Рождение мечника

Каждый вечер мы неизменно возвращались в офис, который теперь превратился в место отдыха, ибо все организационные вопросы на планете на текущий момент были решены, оставались лишь работы по доводке корабля. Каждый вечер мы заходили в помещение, держась за руки, в предвкушении предстоящего действа. Мы никуда не спешили, не делали резких движений. Всё начиналось с лёгкой игры, пары вскользь брошенных фраз, розлитого по бокалам вина… Никаких ограничений больше не было, все стереотипы оказались порушены, и в наших отношениях полностью правила бал ничем незамутнённая любовь, замешанная на абсолютном взаимном доверии. Ри чувствовала меня, словно себя. Она делала именно то, чего мне в этот момент особенно сильно хотелось. Могла долго и самозабвенно тереться о плечо или шею, покрывать поцелуями самые чувствительные зоны — долго, размеренно, миллиметр за миллиметром. Когда же она начинала легонько царапать коготками кожу моего живота, груди, шеи… всё естество повергало в трепет. Потом валькирия выяснила, что мне безумно нравится, когда она трётся об меня, сопровождая игру призывным мурлыканьем. Всегда мечтал иметь большую кошку… ну, или чтобы она имела меня [21] ! Потом было ещё много всего, от чего я становился податливым, как пластилин, и всё это женщина выяснила опытным путём, не боясь экспериментировать, не боясь не только брать, но и самозабвенно отдаваться.

21

Здесь Леон имеет в виду не кошку в полном смысле этого слова, а женщину-кошку из мультфильмов или кино. Он отнюдь не страдает психическими расстройствами на сексуальной почве, и секс с животными, мягко говоря, не одобряет.

Я сходил с ума от этой игры, ловил малейший её жест, намёк, старался угадать сокровенное желание. Поразительно, но мне это тоже давалось всё лучше и лучше. Мы познавали друг друга на каком-то чувственном, глубинном уровне. Каждую ночь мы засыпали уже под утро, совершенно счастливые, не желая отрываться друг от друга даже во сне, а с утра, бодрые и свежие, полные какой-то одухотворённости, буквально бегом бежали в наш импровизированный док.

Накануне отлёта, последний раз наслаждаясь нашим уединённым счастьем, Ри начала странный разговор.

— Леон, я хотела спросить твоего совета… Нет, подожди, ничего не говори! Я прошла через семерых мужчин, подчиняя их, приучая к себе, заставляя ползать у моих ног, думать только обо мне. Я использовала сексуальную технику для допросов внешников. Сутки — и они рассказывали всё, что мне было нужно. Я изучила нервную систему мужчин от и до. И до этой недели я думала, что всесильна, всезнающа и всевластна в постели. Теперь я поняла, какой… набитой дурой была. Вся эта сексуальная техника — суррогат, искусственное и неживое образование. Преклонялись не передо мной, преклонялись перед имплантом, оператором которого я была. Наркотик. Они все наркоманы. Хорошо хоть я вовремя опомнилась! Только первые двое превратились в амёб, неспособных вылезти из капсулы удовольствий. Они теперь способны только на самые примитивные работы, ни о каком творчестве или личностном развитии речи уже не идёт. Это-то меня когда-то и заставило задуматься. Следующих мужчин я ломала более вдумчиво, не спеша использовать имплант направо и налево. Они сохранили свою индивидуальность, работают на пользу Республике, и я всегда была горда этим своим достижением. Вот скажи мне, Леон, для чего всё это нужно? Для чего первых мужчин приносят в жертву? В жертву нашему, женщин, развитию? Чего хотели добиться наши предки таким изуверским способом? Я ведь, ощущая тебя рядом, понимаю, что для счастья имплант не нужен — мы последние дни вообще его не задействовали, а когда воссоединились, его у тебя вообще не было, но это же нам не мешало быть счастливыми! Нас же всегда учили, что имплант создан, чтобы девочка могла подарить подлинное счастье своему мужчине, можно сказать — облагодетельствовать его. А оказывается, их просто приносили нам в жертву! Зачем? Ради чего? Неужели нельзя вырастить полноценную женщину иначе?

— Ваш Орден… Ваша Космическая Экспансия… Они успешны и рассудительны. Не знаю, у меня нет таких знаний. Чего они добивались и чего добились? Республиканки относятся друг к другу, как сёстры. На моей планете женщины не были столь последовательны и открыты для других женщин. Они конкурировали — порой очень жёстко. В детстве, ещё в детском доме, где я вырос, мы входили в одну группировку… наш участок города был в её сфере, и мы стали её рекрутами. И мальчишки, и девчонки. Так вот, я на всю жизнь запомнил, как дрались наши девчонки с девчонками из соседнего района. У них вообще не было тормозов! Они просто убивали, а не выясняли, «кто круче»! Да, дети, но как отчётливо всё это было, как ярко! Вы же… друг с другом иные. Может быть, в этом дело? Ваши предки своими изуверскими методами добились того, чего хотели добиться?

