Рождение Императора
Шрифт:
– Пап…
– Андрес, я не против того, чтобы ты ездил со мной, но мама другого мнения.
– Поговори с мамой?!
– Мы разговаривали об этом, и не раз. И я считаю, что тебе убедить мать легче, чем мне.
Карел засмеялась в голос. Я и сам усмехнулся. Когда я буду в школе, мама привыкнет к тому, что я не рядом. Привыкну ли я к тому, что её нет рядом - вот в чем вопрос. Я отпил еще глоток вина, чувствуя жар внутри всего тела. Посмотрел на горящий огонь в камине, перевел взгляд на ангелов. В то же мгновение обернулась Тайрен. Допив, я поставил бокал на столик и встал.
– Спокойной ночи.
Отец и женщины попрощались в ответ. Я поймал в поле зрения ручку двери и толкнул её. Одна из сестер засмеялась.
Крепкое
Поднявшись на второй этаж, я пошел к кабинету, но открыв дверь, лишь остановился в нерешительности. Со стола манила раскрытая книга. Не сегодня. Не сейчас. Я вошел в соседнюю дверь – в спальню. Оба окна были настежь распахнуты и на полу образовались внушительные лужи. Дождь утихал, в комнате было прохладно и влажно. Подумав об Анж, я сходил за тряпкой и вытер лужи. А потом сел, как был, на пол и рассмеялся. Мне точно нельзя пить. Я тупею от одного бокала. Маг, собирающий воду тряпкой… Кому рассказать – не поверят.
Я сидел в тишине, слушая редкие капли дождя, а потом нахлынула волна такой дикой, неукротимой боли и беспомощности… Уткнувшись в колени, я сжал зубы и тихо заплакал. Никто и никогда не видел меня таким… Даже мама. Даже Целесс. Мне некому было признаться в том, что разрывало всё существо на куски, выворачивая, унижая, убивая. Признаться в том, что единственной женщиной, которую я любил и о которой мечтал, как жесточайшая усмешка судьбы – была моей матерью.
Когда я встал, дождь прекратился. Шмыгнув носом и вздохнув, я подошел к окну. Вытянул шею, пытаясь выветрить из себя жар, оставшийся от вина. Не очень-то получалось. Мама, наверное, уже спала…
Звук открывшейся двери заставил обернуться.
Я знал, что ты придешь: рано или поздно. Твой слишком откровенный взгляд и нежные прикосновения, через которые ты говоришь все таким простым и доступным даже мальчишке языком. Как ты будешь смотреть в глаза отцу? Он же будет в бешенстве, когда узнает…
– Не бегай от меня, Андрес, – прошептала Тайрен, медленно подходя.
– Не собирался, – тряхнул я головой. В эту минуту сказанное не было ложью. Теперь – не было.
Подойдя, она прижалась ко мне всем телом, я же боялся двинуться. Прохладные ладошки прикоснулись к плечам, чуть нажимая. Я послушно сел на подоконник, чувствуя, как только что кончившийся дождь мгновенно просочился сквозь ткань штанов. Усмехнулся мысли, что намочил штаны в самый подходящий момент. Тайрен удивленно подняла брови.
– Подоконник был мокрый, – признался я, улыбаясь.
Тайрен приложила ладонь к подоконнику и звонко засмеялась. В следующеё мгновение её холодная мокрая рука оказалась у меня под рубашкой. Я вздрогнул, а женщина поднялась на цыпочки. Впервые в жизни я почувствовал мягкие, настойчивые губы на своих губах. И язык со вкусом сладкого пьянящего вина у себя во рту. И упругую грудь под тонкой и влажной тканью – в своей руке. Собирая пальцами не успевшеё высохнуть платье, я встретился с ней взглядом. Не знаю, что она хотела сказать в этот момент, только я думал лишь о том, чтобы прижаться к её холодной коже в этой жутко душной комнате. Я кивнул вверх, прося поднять руки. Тайрен подняла и, оказавшись без платья, сделала шаг назад. Я сглотнул, вставая к ней. Она отошла еще чуть и кивнула так же, как я мгновения назад. Я снял рубашку. Она улыбнулась.
Двинувшись к ней, я понял, что она еще раз попытается отойти. Перекрыв маленькое расстояние между нами, я подхватил её на руки и, сделав три шага, уложил на кровать. Кто еще от кого бегает… Тайрен тихо засмеялась, но я прикрыл её смех, впившись в губы. Напрягся, почувствовав её руки на завязках штанов. Ты же знаешь…
Она чуть подвинулась.
