Рождение новой России

В своих манифестах Пугачев обращался ко всем угнетенным. Он жалует казахов («киргизское войско») «землею, водою и травами, и ружьями и провиантом, реками, солью и хлебом, и свинцом». Обращаясь к башкирам, он жалует их «землями, водами, лесами, жительствами, травами, реками, рыбами, хлебами, законами, пашнями, денежным жалованьем, свинцом и порохом, как вы желали, так пожаловал жизнь вашу… И даю волю детям вашим и внучатам вечно». В манифесте Пугачева, адресованном башкирам и калмыкам, говорится, что он жалует их «землею, водою, солью, верою и молитвою, пажитью и денежным жалованием». Зная о приверженности к «старой вере» и старинным обычаям многих яицких казаков и наличии многочисленных староверов в Заволжье, на Урале, по Иргизу, в Зауралье, которые преследовались правящий («никонианской») церковью, он обещал им «крест и бороду», «древний крест и молитву». Пугачев говорил, что если «бог велит мне царством владеть», то он прикажет «старую веру держать, платье носить русское, бород брить не велю и прикажу волосы стричь по-казачьи».

При этом не следует преувеличивать роль старообрядчества в восстании Пугачева. Сам Пугачев не был старовером. Хотя раскольничий, старообрядческий восьмиконечный «крест» встречается в его манифестах не так уж редко, но это объясняется тем, что он обращался к населению тех районов, где раскол имел известное распространение. «Старая вера» была для Пугачева средством привлечения на свою сторону, а свободной «верой» он жаловал и мусульман-башкир, и буддистов-калмыков и др. Религиозные мотивы не играли сколько-нибудь заметной роли ни в Крестьянской войне, ни в манифестах ее предводителя. Борьба Пугачева против церкви и духовенства была борьбой против феодалов и верных слуг правительства. Что касается яицкого и донского казачества, среди которого было немало староверов, то для них раскол был не столько вероучением, сколько символом их старых казацких прав.

Стремясь расширить социальную базу восстания, Пугачев пытался, и не без успеха, привлечь на свою сторону низшее духовенство. Бесправное, нищее сельское духовенство нередко встречало Пугачева хлебом-солью и молилось за «царя Петра Федоровича». Высший правительственный орган по делам церкви — святейший Синод в своих грозных обращениях к духовенству предупреждал тех лиц духовного звания, которые перейдут на сторону восставших, что их ждут всевозможные кары.

На первом этапе восстания Пугачев еще готов был сохранить дворянство, лишив его феодальной земельной собственности, намеревался превратить его в служилое сословие. Но неумолимая логика Крестьянской войны, не знавшей компромиссов, жестокость враждебного мятежному народу лагеря крепостников привели к тому, что Пугачев вскоре призывает «ловить, казнить и вешать» всех дворян.

Уже 24 сентября 1773 г., т. е. через три дня после выступления в Яицком городке, Пугачев жаловал «всякого звания людей», прежде всего крестьян, «вечной вольностью». Все чаще и чаще в манифестах Пугачева говорится обо всех «крестьянских выгодах», в первую очередь о «вечной вольности». Атаманы пугачевцев, разъясняя крестьянам манифесты и указы, говорили, чтобы «крестьяне помещиков своих не слушали, ибо им дается воля», чтобы они на помещика не работали и никаких оброков ему не платили.

Свою борьбу с помещиками крестьяне понимали как их физическое истребление, в результате в руки крестьян автоматически переходили земли и угодья, усадьбы и леса, все имущество помещиков.

Сочетание вольности с истреблением помещиков привело бы к ликвидации всех форм феодального землевладения и передаче всех видов земли и угодий в руки крестьянства. Крестьянство не представляло себе воли без земли. В манифестах Пугачев жалует их самым необходимым — землею.

Очень характерен манифест Пугачева от 1 декабря 1773 г. Манифест прежде всего подчеркивал, что крестьянство жалуется землями и водами, лесами и угодьями, причем все это является крестьянским по праву, ибо все земли обрабатывались трудом крестьян. А раз так, то они и составляют крестьянскую собственность. Было время, когда вся жизнь крестьян была сплошным «отягощением и разорением», зато помещикам «было… веселие». Теперь настает время «разорения» для помещиков и «веселия» для крестьян, которые вправе за все свои страдания «лишать… жизни» помещиков, «а домы и все их имение брать себе в вознаграждение».

