Роза и лилия

– Пирожник-то наш превратился в пирожницу! – сказал кто-то.

– Слишком уж она складненькая для парня!

– Куда мы едем? – спросила Жанна.

– Во дворец Турнель.

С тем же успехом он мог сказать, что они направляются прямиком в небесный Иерусалим.

Они плелись целый час, желая доставить угощение в целости и сохранности. Миновав площадь Мобер, всадники двинулись вдоль Сены и приблизились к внушительным воротам, перед которыми стояли лучники. Их пропустили, всадники пересекли обсаженный деревьями двор и оказались у крыльца, которое охраняли стражники с алебардами. Жанна заметила внушительных размеров строения с черепичными крышами и высокими башенками. Между строениями лежали дворы, по которым размеренно вышагивали лучники. Появился какой-то поваренок, волочивший бак с кухонными отбросами, среди которых виднелись птичьи кости и капустные кочерыжки. Он опрокинул бак в яму, из которой их позже выгребут и, довезя до Сены, выбросят в реку. Один из всадников ловко соскочил с лошади и принял из рук Жанны блюдо с пирожками. Сообразив, что девушке трудно выпутаться из стремян, другой обхватил ее за пояс и помог опуститься на землю. Жанна снова взяла блюдо и поднялась по лестнице.

Следуя за своими провожатыми, она очутилась в просторном сводчатом зале, по которому прохаживались с озабоченным видом богато одетые люди. Руки Жанны устали так долго держать блюдо. Один из провожатых подозвал слугу, тот пошел за придворной дамой, а та за Агнессой Сорель. Второй сделал наконец то, что подсказывал здравый смысл: забрал у Жанны блюдо и поставил его на стол.

– Госпожа Сорель сейчас прибудет, – объявил он.

Как же обратиться к этой даме? Ваше величество? Принцесса? А королева? Разве нет королевы? Жанна вспомнила, как один из школяров язвительно говорил о некоей Марии Анжуйской, настоящей королеве Франции… Где же она?

Ну вот, простая крестьянка из Ла-Кудрэ интересуется подробностями жизни при дворе, подумала Жанна.

Переминаясь с ноги на ногу в обществе провожатых, Жанна вдруг заметила мужчину, вышедшего из двери в правом конце зала. Это был тщедушный человечек небольшого роста с редкими волосами, выбивавшимися из-под зеленого бархатного чепца. Его сонное лицо с длинным носом и грустными выпуклыми глазами не имело никакого выражения. С мясистых язвительных губ его, казалось, вот-вот слетит какое-нибудь едкое замечание. В глаза бросался его длинный сизый нос, заканчивающийся неким подобием картофелины красного цвета. Он напоминал принюхивающегося зверька, землеройку с потрепанным хоботком.

Человек бросил взгляд на Жанну и двинулся к ней медленным и усталым шагом.

– Это вы Жанна? – протяжно и в нос сказал он.

«Кто этот бедолага?» – подумала Жанна.

– Да, – ответила она, пораженная присутствием столь убогого существа в этом жилище повелительницы фей, наперсницы самой Богоматери.

Мужчина внимательно посмотрел на нее.

– Это верно, что вы похожи на ту Жанну, – произнес он. – Вы и одеты точь-в-точь как она.

В этот миг Жанна с ужасом поняла правду. Она склонилась в таком глубоком реверансе, что едва не расплющила себе нос.

Король! Вот так – так! Король! Карл VII! Карл Французский! Этот жалкий уродец!

– Сир, это Жанна Пэрриш, которую вы изволили пригласить, – сказал один из ее провожатых.

– Пэрриш, – промолвил Карл, – это ведь английское имя?

– Мой отец был англичанин, – ответила Жанна.

– А из каких вы краев?

– Из Нормандии, сир.

– Почему вы здесь?

– Беглые английские солдаты зарезали моих родителей, сир.

Король поднял на Жанну остекленевшие бесцветные глаза снулой рыбы. Понимал ли он, что ему говорят?

– А как идут дела теперь?

Растерявшаяся Жанна молчала.

– Торговля ваша хорошо идет?

– Без лавки не очень хорошо, сир. Я работаю на улице.

Король в знак понимания опустил свои веки неведомого ночного зверя.

– Вы предупредили госпожу Сорель? – спросил король, повернувшись к одному из провожатых Жанны.

– Да, сир.

Вновь открылась та же самая дверь, и в зале появился Бартелеми де Бовуа. Он придержал за собой дверь. За ним шла Агнесса Сорель, которая двинулась прямо к Жанне и подала ей руку, мельком взглянув на короля.

– Целуйте! – прошептал придворный.

Жанна, низко поклонившись, поцеловала протянутую руку.

– Что ж, – промолвил Карл, – отведаем этих пирожков.

Он стянул прикрывавшую их тряпицу, осмотрел пирожки и, едва склонив голову, взял один. Когда он приподнял голову, чтобы откусить кусочек, на его лице отразилось подобие жизни.

– Да, – сказал он неожиданно игривым тоном, – прямо тает во рту.

Агнесса Сорель едва сдержала смешок.

– Понимаю малышку, – добавил король. – Наш кондитер искусен, но слишком мудрит. А это действительно по-французски, просто и без затей.

Не говоря больше ни слова, он повернулся к присутствующим спиной.

– Жанна, это была удачная встреча, – сказала Агнесса Сорель, – мои придворные проводят вас.

А блюдо? А кусок полотна?

Жанна склонилась в поклоне, и Агнесса Сорель удалилась в сопровождении Бартелеми де Бовуа, который одарил Жанну улыбкой и пристальным взглядом. Жанна умоляюще взглянула на своего провожатого. Ей хотелось уйти, но как?

– Подожди, – сказал он.

Через минуту личный казначей Агнессы Сорель вынес и передал Жанне еще один кошель.

Жанна с радостью снова взобралась на лошадь. На сей раз она, наплевав на все, обняла лейтенанта за бедра, что отнюдь не вызвало его недовольства.

Этот хилый король! В голове у девушки царило смятение и путаница.

– Мы были в королевском дворце? – спросила она у всадника на полпути.

– Нет, – ответил тот, – мы были в резиденции фаворитки короля. Дворец рядом. А еще чуть подальше дворец королевы.

Король, королева и фаворитка, подумала ошеломленная Жанна. Все на виду у всех. Ей бы и в голову не пришло, что такое бывает.

Вернувшись в свой переулок, Жанна нашла все свое имущество в полном порядке. Донки мирно пасся неподалеку.

Вскорости появился Гийоме, который принес ей сто двенадцать солей.

– Я бы заработал и больше, – сказал он огорченно, – но фрукты все вышли.

– Отлично, – сказала Жанна, смеясь, – ты станешь пирожником хоть куда.

Она дала мальчику десять солей. Жанне хотелось остаться одной. Надо обдумать то, что она видела.

13 Василек, роза и мак

Но это было лишь начало. На другое утро к Жанне пожаловал Бартелеми де Бовуа. Он был в новом платье, но с той же ослепительной улыбкой. – Меня послал к вам сам король, – объявил он. Он умел производить впечатление и нарочито долго в упор разглядывал Жанну своими карими глазами. Жанна не проронила ни слова. Бартелеми конечно же сознавал собственную привлекательность.

– В своем несравненном великодушии король дарует вам право на аренду лавки в одном из принадлежащих ему в Париже домов.