Ройал

Сегодня Мисти послала мне сообщение о помощи, когда мы с Деми возвращались с прогулки. В тексте было лишь наше секретное кодовое слово: ФЕВРАЛЬ. Февраль — это месяц, когда нас забрали от Моны и разлучили, и, как кодовое слово, февраль — это наш способ сказать: «Ты мне нужен. Это срочно».

Я всегда говорил ей: напиши слово, и я прибегу.

Никаких лишних вопросов.

Именно это я сейчас делаю.

Я заезжаю на подъездную дорожку и мое сердце колотится, когда я подъезжаю ближе к дому Сиары.

Я точно знаю, куда следовать, так как высадил ее там прежде, когда она просила, умоляла и кричала, чтобы я не возвращал ее в приемный дом. Она утверждала, что двое из ее приемных братьев издеваются над ней, заставляя показывать им свои сиськи, и пытаются прокрасться к ней в спальню ночью. Она утверждала, что спит с перекрытой комодом дверью, по крайней мере, когда она там ночует, но большую часть времени она находится у Сиары.

Наверное, это меньшее из зол.

Однажды я подал жалобу ее социальному работнику. Очевидно, претензии оказались необоснованными, потому что она ничего не предприняла, и жизнь, казалось, продолжилась для всех лиц, которые были вовлечены в это.

Но от мысли о том, что кто-то трогает мою младшую сестру, моя кровь кипит. В первый раз, когда она рассказала мне об этом, я разозлился. Я хотел убить этих ублюдков, если бы мне не помешала Мисти.

Она сказала, что угрозы только усугубят ситуацию, а я точно не хотел этого.

Когда я подъезжаю к дому Сиары и выскакиваю из своего грузовика, я слышу крики. Кричат люди. Мужчина и женщина.

Слышны хлопки дверью, грохот окон в передней части кривого дома. Когда я приближаюсь, лязгающие и дрожащие звуки становятся громче. Грузовик Рика припаркован снаружи, дверь со стороны водителя частично приоткрыта, как будто он собирался куда-то пойти, но передумал.

Или, например, как будто он схватил дробовик из салона грузовика.

Черт.

— Мисти! — я стучу в шаткую дверь и вхожу. У меня нет времени на гребаную вежливость. — Мисти, где ты?

В доме пахнет химикатами, и мои глаза начинает жечь, когда я вхожу. После нескольких вдохов мои легкие тоже горят.

— Ройал! — топот ног Мисти, бегущих вниз по лестнице, привлекает мое внимание. Она летит в мои объятия, ее щеки мокрые от слез, светлые волосы разлетаются во все стороны, а одежда вся разодрана. Опухшее лицо говорит мне о том, что этот чертов ублюдок ударил ее.

— Черт, Мисти. Что он с тобой сделал? — я откидываю волосы с ее лица, и ее темные глаза наполняются слезами. — Я убью его. Я, блядь, убью его за то, что он сделал тебе больно.

— Кто, черт возьми, в моем доме? — голос Рика доносится с верхних ступеней лестницы. Со своего места я слышу жесткий звон ремня, когда он застегивает рваные джинсы.

Рик большой мужик, и с каждым шагом, который он делает, лестница скрипит и трещит, а перила наклоняются.

— Ты просто зашел в мой дом? — выплевывает Рик.

— Что ты сделал с Мисти? — я делаю шаг вперед.

Сестра стоит за моей спиной, хватается за край моей рубашки и держится за меня, как за спасательный круг.

— Ты трахнул мою сестру? Мою пятнадцатилетнюю сестру? — спрашиваю я. — Ответь мне, придурок.

— Разве это твое дело, сынок? — Рик вытаскивает пачку сигарет из кармана и щелкает зажигалкой, сверкая самодовольной, желтозубой улыбкой, когда та загорается. — Что, считаешь, что ты гребаный детектив? Вломился в мой дом, требуешь объяснений, что, черт возьми, я со своей девочкой делаю в уединении в собственном доме?

Мой живот скручивает. Меня сейчас стошнит.

— Ты… Трогал мою сестру? — я поворачиваюсь к Мисти, и она смотрит вниз на грязный коврик под ногами. — Черт, Мис. Скажи мне, что ты не трахаешься с Риком. Тебе пятнадцать.

Возможно, Мисти видела и делала многое, чем большинство взрослых в этой жизни, но она все еще чертов ребенок.

Рик тяжело шагает, направляясь к нам, отталкивает меня за плечо и хватает мою сестру за руку. Я тянусь к нему, отталкиваю его от нее, и он толкает меня так сильно, что я налетаю на соседний журнальный столик. Он ломается подо мной, осколки разбитого стекла впиваются мне ладони.

Я порезался, у меня идет кровь, но я не чувствую этого.

Все, что я вижу, это красный цвет перед глазами, и мне хочется убить этого гребаного ублюдка.

Поднимаясь, я отряхиваю стекло со своей одежды и прохожу мимо парадной двери туда, где Рик возится с Мисти. Он хватает ее за задницу, тиская ее, сдавливая, и она поправляет свою потертую рубашку, пытаясь — но не сумев — прикрыться.

— Черт возьми, не трогай ее, — говорю я.

Рик поворачивается ко мне лицом, всматриваясь через свой огромный нос, насмехаясь. Он сбрасывает пепел с сигареты и выдыхает дым мне в лицо.

— Да? И что ты собираешься делать? — Рик насмехается. Он обнимает Мисти за плечи, и она наклоняется вниз, умоляя о помощи своими темными глазами. Рик целует ее в лоб и смеется. — Мы влюблены. Твоя сестра любит меня. И она нуждается во мне. Разве это не так, детка?

Он поднимает ее длинную руку, ту, что она прятала и прижимала к своему телу с того самого момента, как я вошел.

Она вся покрыта шрамами.

И теперь я понимаю. Рик — ее поставщик. Он втянул ее в это, он подпитывает ее зависимость и полностью контролирует ее.

Я должен увести ее отсюда. Я должен увезти ее из Сент-Шармейн. Она возвращается со мной в Рикстон Фоллс. Если потребуется, я буду умолять Роберта и Блисс принять ее, но она не может больше оставаться здесь.

Она умрет здесь.

Я должен спасти ее.

Я — единственный, кто действительно волнуется об этой потерянной пятнадцатилетней девчонке.

— Я спросил, — Рик подталкивает Мисти, — разве это не так, детка? Скажи своему брату, что любишь меня.

Нижняя губа Мисти дрожит, и на секунду я думаю, что она расстроена из-за того, что он ее принуждает.

— Я… прости, Ройал, — мое сердце останавливается от ее слов. — Я… я действительно люблю Рика. Я безумно люблю его.

Этот сорокалетний засранец светит своей гордой и самодовольной улыбкой.

— Видишь. Я же говорил.

— Ты ребенок, Мис. Ты не знаешь, что говоришь. Ты зависима. Ты от него зависима, поэтому боишься быть без него, — я протягиваю к ней руку, пытаясь притянуть к себе. — Давай. Ты пойдешь со мной домой. Мы вытащим тебя из этой дыры. Тебе нужно лечение.

Мисти качает головой, большие слезы скатываются по ее пухлым щекам.