– Расслабься, – сказала еле слышно и привлекла к себе.
«Раздавлю» - подумал я мимоходом, ведя рукой по груди, животу, между
ног – внутрь. Тайрен резко выдохнула. Я испуганно поднял взгляд. Понял, что она отталкивает.Нет, не сейчас…
– Ну же! – ударила она меня по плечу, смеясь.
Я откинулся, сдаваясь. И в тот же миг она оказалась на мне. Я задохнулся, хватая её за бедра.
– Тайрен…
Она двинулась ко мне, чуть привставая, потом еще раз. Сквозь безумное, обволакивающеё и тело и сознание наслаждение, я почувствовал её руки, сбрасывающие мои лапы со своих бедер.
– Тайрен, я… - я хотел… Но она прикрыла мой рот своим и я взорвался, снова прижав её к себе.
– Андрес… - прошептала она через минуту. Я расслабил руки, давая ей выбраться. Приподнявшись, она уткнулась локтями мне в грудь. Смеющиеся глаза заставляли отвести взгляд. Она просто смотрела и улыбалась, а я чувствовал, что возбуждаюсь снова, что уже готов… Она лишь смотрела. Потом поцеловала меня в грудь, чуть ниже, заставляя смеяться: щекотно. Взяв за плечи, я поднял её обратно.
– Я думала, такой теленок как ты, будет болеё доверчив…
– Теленок?! – я даже сел от этой фразы, но смеха сдержать не мог.
– Ну а кто же? Тебя же не сдвинуть, в кого ты такой вымахал?
– Но почему именно теленок? – я улыбался, откинув её на спину.
Она начала рассказывать, как недавно в каком-то пригороде они с сестрой застряли на несколько дней. Как познакомилась с живностью и её попросили привести домой теленка. Что он не поддавался приемам псиоников… Я слушал в пол уха, спускаясь все ниже, как она минуту назад. Во время её глупого рассказа я не ощущал, что она несоизмеримо старше…
– Я тяну его за поводок, он ни в какую… Я его пинаю, толкаю – хоть бы хны! Ох…
– Надо было попробовать болеё действенный прием.
– Андрес!
Она была кисловато-терпкой, как какая-то экзотическая специя. Я слышал её громкое дыхание, её сердце, её желание. Нежная, невообразимо мягкая, влажная и прохладная… Не в силах терпеть болеё, я поднялся и легко, будто вернувшись в дом родной, вошел в неё. Вот теперь она действительно стала моей.
Тайрен открыла глаза, и мы встретились взглядами, как там, в библиотеке. Она так же молчала, но теперь этот, чуть подернутый дымкой взгляд, был совершенно другим. Тогда она смотрела в глаза невинного мальчика. Теперь же… я был в ней, и упругие бедра были в моих руках, и тонкое тело выгибалось, и белая шея… Я наклонился к её шеё и закрыл глаза. Перед глазами проплыла картинка, и я отчетливо увидел болеё тонкую и смуглую шею. Представил бедра, которые однажды видел и грудь, чуть меньше этой… Прикоснулся, сжал в ладони…
И прошептал её имя. Тайрен дернулась, отталкивая.
Поймав её руки, прижал к кровати. Стал резче и быстреё. Чувстсвуя, что она вырывается, сжал крепче.
– Андрес!
Сейчас.
Я уткнулся ей в грудь, когда меня выгнуло судорогой освобождения. Еще с минуту я чувствовал её отголоски, вздрагивая.
Когда я поднял голову, Тайрен смотрела таким взглядом, что стало не по себе. Она шевельнулась снова, и я разжал ладони, выпуская её запястья. Ни слова не говоря, она лишь смотрела и смотрела. Я выпустил её. Наблюдал, как она поднимает с пола и надевает платье. Как медленно идет к двери. Я молчал, наблюдая. А когда она вышла, лишь улыбнулся и откинулся на подушки, пахнущие ей.
Мы завтракали в гробовом молчании. То и дело мой взгляд возвращался к синякам на запястьях Тайрен, к её ускользающему взгляду. Она не смотрела на меня.
Когда же мама поймала мой взгляд, я приподнял подбородок. Что именно тебе не нравится, спрашивал я молча. То, что я стал мужчиной? Или то, что первой моей женщиной стала одна из ангелов отца? Мама отвела взгляд, и я почувствовал маленькую победу.
Отец вообще не поднимал глаз от тарелки. Перед кем он себя чувствовал виноватым, понять было невозможно. Казалось, что перед всеми сразу.