Роза, цветок для чародея.

– Не важно, – вылупила на меня глаза Соня, – причина, самая уважительная.

Я поспешила в сторону прилавка, уже представляя волну негодования, которая должна была обрушиться на меня и остановилась.

– Господин, такие неприятности, – шустро выдала я, выдавливая слезы на глазах и делая прискорбную мину, – бабушка при смерти. Так стонала, так кряхтела, я не могла оставить ее. Скоро отойдет к богам. Да еще и летокар сломался. Все к одному!

– Не припомню, чтобы ты указывала в анкете, когда перечисляла родственников, бабушку.

Лицо Гилберта моментально расплылось в слащавой ухмылке. Он мигом раскраснелся, а толстые щеки заколыхались.

– Так эта двоюродная. Тетка моей тетки Констанции. Мечтала умереть в столице и как видите, мечта сбывается, – брякнула я, – я пойду переоденусь, господин. Нужно помочь Соне и Леопольду.

– Двадцать пять таллер, штраф за опоздание, – бросил мне в спину Гилберт, моментально что-то посчитав на доисторических счетах, оставшихся ему в наследство от отца.

Я мигом притормозила.

Да что же за день-то такой невезучий!

– Отработаю две смены подряд, господин, – не став спорить, произнесла я, просчитывая на ходу, как должна простроить время, чтобы успеть на ночную смену в «Золотой Таллер».

Шустро скинув кожаные штаны и майку, я выудила с вешалки за дверью чистое бордовое платье и белый фартук и надела туфли на плоской подошве. Выглядели они ужасно. Истоптанные и страшные, но я планировала походить в них еще месяца два и купить новые, надеясь про себя, что непредвиденных расходов больше не будет.

– Он отругал тебя?

Мужской голос раздался за спиной, и я непроизвольно вздрогнула.

– Лео, ты как дикая кеди. Так и сердечный удар получить можно, – воскликнула я, завязывая передник и подходя к замызганному зеркалу, чтобы сделать пучок из волос. – Оштрафовал на смену.

– Ублюдок, – выдал Леопольд, прищурив голубые глаза. Его кудрявые волосы разметались по голове. Пока я сооружала на своем затылке подобие аккуратной прически, Лео следил за каждым моим шагом. Нужно было быть совсем идиоткой, чтобы не понимать, что я нравилась парню, с мелкими конопатинами на щеках и носу. Парень был милым, добродушным, но при мне всегда хотел казаться храбрым, смелым и заносчивым.

– Я выскажу все что о нем думаю, Роза. Только пусть оштрафует тебя, да я его…

Подавив вдох, с пониманием что угрозы не выйдут дальше этой темной пыльной подсобки для переодевания и отдыха на табурете, я осознала еще раз, что Леопольд, не герой моего романа.

Да и вообще, никто не был героем, так как на героев и их геройство у меня просто не было ни времени, ни сил.

Я мечтала лишь о том, чтобы выспаться и желательно в камере для сна, где будет стоять аромат морской соли и шуметь волна для более мягкого погружения в царство сновидений.

– Роза, знаешь, я хотел сказать, что…

Тут же уловив момент, связанный с признанием или приглашением где-нибудь провести вечер вместе, я ловко заколола шпилькой волосы, чуть не проткнув кожу на голове и нездорово улыбнулась, сделав вид что тупа как пробка от шампаня и не понимаю этих откровенных фраз, застрявших в горле у Лео.

– Не стоит задерживаться, а то Соня там одна. Будет плохо, если он еще и на нее сорвется.

Леопольд вздохнул и поплелся за мной, пока я шустро пробежала на кухню, где пахло прогорклым маслом, тушеной капустой и сладким перцем, который очень любил добавлять стряпчий Гадвик во все блюда.

День тянулся неумолимо долго. Я вся ушла в работу и старалась не обращать внимание на красное заплывшее лицо Гилберта и опечаленные вздохи Леопольда, смотрящего на мой бегающий от стола к столу силуэт.

Приходилось щедро улыбаться клиентам, чтобы наскрести хоть какие-нибудь чаевые.

Тетка Констанция, если бы узнала, что у меня объявился воздыхатель, насела бы на меня, давя тем, что мне уже двадцать три года и пора бы уже и совесть знать. Семья и все дела! Уверена, она бы делала вид, что долго присматривается к Леопольду, а потом вывалив тяжелую артиллерию, замотала бы меня им до печенок, не забывая добавлять, что очередь из претендентов на мою руку и сердце не стоит у нашего съемного жилья.

Леопольд работал сегодня дневную смену и посему, долго топтался, пытаясь найти момент, чтобы позвать меня на прогулку или перекусить в каком-нибудь более-менее приличном заведении, где не воняет лапшой и капустой, но я, опять же, помахала ему рукой, чуть ли не спровадив из заведения.

Работала я честно, до окончания вечерней смены, всем видом показывая Гилберту как стараюсь, чтобы оправдаться.

На самом деле, платил он не меньше остальных, посему, я старалась держаться за это место, хоть и ненавидела его с каждым разом все сильнее и сильнее.

Благо, клиенты были всегда одни и те же, общий язык можно было найти, соответственно, недомолвок практически не было.

Все было чинно и мирно, за исключением плохих настроений Гилберта, считающего всегда, что мы дармоеды и плохо работаем.

Приведя в порядок небольшой зал заведения, в котором что скатерти, что миловидные занавеси, были в бело-красную клетку, я засуетилась к выходу, получив на свой денежный счет половину суммы, за вычетом штрафа.

Если бы у меня был летокар, то в пределах получаса я была бы уже возле игрального дома, но сегодня мне пришлось добираться на нескольких перекладных, преодолевая бегом переходы, толкаясь в омнибусах и спускаясь в подземный транспорт, чтобы быстрее добраться и не опоздать.

Наконец, увидев здание в форме пирамиды, сверкающее неоном и огнями на половину улицы, я оказалась внутри шумного заведения, обычно работающего только в ночное время.

Карминового оттенка пушистый ковер, покрывал все помещение внутри.

По всему периметру виднелись игральные столы квадратных и круглых форм.

Посетители и завсегдатаи заведения, могли потратить свои миллионы или обогатиться за чужой счет. Крупье умело раскидывали карты, предлагая господам сыграть в покер, блэкджек, рулетку.

Народу здесь всегда было много, а порой и вовсе было не протолкнуться.

Дамы выгуливали роскошные наряды и бриллианты, форсили мехами, которые, последнее время, стали очень модны среди населения.

Я не поддерживала эту идею.

Наоборот, меня это угнетало.

Мне даже сложно было представить, что лис, норок и других животных специально выращивали на убой, чтобы их шкурками украсить плечи и шеи аристократии.

Внутри, как всегда, стоял аромат дорогого бранди и шампаня, играла музыка, а танцовщицы в театральных нарядах завлекали публику, задирая юбки и ноги, веселя гостей.