Роза. Истории Дормера
Шрифт:
Улыбнулась. Снова присела на ступеньку:
– Идёмте знакомиться с малышом, ребята! Он красавчик!
Дети тут же окружили Розу, разглядывая младенца. Шеба спросила:
– А как его зовут?
Роза Михайловна чуть пожала плечами:
– Завтра спросим у его мамы.
Забледыш Фаль скривился, волнуясь. И выдал свою очередную "волнительную" грубость:
– Почему чужая тётка будет называть нашего брата? Ей он не нужен! Давайте, мы назовём его!
– Нет!- строго ответила хозяйка приюта.- Это её ребёнок. Мы будем только помогать. Понятно?
Дети
– Дурочка ты, Роза! Зачем ты тогда ребёнка к себе привязала, если он тебе не нужен? Он же менталист. Таким якорь нужен. Он звал тебя. Ты отозвалась. А теперь, что? Прочь его? Как мамаша? Он, если что, тебя матерью будет считать!..
Роза немного знала уже об особенностях детей-менталистов. Глухо ответила:
– Не прочь! Никогда!.. Буду любить его. Как вас.
Они никогда не говорили об этом. О чувствах. Любви. Привязанности и благодарности. В открытую. Шептались, да. И Шеба тайком её мамой звала. Но вот так, открыто, никогда.
Роза Михайловна подняла голову к детям, обступившим её, и просто сказала:
– Я люблю вас. Каждого.
Ответил, как ни странно, Шад. А, может, и не странно. Самый щепетильный и совестливый из них. Прошептал:
– Мы не заслужили...
– Ну, и что? Какая разница? Я что-ли заслужила, когда вы рискнули всем и попытались отбить меня у ищейки? Любовь не нужно заслуживать. Она просто есть.
Маленькая семья обнялась и выглядела так мило и трогательно, что Руфь, вышедшая было на крыльцо дома Розы, ретировалась задом, неслышно. Не хотела спугнуть чудо, родившееся только что.
Она видела такое прежде. Здесь же. Как совершенно чужие люди становились семьёй. Шли навстречу друг другу. Знала что будет дальше. Чудес станет больше. Дети и их жизни выправятся и расцветут, как цветы, увидевшие солнце.
Так и бывает, когда приходят любовь, помощь и защита... Старушка смахнула умиленные слёзы и от всего сердца пожелала молодой женщине, сумевшей так радостно и легко полюбить детей, любить вообще.
Мудрая Руфь чувствовала её раны и недоверие к миру, поэтому попросила богов и за неё. Пусть удивительный дом, полный магии и чудес, исцелит Розу. Не только здоровье, но и душу. Пусть однажды она будет так же задыхаться от любви и счастья на этих ступенях.
Только уже в объятиях мужчины. Настоящего. Способного любить непритворно. Пусть бы боги притянули сюда родственную душу Розы, где бы она ни была!
– Интересно, кто это мог бы быть?- хитро жмурилась старушка.- Точно, кто-то необычный. Девочка-то у нас с секретом!
Глава 27.
– Вы собирались уйти и даже не попрощаться?
– Вряд-ли я смогла бы покинуть дом так, чтобы вы не увидели и не почувствовали!
Роза изо всех сил старалась не злиться. Молодая женщина пожимала плечами и держала оборону.
Она едва не уехала следующим же утром. Тайком. Роза, и правда, почувствовала. Подхватилась, натянула штаны и тунику, заглянула в кроватку, где мирно спал
малыш, мама которого собиралась дать дёру, и выскочила из комнаты...– Вы хотите увидеть сына?- сделала она ещё одну попытку удержать молодую, глупую девочку от самой большой в жизни ошибки.
Той не нужна была помощь. Казалось, что так. Она снова передёрнула плечами и независимо, безапелляционно ответила:
– Нет.
– Ладно!- стояла Роза на своём.- А имя?
Девушка скривилась:
– Вы знаете, что родового имени у бастардов нет! Придумайте сами, какое пожелаете!
Будто это и не её ребёнок! Которого она вчера вечером привела в мир! Роза Михайловна нахмурилась:
– Я имела ввиду имя. Мне назвать его?
Магичка взяла с тумбочки письмо. Передала хозяйке приюта. Неприязненно свела брови:
– Я не так глупа и бесчувственна, как вам хочется выставить меня! Я написала здесь всё, что вы требовали. О себе и об отце ребёнка. Надеюсь, у вас хватит ума не беспокоить его. Он точно не обрадуется. И вам безусловно не понравится то, как он может поступить. Он довольно крут...
Нахмурилась, недовольная тем, что выдала что-то личное чужому человеку, и довольно жёстко закончила:
– Ребёнка я назвала в честь отца. Рональд, Рон. Немного пафосно для бастарда, но, если папаша когда-нибудь решится признать его, ему будет приятно...
Она специально что-ли избегала звать малыша "мальчик" или "сын"? Пряталась за безликим "ребёнок"? Может, не всё потеряно ещё и за стыдом и гордостью прячется что-то ещё? Роза Михайловна сделала попытку вытянуть это "что-то" на свет божий. Обратилась к молодой женщине мягко и доброжелательно:
– Вы ведь не оправились ещё! Как вы перенесёте такую длинную дорогу? Отдохните пару дней...
Магичка передёрнула плечами:
– Нет! Я не слабая! У меня карьера в Дорме. Я не собираюсь ставить её под удар из-за досадного недоразумения... Что смотрите? У каждого своя карьера! У вас нянчить бастардов. У меня добиваться высокого положения в обществе. Я приду к нему. Не сомневайтесь!
Роза Михайловна не сомневалась, что девушка добьётся... Разрушит свою, ещё что-нибудь жизнь, но добьётся. Поэтому не стала больше вести душеспасительные беседы и отпустила её с миром.
Расстались обе женщины со взаимным облегчением. Надолго, если не навсегда... Она не вернулась за сыном, эта магичка, так и не назвавшая вслух своего имени. И любовнику её "наследник" оказался не нужен.
Роза Михайловна прочла письмо, чтобы знать имена этих людей. Положила бумагу в архив приюта и отпустила родителей Рона жить свою жизнь. Чутьё не обмануло её. И дети оказались правы.
Юный менталист Рон стал настоящим ребёнком Розы. Любимым и любящим. Шёлковым настолько, что поверить в подобное счастье попаданка не могла. Он вообще не доставлял ей хлопот. Никаких. Никогда. Ни во младенчестве, ни после.
Вместо требовательных воплей было кряхтение. Вместо кризисов возраста и заскоков разговоры. Маленький Рон приходил вечерком, забирался на колени к Розе или садился рядом, когда перестал помещаться на руках, и начинал: