Рождение Богов

– Расскажи?

– Особо нечего рассказывать. Один политик решил избавиться от другого и провел закон, по которому гражданином является только тот, кто рожден от афинских граждан. Когда нужно было защищать город, никого особо это не интересовало. А вот когда египетский царь прислал зерно в подарок для афинян, все ринулись изучать родословные соседей.

– А ты?

– Моя мама родилась в Афинах, но ее мать, моя бабка, была македонянкой. Я и сам не знал об этом, пока добрые люди не разнюхали. Всю жизнь я любил и боготворил этот город, и вдруг оказалось, что я чужак. Это было лет пятнадцать назад. Что в городе творилось – не описать. Сотни человек продали в рабство только за то, что незаконно назывались гражданами. Я тогда, чтобы не гневить судьбу, отправился проведать родственников своей бабки, в Македонию.

– Какая несправедливость! – возмутился Леша.

– Все в воле богов! Знаешь, в Македонии вовсе не так плохо, как я думал. Там у меня действительно нашлись родственники. Помогли обустроиться. А вскоре и наследство неплохое привалило. Зато теперь я свой человек и в Афинах, и в Македонии. В торговле очень помогает.

– И что? Ты возьмешь Агаристу с собой? В Македонию?

Теодор мрачно взглянул на Алексея:

– Не знаю… Сначала нужно добиться ее освобождения.

Он еще долго рассказывал о Македонии. По его словам, это был довольно дикий, бедный, хотя и живописный край. Теодор с восхищением описывал густые леса и великую гору Олимп, возвышающуюся над страной.

Наконец, Леша спохватился, что засиделся в харчевне. В доме Тофона могли запереть дверь, и тогда не обойтись без долгих объяснений. Быстро простившись с Теодором, Алексей побежал домой.

8

Утром, набравшись храбрости, Леша подошел к Тофону и после недолгого разговора о мастерской осторожно спросил:

– Господин, ты доволен моей работой?

– Да, Алексиус. Благодарение Гермесу, из тебя вышел хороший управляющий. Ты смышленый и иногда выдаешь отличные идеи.

– Могу ли я… надеяться, что со временем получу свободу? Может, я сумею накопить денег и выкупиться? Что еще я могу сделать?

Тофон засмеялся:

– Ты очень умный юноша с большими способностями и обширными знаниями. С моей стороны было бы недостойно не дать тебе свободы. Кроме того, своей работой ты уже не раз вернул мне те шесть мин, что я заплатил за тебя. Так что, разумеется, я не буду требовать с тебя выкуп.

Сердце в Лешиной груди бешено колотилось от радости – он с трудом сдерживал ликование.

– Кстати, – продолжал хозяин с улыбкой, – за тебя мне сулили целое состояние: Теодор вчера предлагал сорок мин! Но не дело думать о деньгах, когда речь идет о чести и добродетели.

– Спасибо, господин! Клянусь богами… – Леша искал слова для излияния переполнявшей его благодарности.

Но Тофон жестом остановил его:

– Не стоит. Уверен, это будет заслуженная награда! Однако, разумеется, мы оба понимаем, что ты еще слишком молод. С моей стороны будет просто бесчестным выставить тебя из дому наивным юнцом, не знающим жизни. Я подыщу тебе жену из метеков – у меня на примете есть несколько хороших девушек. Ты остепенишься, наберешься опыта… И когда станешь зрелым, самостоятельным мужем, я отпущу тебя. Разумеется, ты и свободным будешь работать на меня, и тебе не нужно будет заботиться о хлебе насущном.

Нехорошее подозрение кольнуло сердце, и Леша, затаив дыхание, спросил:

– А как скоро, по-твоему, господин, я стану зрелым мужем?

Старый эллин улыбнулся:

– Снова убеждаюсь в своей правоте: ты молод, горяч, нетерпелив… О, благословенная юность! Я иногда завидую молодым…

Леша похолодел.

Эллин похлопал его по плечу:

– Думаю, лет через десять – пятнадцать ты станешь свободным! Весь мир будет открыт для тебя!

Десять лет! Эти слова разлетелись в голове тысячью осколков, затмевая разум. Леше хотелось возразить, уточнить, попросить, закричать… Но, бросив взгляд на самодовольно улыбающегося хозяина, он понял, что его не поймут. Подобное предложение со стороны Тофона и так, очевидно, было проявлением беспримерной щедрости, и все последующие просьбы могли только обидеть эллина. Алексей сжал зубы, зажмурился, чтобы сдержать наворачивающиеся слезы бессилия, и попытался изобразить радость.

Весь день Леша ходил словно в тумане. В голове крутилась только одна фраза: «Десять лет…» Эти слова неотрывно преследовали Алексея, кололи равнодушной неотвратимостью и холодным безразличием, но постепенно развеялись и исчезли в холодном вечернем сумраке, оставив после себя лишь одно слово: побег!

Глава 12

1

Леша задумчиво брел по Панафинейской дороге. Ветер уже разогнал утреннюю поволоку облаков, и солнце обжигало город своими лучами. Но агора была полна жизни. Миновав алтарь Двенадцати богов, он заглянул на рынок в поисках карты Эллады. Уже две дюжины дней ему не попадалось подходящей карты, чтобы сориентироваться, спланировать дальнейшие действия и наконец выяснить, что же это за река – Танаис.

Потолкавшись в лавках, где продавались свитки с различными сочинениями и письменные принадлежности, и снова не найдя ничего стоящего, Алексей стал пробираться сквозь толпу, к тому краю Cтоа Пойкиле, который был ближе к акрополю. Леша очень любил отдыхать в тени портика и разглядывать стены, разрисованные изображениями великих сражений древности. Здесь собирались сплетники и путешественники со всех концов Эллады, делились новостями, слухами и мнениями о тех безобразиях, что творились в мире.

– Если мы позволим мегарцам заходить в наши гавани и торговать с Афинами и их союзниками, это отсрочит войну с пелопонесцами и даст нам время на подготовку, – убеждал столпившихся эллинов невысокий безбородый мужчина.

– Нет, почтенный Филокл, ты не прав! Спартанцы боятся, что Афины набирают силу. Война будет в любом случае, а уступив им один раз, мы выкажем слабость и перед пелопонесцами, и перед нашими союзниками. Некоторые союзные города и так уже отказываются платить взносы на поддержание союза и поставлять корабли…

– Конечно, нам не нравится бесконечно давать вам деньги! – раздался визгливый голос худощавого старца в ярком алом гиматии. – На них вы украшаете свой город, – старик махнул рукой, указывая на возвышавшийся над городом Парфенон.

– Этот жулик Фидий выдоил у вас тысячу талантов за одну только статую Афины! – поддержал возмущение старика взлохмаченный молодой человек. – На эти деньги вы должны защищать нас!

Толпа загудела, раздался свист.

– И эти фессалийцы еще смеют попрекать нас!?

– Где была ваша смелость, когда мы топили варваров у Саламина!?

– В это время их жены ублажали персов, а мужчины собирали для варваров урожай!

Разгорался скандал. Несколько фессалийцев, красных от ярости, сбились в кучку и отругивались от наседавшей толпы.

Филокл успокаивающе поднял руки:

– Тише, тише, афиняне! Не позорьтесь и не срамите наших союзников!

Гомон стал стихать.

– Вы не правы, почтенные, – обратился Филокл теперь уже к фессалийцам. – Недавно на народном собрании слушали отчет о расходовании денег на флот. За последние полгода только на его содержание было потрачено шестьсот талантов, а прибавьте к этому еще и постройку новых кораблей!