— Леон, я не знаю, что думать. Всё моё мироощущение трещит по швам. Знаю только одно: мне достаточно касания наших ладоней, чтобы быть счастливой. Мне — жёсткой и своенравной валькирии, прозванной внешниками Тёмной Матерью за зверства, которые мы с сёстрами чинили на их планетах! Я словно девчонка, в первый раз познавшая любовь. Хотя нет, не так. Мне не дали познать её, когда я была девчонкой. Не дали, Леон! Понимаешь?! Воткнули в моего мальчика суррогат, сделали его наркоманом, а меня заставили радоваться от контроля над дозой! Я… хочу поговорить с сёстрами. У них свой опыт. Мы должны понять. Вместе. Может быть, здесь где-то ошибка? Или я ничего не понимаю, или Орден. Но Орден на моей памяти никогда не ошибался…

Утром мы стартовали. За границей солнечной системы наш челнок подобрал фрегат. Встречали нас девчонки Милены, в полном составе. Впереди она — роскошная, даже в позе ожидания непоседливая, ветреная, как пламя свечи. Рядом — Силена. Как всегда спокойная, собранная, флегматичная — идеал мечника, идеал мастера рукопашного боя, идущая неведомыми тропами по пути самопознания. Рядом — медноволосая Фрина. Медь её волос играла бликами в холодных карих глазах, словно отблески солнца — на броне её фрегата. А вокруг, вогнутой в нашу сторону полусферой, стояли остальные девчонки стаи. Сильные, уверенные, улыбающиеся нам, как родным, вернувшимся домой после долгого отсутствия.

Мы вышли из открытого люка, держась за руки. Так же, держась за руки, прошли к встречающим нас женщинам.

— Тебя можно поздравить, сестричка, — улыбнулась Милена своей давней подруге, раскрывая ей навстречу объятия. — Корабль нашли, команду почти набрали… Мы идём впереди!

— Не меня нужно поздравлять, Ми, — тихо сказала Ри, предпочтя объятиям подруги моё плечо, к которому прильнула, словно ища защиты. — Леон играл первую скрипку. Если бы не его игра, не его чёткие и правильные… команды, мы бы слились ещё на таможне. Все идеи, все ходы были его. Я лишь подчинялась и подыгрывала, когда в моей помощи была нужда. Не надо иллюзий, Ми. Мы десантницы, а не разведчицы. А он — да. Он достойно нёс на себе бремя Космической Экспансии.

— Леон? Мужчина? Ты подчинялась мужчине?

— Ты не поверишь, Ми, что именно я для него делала. И сделаю ещё не раз, — жёстко припечатала моя Ри. В её глазах горела непоколебимая уверенность.

Женщины вокруг нас зашевелились. Все взоры скрестились на мне. У рядовых десантниц не умещалось в голове, что их Высшая, их Тёмная Мать, может подчиняться… мужчине! Это настолько чётко читалось по их глазам, по их движениям — да что там, одного вида Милены, стоящей с отвисшей челюстью, было достаточно, чтобы понять всё: дамы считали, что именно она вытянет задачу Верховного Совета, позволив своему мальчику примазаться к её успеху. Только Фрина странно на меня посмотрела. Стальная капитанша вышла вперёд и сильно, совсем не по-женски, меня обняла, умудрившись даже вырвать из объятий Валери.

— Отличился, говоришь? — её тихий голос, звучащий в самое ухо, в повисшей тишине услышали все республиканки. — Что ж, я посмотрю на твои успехи. Всегда считала, что использовать Валери в этой миссии — расточительная трата ресурсов Космической Экспансии. Она должна готовить к бою свои десантные орды, а не бегать по никому не нужной планете, в обнимку с мужчиной.

— Ми, давай поговорим. И ты подходи, Фри. Возьми Асину, Силену, и подходите, — попросила боевых сестёр моя девочка.

— Си, сходишь за Асиной? — поинтересовалась у мечницы Фрина. — Мне нужно в сердце, Сектор сейчас лихорадит после очередной пограничной стычки.

Ри взяла меня под руку и потащила прочь из ангара. С другой стороны пристроилась Милена, завлекательно сопя над моим ухом. Признаться, близость этой бешеной фурии будоражила, похлестче вина. И я никак не мог понять природы такого неожиданно глубокого чувства. Что было его причиной? Чувство исходящей от валькирии опасности, её способность породить ожесточённую игру на грани фола? Или тяга к роскошной женщине, при воспоминании о которой чаще начинает биться сердце, а в голове проносятся воспоминания сумасшедшего буйства в постели? В кают-компании девчонки неожиданно быстро оставили меня в покое: Валери в каком-то безумном порыве подхватила Милену и буквально прижала к стене, у самого входа.

— Ми, представляешь, мне даже трахать его не надо, чтобы получать удовольствие! Держу за ручку, как молодая девчонка, и таю. Я так не таяла в раннем детстве, а тут, стольких мужиков прошла, а нет же, ничего не могу с собой поделать. Я ему минет делала! Раком становилась! Ты представляешь?! И мне это нравится! Потому что ему нравится! Я ничего уже не понимаю, имплант кажется мне чем-то чужеродным, ненужным. За всё время лишь один раз его использовала, да и то в самом начале, чтобы поблагодарить. Получается, чтобы быть счастливой, имплант не нужен!