пока в ее желудке не начинает бурлить.

— Давай, — она берет еду в руки и несет ее в безупречную гостиную. Я снимаю плед с дивана и разворачиваю его перед камином.

Огонь разгорается и оседает в приятном свечении.

Сидя со скрещенными ногами напротив друг друга, мы едим в тишине. Еда холодная, но это не является проблемой.

— Мне нравятся твои волосы, — говорю я.

Деми проводит рукой по запутанным локонам и приподнимает брови.

— Я выгляжу ужасно. Ты не должен лгать.

— Нет, я имею в виду локоны. Ты потратила сегодня время, чтобы уложить их.

Она жует небольшой кусочек чизбургера и запивает его.

— Бренда постоянно скидывает на меня интервью, — говорит она. — Она что-то сказала про фотографа, который приедет, чтобы вести хронику мучений Брукса, но мы не знаем когда. Он летит откуда-то. Из Лос-Анджелеса, что ли? Это смешно, но это Бренда.

— Не очень-то она любит соблюдать приватность.

— Вообще. Не. Любит.

— Она хорошая хоть?

— Очень, — Деми кладет руку себе на грудь в область сердца. — Я люблю эту женщину. Она была бы самым лучшим, что было бы в нашем браке с Бруксом. Она относится ко мне, как к дочери, которую никогда не имела. Не могу сказать тебе, сколько раз она выводила меня на шопинг. Весь мой гардероб оплачен Брендой и выбирался с помощью персонального консультанта в «Сакс».

— Ужасная жизнь, — ухмыляюсь я.

— Я никогда не желала тех вещей. Это она настаивала на их покупке, — Деми откладывает недоеденный бутерброд в сторону и вытирает руки салфеткой. — Не думаю, что это правильно, когда ты носишь сумку, которая стоит больше, чем твой подержанный автомобиль.

Деми переводит взгляд на меня, и ее плечи резко опадают.

— Мне нужно выпить, — говорит она. — Ты хочешь выпить?

Перед тем как у меня появляется шанс ответить, она уже уходит. Звон и шум исходят из кухни, и, когда она возвращается с двумя бокалами, наполненными до краев белым вином, уже слишком поздно отказываться от напитка.

В основном, я не пью. В условиях условно-досрочного освобождения четко сказано, что я не должен находиться в каком-либо измененном состоянии, будь это наркотики или алкоголь. Я украдкой проносил пиво в свою квартиру, но по большей части мне не нужно пить.

Никогда не был фанатом потери контроля.

Я прожил почти всю свою жизнь без контроля. Ощущение опьянения, понимание, что не смогу уйти, если будет нужно, понимание, что мои запреты улетят к чертям и слова, которые вылетят из моего рта, наверняка будут поняты неправильно — это не по мне. Я делаю маленький глоток, потому что не хочу, чтобы Деми пила одна. Это вино на вкус дорогое.

— Чувствую себя необычно, — дразню ее я. Она улыбается. Я хочу упомянуть, что богатые люди топят свои проблемы в бутылке дорогого вина, но успеваю остановиться. У нее шестизначный долг из-за этого мудака, и она, черт побери, учительница.