Ройал

Я приподнимаю бровь.

— Значит, ты допускаешь, что он был кучей дерьма?

Мисти закатывает глаза.

— Да. Я встречаюсь с консультантом в центре по борьбе с зависимостью, и она помогает мне увидеть картину в целом. Рик использовал меня.

— Я давным-давно пытался сказать тебе это.

— Я действительно думала, что он любил меня, — она вытирает еще одну слезу. — Все, чего я когда-либо хотела, чтобы кто-то любил меня.

— Я любил тебя.

— Но этого было недостаточно. Мне нужен был человек, который хотел бы меня видеть каждый день. Кто заставлял бы меня чувствовать себя особенной. Любил бы меня в более глубоком смысле. Не было ничего неправильного в том, что ты делал, Ройал. Но мне это было нужно в то время, и Рик дал мне это, — Мисти пожимает плечами, поднимая глаза на меня. — Он угрожал мне той ночью. Придумал всю историю. Сказал мне, что говорить полиции. Сказал, что если я этого не сделаю, он убьет тебя и заставит меня трахаться со всеми его друзьями, а сам будет наблюдать за этим.

— Боже, Мисти, — я опускаю голову. Крошечный кусочек моего сердца хочет защитить сестру, но я так долго ненавидел ее, что часть, отвечающая за сочувствие, выдает сбой. Она проверенная лгунья. Это может быть просто очередной ее ложью. Еще одной манипуляцией.

— Я люблю тебя, Ройал. Ты можешь не любить меня, но ты мой брат. Единственный, который у меня есть. И я буду любить тебя вечно, — она обнимает себя тощими руками, рукава свитера свисают с ее пальцев. — Это было нелегко для меня. Прийти сюда. Сказать тебе, что сожалею. Но я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь найти силы в своем сердце, чтобы простить меня. Если не для меня, то для себя.

Она звучит как робот, будто повторяет строки, которые ее наставник скормил ей, но, по крайней мере, она здесь. Я не буду сбрасывать со счетов тот факт, как тяжело ей было прийти к моему порогу после последней встречи.

— Мисти, — я умышленно медленно вздыхаю и отступаю. — Просто расскажи чертову правду. Сходи в полицию, и скажи правду. Сделай все правильно.

С полными слез глазами она снова опускает взгляд вниз. Ее губы растягивается в сладостно-горькой улыбке, когда она поднимает глаза на меня. Мисти открывает рот, словно собирается что-то сказать, но затем останавливается.

Моя сестра уходит, как чертова трусиха, которой она и является.

Глава 45

Деми

Неделю спустя

— Брукса перевели в реабилитационный центр, — говорит мама в пятницу утром, наливая две чашки кофе: одну для себя, другую для папы. Она поворачивается ко мне с напряженным выражением лица. — Знаю. Я знаю, что тебе все равно, но подумала, что ты захочешь об этом знать.

Я пожимаю плечами.

— Без разницы. Я уверена, что Афтон сидит рядом с ним, стараясь выполнить каждую его прихоть и обсуждая, в какой цвет покрасить детскую.

Мама бросает на меня сердитый взгляд, но ее ухмылка выдает ее истинное мнение.

Я следую за ней в зал, где папа читает газету с программами передач, а на заднем фоне слышится громкий шум. Мама берет пульт и делает звук тише примерно на тридцать пунктов.

— Ты оглохнешь, Роберт, — она похлопывает его по колену, и он смотрит на нее поверх своих очков.

Поставив свою чашку на подстаканник, она погружается в свое любимое кресло и скрещивает ноги.

Я сажусь на диван, находясь теперь посередине между ними.

Прошла неделя, как Ройал мне все рассказал, и на прошлой неделе я изо всех сил пыталась найти подходящее время, чтобы попросить родителей выслушать его. Дать ему шанс высказаться. Что карты были сложены против него, и у него никогда не было шанса.

Но последний разговор о Ройале в кругу семьи крутился у меня в голове. Просто упоминание одного лишь имени пару недель назад отправило отца прямо к бутылке красного вина, а маму заставило плакать.

— Что ты делала в последнее время, Деметрия? — папа делает глоток кофе и подталкивает свои очки к переносице. — В последнее время я редко видел тебя. Как продвигается работа?

— Я работаю над заключением соглашения к весне. В Глиддене есть учительница, которая со дня на день ждет появления малыша, поэтому мне нужно будет заменить ее на несколько месяцев в следующем семестре, — я барабаню пальцами по столу. Ненавижу то, что мне приходится нервничать из-за родителей.

Я должна сказать им.

Прямо сейчас.

Потому что Ройал настоял на том, чтобы сегодня утром поговорить с ними, и я не могу допустить его неожиданное появление.

— У меня есть… — я проглатываю свои слова и собираюсь с силами. — В последнее время я больше времени провожу с Ройалом.

Папа бросает газету на колени. Мама мягко прочищает горло и скрещивает ноги, когда их взгляды встречаются через всю комнату.

— Он рассказал мне, что случилось, — говорю я. — Он мне все рассказал.

Отец складывает газету, на его лице появляется встревоженное выражение.

— Папа, как ты мог? — слова застревают у меня в горле. — Он нуждался в тебе. Ты был для него единственным шансом на спасение. Он воспользовался правом на единственный телефонный звонок, выбрав тебя. И ты оставил его на съедение волкам.

— Доказательства против него были убедительными. У меня не было выбора, — его слова звучат словно взрыв в тихой комнате.

Мама опускает взгляд на свою чашку с кофе, и я уверена, что она хочет выйти из комнаты. Разговор о Ройале снова расстроит ее, но ей нужно это услышать.

— Мама, ты знаешь, что произошло той ночью? — спрашиваю я. — Папа рассказывал тебе?

— О, гм, — она поднимает взгляд на отца, затем смотрит на меня. — Он рассказал мне некоторые моменты, да.

— Вы знали Ройала так же хорошо, как любого из нас. Вы могли хоть на мгновение поверить, что он совершил что-то настолько ужасное? — спрашиваю я.

— Никто из нас не хочет в это верить, Деми, — говорит отец. — Но улики говорят сами за себя.

— Значит, за все годы судебно-прокурорской практики у тебя никогда не было случая, когда кого-то ложно обвинили и осудили? — спрашиваю я.

— Это случается, но крайне редко. У правовой системы есть свои недостатки, бесспорно, и подобные дела быстро открывают и закрывают, — его густые брови взлетают вверх, а губы сжимаются. — Я проанализировал его случай так, как анализирую все свои дела, — объективно и без эмоций. Суд их не терпит. Это искажает наше мышление. Я обращался с ним как с потенциальным клиентом, а не с членом семьи, и дал ему лучшее юридическое заключение, я поступил в то время так, как посчитал нужным для всей нашей семьи.