Роза пустыни

— А мои вещи?

Ему было искренне неприятно сообщать Элизабет об этом.

— Все в твоем доме было перевернуто. Я посадил тебя в коляску твоего отца и привез прямо сюда, к Народу. Я должен был прежде всего позаботиться о твоей безопасности.

Ее чудесное лицо исказилось гримасой разочарования.

— Значит, мой дневник и ценные бумаги по-прежнему находятся у Амелии и графа.

— Нет.

Элизабет насторожилась:

— Нет? Тогда у кого же они? Говори скорее!

— Терпение, миледи. Я рассказываю тебе обо всем в той последовательности, в которой узнавал сам.

Элизабет сделала резкое движение, и покрывало соскользнуло с ее плеч.

«Терпение, Джек. Тебе тоже надо запастись терпением. Ночь обещает быть очень долгой. Да, очень и очень долгой».

— Проводив Али и благополучно доставив тебя сюда, я вернулся обратно, чтобы заняться Амелией Уинтерз и Андре Полонски. — Взгляд его голубых глаз стал холодным и колючим. — Мы, жители пустыни, хорошо знаем, как надо поступать с ворами. Наказание может показаться суровым, но таков неписаный закон пустыни.

— И… и что же вы делаете с ворами?

Джек знал, что Элизабет будет потрясена, но решил рассказать ей все как есть, всю правду. Это суровая страна, и предателям здесь нет прощения и пощады.

— Укравшего лишают руки. Того, кто выпил из чужого источника или испортил его, оставляют в пустыне без глотка влаги. Тому, кто оболгал соседа, отрезают язык. Обольстившему чужую жену…

Она поспешно прервала его:

— Я все поняла.

Он пожал плечами и поудобнее устроился на подушках, разложенных вокруг стола.

— Оказалось, что воров успели наказать по заслугам еще до моего появления.

— Пожалуйста, объясни.

— Я обнаружил Амелию Уинтерз и графа Полонски на пустынном участке дороги между Долиной царей и Долиной цариц. Их бросили там, решив, что они мертвы.

Элизабет быстро прижала руку к губам:

— Мертвы?

Джек кивнул.

— У Полонски была пуля в правой руке и по одной в каждой ноге, так чтобы он не мог идти. Амелия, при всех своих недостатках, отказалась бросить графа, несмотря на его уговоры. Она попыталась найти для них какое-нибудь укрытие, однако вокруг не было ни веточки, которая отбросила бы хоть немного тени. Они бы не продержались и дня на жаре, под палящим солнцем. Он не оставил им даже фляжки с водой.

— Он?

— Полковник Уинтерз.

— Полковник Уинтерз! — повторила Элизабет, явно потрясенная этим известием.

— Боюсь, что главным злодеем в этой истории оказался Хилберт Уинтерз. Конечно, Амелия и Андре — воры, но вот полковник был готов хладнокровно устранить всех, кто стоит между ним и тем, что ему нужно.

— Устранить?

— Убрать. Уничтожить. Убить.

— Боже мой! А что ему было нужно?

— Получить твой дневник и карты, дорогая. Не знаю, как он узнал о намерении любовников обойти его и самим отправиться за сокровищами Мернептона Сети, но факт остается фактом: он об этом узнал. Из того немногого, что они смогли мне сказать, я понял только, что он последовал за ними в пустыню, хладнокровно подстрелил Полонски, запугал Амелию, отнял твои бумаги и оставил их на произвол судьбы.

— Но он казался таким добрым джентльменом!

— Что, надо полагать, демонстрирует нам, насколько обманчивой может быть внешность.

Было видно, что Элизабет пытается осмыслить услышанное.

— Полковник Уинтерз — убийца…

— По-видимому, так.

Она пристально посмотрела на Джека:

— А что стало с Амелией и Андре?

Черный Джек успокаивающе похлопал ее по руке:

— Не беспокойся. Я довез их до ближайшей деревни, где о них как следует позаботятся.

Элизабет покусала нижнюю губу.

— Ты не стал передавать их властям?

Он невозмутимо разломил сладкий бисквит на две половинки и положил одну ей в рот, а вторую съел сам.

— Нет. Я поступил гораздо лучше.

— Гораздо лучше? — недоуменно пробормотала она.

— Расставаясь с ними, я дал им торжественное обещание.

— Торжественное обещание? — повторила Элизабет и надкусила пропитанное медом печенье.

— Я пообещал Амелии и Андре, что если кто-то из них посмеет снова причинить тебе вред, я разыщу их хоть на краю света и закончу то, что начал полковник.

Элизабет чуть не подавилась от неожиданности.

— Я спас их жалкие жизни, — проворчал Джек, сверкая потемневшими глазами. — Но я без всяких колебаний выполнил бы свою угрозу и наказал их так, как они заслуживают.

— Боже, Джек!

— Таков, моя милая Элизабет, закон пустыни.

Потрясенная, Элизабет переспросила:

— Ты хочешь сказать, что убил бы их?

— Мне это не понадобилось бы: солнце, песок и пустыня сделали бы это за меня. Но можешь не сомневаться: я оберегаю то, что принадлежит мне. А ты — моя.

Элизабет ему поверила. Помолчав, она спросила:

— А как ты думаешь, что стало с полковником?

— Полковник Уинтерз сбежал. Я займусь им позже. Мне было необходимо вернуться и позаботиться о моей жене.

— Кстати, об этом…

Джек откинулся на расшитые подушки и стал наблюдать за ней из-под полуопущенных век. Элизабет показалось, что он был готов к разговору об их браке.

— Я должен был на тебе жениться. Другого способа не было.

Элизабет не могла понять, чего ей хочется сильнее: отвесить ему хорошую оплеуху, рассмеяться ему в лицо или начать его целовать.

— Не было другого способа сделать что?

— Это суровая земля. Ты должна была стать моей, чтобы я мог предоставить тебе защиту и мой шатер. Если бы я этого не сделал, любой горячий жеребец племени мог бы бросить мне вызов, чтобы получить твою благосклонность, — и сделал бы это.

Она искоса посмотрела на Джека:

— Мою благосклонность?

— Твои ласки в постели.

Несмотря на прохладный ночной ветер, Элизабет почувствовала, что от смущения у нее загорелись щеки. Чтобы мужчины ссорились из-за нее? Чтобы Джек вступал в бой и, может быть, убивал, защищая ее? Такого она представить себе не могла.

Она откашлялась и решила немного прояснить для себя ситуацию:

— Мы действительно женаты?

Его лицо не изменилось.

— Согласно законам и обычаям Народа — да.

Она начала растирать виски.

— Но я совершенно не помню…

— Церемония была очень короткой, а невеста, мягко выражаясь, была не совсем проснувшейся.

— Понятно.

— Вне рамок этой культуры наш брак недействителен. Я буду защищать тебя. Когда необходимость в этом исчезнет, ты сможешь вернуться в Англию. Если захочешь.