Роза Марена

— Скажи мне, где она, или тебе никогда больше не придется возиться с губной помадой, потому что я откушу твой гребаный целовальник от твоей ё…

Тут Джерт перестала думать и слышать. У нее включился автопилот. Ей хватило двух шагов, чтобы очутиться возле Нормана. Затем она переплела пальцы обеих рук и занесла этот замок над своим правым плечом как можно выше, чтобы собрать всю силу, на какую была способна. За мгновение до того как она обрушила сцепленные кисти на шею Нормана, полный ужаса взгляд Синтии метнулся к ней, и бывший муж Рози заметил это. Он среагировал мгновенно, в этом Джерт была вынуждена отдать ему должное. Молниеносно. Он принял удар ее рук — сильный удар, — но не на основание шеи, куда она целилась. Норман уже начал разворачиваться, и удар пришелся по челюсти. Шансы на мгновенный — ни ойкнуть, ни пикнуть — нокаут не оправдались. Когда он повернул к ней лицо, первой мыслью Джерт было, что он ел клубнику. Норман ухмыльнулся ей, оскалив зубы, с которых еще капала кровь. Эта ухмылка ужаснула Джерт, она поняла, что добилась лишь того, что здесь суждено теперь умереть двум женщинам вместо одной. Это был не человек. Это был монстр в мотоциклетной куртке.

— А-а, эта шлюха Джерти! — воскликнул Норман. — Хочешь пободаться, Джерти? Ты этого хочешь? Побарахтаться? Хочешь укротить меня своими жирными лапками? — Он расхохотался, хлопая себя ладонью по груди, чтобы показать, как его умиляет эта мысль. «Молнии» на его куртке звякнули.

Джерт кинула быстрый взгляд на Синтию, которая оглядывала себя, словно раздумывая, куда могла деваться ее майка.

— Синтия, беги!

Синтия взглянула на нее мутными глазами, сделала два неуверенных шага назад, а потом прислонилась к зданию туалета, будто одна мысль о побеге отняла у нее все силы. Джерт видела, как ссадины вспухают на ее лбу и щеках.

— Джерт-Джерт-Бо-Берт, — промурлыкал Норман, начиная двигаться к ней. — Робин-Бобин-Бараберт, ути-ути-мама-Берт… Джерт! — Он рассмеялся как ребенок и растер локтем кровь Синтии на своем подбородке. Джерт видела капли пота, мерцавшие на его голом черепе, похожие на блестки. — О-о-о-ох, Джерти, — промурлыкал Норман и принялся раскачиваться из стороны в сторону, как кобра, вылезающая из корзинки факира. — О-о-о-ох, Джерти, сейчас я раскатаю тебя, как пончик на сковородке. Я сейчас выверну тебя наизнанку как перчатку. Я…

— Тогда чего же ты не подойдешь и не сделаешь это? — бросила она ему в лицо. — Чего ты меня пужаешь, ты, козел сраный! Хочешь врезать мне, так подойди и врежь!

Норман перестал раскачиваться и вытаращил на нее глаза. Казалось, он был не в состоянии поверить, что эта бочка с потрохами заорала на него. Насмехалась над ним. За его спиной Синтия сделала еще два-три неуверенных шажка, — ее шорты с шуршанием терлись о кирпичную стену туалета, — а потом снова бессильно привалилась к стене.

Джерт подняла руки и выставила их перед собой, повернув ладони одну к другой и разведя их дюймов на двадцать. Пальцы ее были выставлены к Норману. Она втянула голову в плечи, сгорбившись как медведица. Норман оглядел эту защитную стойку, и удивление на его лице растворилось в умилении.

— Что ты хочешь сделать, Джерт? — спросил он. — Думаешь врезать мне пару раз в стиле Брюса Ли? Э, у меня есть для тебя новость, он сдох, когда ему врезали как надо, Джерти. Точно так же, как сдохнешь ты, секунд через пятнадцать, — старая жирная черномазая сука! — Он засмеялся.

Джерт вдруг вспомнила Лану Клайн. Та говорила, что, наверное, ей лучше подождать, пока Джерт сходит в туалет.

— Лана! — изо всех сил заорала она. — Он здесь! Беги за помощью!

Норман снова на мгновение застыл, пораженный, а потом расслабился. На лице вновь появилась улыбка. Он бросил быстрый взгляд через плечо, желая убедиться, что Синтия еще там, а потом снова взглянул на Джерт. Верхняя часть его туловища вновь принялась раскачиваться из стороны в сторону.

— Где моя жена? — спросил он. — Скажи мне и, может быть, я лишь сломаю тебе одну руку. Черт, я могу даже отпустить тебя. Она сперла мою банковскую кредитку. Я хочу получить ее обратно, вот и все.

«Я не могу напасть первой, — подумала Джерт. — Он должен подойти ко мне, иначе у меня нет никакого шанса справиться с ним. Но как же мне заставить его сделать это?»

Она вспомнила о Питере Слоуике — о его разодранном теле, о тех местах, где сконцентрировалась основная масса укусов, и подумала, что, кажется, теперь знает, как это произошло.

— Говорят, ты любитель взять в рот у мужика, говнюк… Только ты придаешь этому выражению другое значение, верно, педрила? Просто пососать его конец тебе было мало, правда? Ну, что скажешь? Идешь ко мне, или ты слишком боишься баб?

На этот раз улыбка не просто сползла с его лица. Когда она назвала его педрилой, улыбка исчезла мгновенно. Джерт показалось, что она, упав, разбилась вдребезги, как льдинка, о стальные носки его ботинок. Раскачивание прекратилось.

— Я убью тебя, сука! — проорал Норман и ринулся вперед.

Джерт повернулась боком, точь-в-точь как делала это, когда Синтия прыгала на нее в тот день, когда Рози принесла свою картину в комнату отдыха на первом этаже приюта «Д и С». Она держала руки опущенными дольше, чем когда учила броскам девчонок, понимая, что даже его слепая ярость была недостаточной гарантией ее успеха — это могучий мужик, и, если она не заманит его как следует, он ее размозжит кувалдой как крысу. Норман потянулся к ней, его рот уже ощерился, а зубы приготовились впиться в ее плоть. Джерт отодвинулась назад, прижалась спиной к кирпичной стене туалета, попросила: «Помоги мне, Господи», — и ухватила Нормана за толстые волосатые запястья.

Не думай, а то все испортишь, сказала она себе, повернулась к нему, вминая свое здоровенное бедро ему в бок, а потом резким броском развернулась влево. Ноги ее раздвинулись, потом сошлись; ее вельветовый сарафан не выдержал и секунды — лопнул и разорвался почти во всю длину с таким треском, какой издает лед на озере в сильный мороз.

Бросок удался великолепно. Ее бедро сыграло роль судейского столика для мяча на теннисном корте, — Норман врезался в него, полетел дальше — выражение ярости на его лице сменилось изумлением и шоком — и ударился головой об инвалидную коляску. Она перевернулась и накрыла его.

— Уууух, — простонала Синтия с того места, где она стояла, привалившись спиной к стене, — ноги ее уже не держали.

Испуганное лицо Ланы Клайн осторожно выглянуло из-за угла здания.

— Что случилось? Что ты мне крича… — Она увидела мужика в крови, пытающегося вылезти из-под перевернутой инвалидной коляски, увидела его горящие злобой глаза и осеклась.

— Беги и зови на помощь! — крикнула ей Джерт. — Ори что есть мочи!

Норман отшвырнул коляску в сторону. Кровь со лба стекала у него лишь тоненькой струйкой, но из носа била как из водопроводного крана.

— За это я убью тебя, — прошептал он.

Джерт не хотела давать ему такого шанса. Как только Лана повернулась и помчалась прочь, вопя во всю силу своих легких, Джерт прыгнула на Нормана Дэниэльса в броске, которому позавидовал бы сам Халк Хоган. У нее было что обрушить на него, — двести восемьдесят фунтов, когда она взвешивалась последний раз, — и попыткам Нормана встать на ноги тут же пришел конец. Его руки подломились, как ножки карточного столика, на который положили двигатель грузовика. Его разбитый нос воткнулся в застывшую грязь между кирпичной стеной и забором, а в пах со страшной силой въехала одна из подставок для ног инвалидной коляски. Он закричал от боли — по крайней мере его физиономия выглядела как лицо отчаянно орущего человека, — но из его глотки исторгся лишь хриплый свистящий звук.