И наконец, настоящей жалованной грамотой крестьянству явились июльские (1774 г.) манифесты Пугачева, много раз переписанные и широко распространенные среди крестьян. В этих манифестах Пугачев жаловал «всех находившихся ранее в крестьянстве и в подданстве помещиков быть верпоподданными рабами собственной нашей короне и награждаем древним крестом и молитвою, головами и бородами, вольностью и свободою и вечно казаками, не требуя рекрутских поборов, подушных и прочих денежных податей, владением землями, лесными, сенокосными угодьями и рыбными ловлями и соляными озерами без покупки и без оброку и освобождаем всех прежде чинимых от злодеев дворян и градских мздоимцев — судей крестьянам и всему народу налагаемых податей и отягощениев». В манифестах отразились социальные чаяния и помыслы крестьянства — освобождение от крепостного права, передача крестьянам всех земель и угодий, освобождение от всех повинностей, вольное самоуправление на казацкий лад.

Нельзя не отметить, что в дошедших до нас манифестах Пугачева, обращенных к различного рода категориям работных людей (приписным государственным, партичным и переселенным на заводы, купленным крепостным, посессионным рабочим, мастеровым, вольнонаемным), заключены те же пожалования, что и в манифестах, адресованных крестьянам. И это вполне понятно, так как рабочий класс еще не выделился из общей массы крепостного сословия. Социальные стремления работных людей той поры — тех, кто жег уголь на заводах или сверлил канал орудийного ствола, почти ничем не отличались от социальных стремлений крестьян. Поэтому, когда Пугачев обещал горнозаводскому люду Урала «все крестьянские выгоды», т. е. прежде всего все ту же вольность, следовательно, освобождение от тяжелых работ на заводах, это полностью соответствовало социальным чаяниям и стремлениям работных людей. В то же время они понимали, что для борьбы с ненавистными заводчиками и властями нужно было лить пушки и ядра, доставлять повстанцам казну и порох, сколачивать отряды и посылать их в Главную армию или в войска полковников «Третьего императора». Они верили, что, когда не станет дворян и заводчиков, можно будет использовать обещанные «все крестьянские выгоды». Поэтому, придя в октябре 1773 г. на Авзяно-Петровский завод, «над заводскими крестьянами полковник» А. Т. Соколов (Хлопуша) привел «всему миру» манифест Пугачева, где говорилось не о рабочем дне и «задельной» плате, не о расценках и условиях труда, а провозглашалась «всякая вольность» и обещались земли и реки, травы и моря, т. е. «прямые крестьянские выгоды», в одинаковой мере составлявшие социальный идеал и помещичьего крестьянина, возделывавшего барские земли, и переведенного на завод крепостного или государственного крестьянина, стоявшего у плавильной печи.

На Рождественском заводе все работные люди были уверены в том, что «Третий император» приказал «заводы все запечатать». На Аннинском казенном заводе крестьяне-пугачевцы Тарасов и Кухтин говорили им, что «заводы все постановятца и вы работать не станете-де, и будет вам вольность».

Вместе с тем следует отметить, что работа плечом к плечу, под одной крышей, повседневная борьба с заводским начальством за свои права, организующая роль самих заводских работ делали горнозаводских рабочих наиболее стойкой частью войска восставших. Оренбургская секретная комиссия сообщала императрице: «Что касается до заводских крестьян, то они были всех прочих крестьян к самозванцу усерднее, потому что им от него также вольность обещана, тож и уничтожение всех заводов, кои они ненавидят в рассуждении тягости работ и дальних переездов».

В своих манифестах Пугачев обращался и к «рядовым и чиновным солдатам регулярной команды», справедливо видя в них представителей трудового люда, обещал им денежное и хлебное жалованье, чины и «первые выгоды… в государстве».

Трудовому населению России — независимо от национальности и вероисповедания — Пугачев обещал волю и землю, ко многим его слоям он обращался с особыми указами, учитывая в какой-то мере конкретные нужды, национальные особенности, специфические формы хозяйственной жизни и т. п. Лозунги Пугачева были более четкими и зрелыми, чем у Болотникова, Разина, Булавина.

В своей классовой борьбе крестьянство стремилось «смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян…» [67] .

В пугачевских манифестах отразилось стремление трудового народа стать полным собственником того, что обрабатывалось его трудом. Жалуя тружеников землями и лесами, лугами и реками, озерами и степями, Пугачев обещал им «спокойную в свете жизнь», «общий покой» без какого бы то ни было «отягощения».

67

Там же. Т. 17. С. 211.

Крестьянская война 1773–1775 гг. являлась гражданской войной. Это определение базируется на определении, данном В. И. Лениным крестьянской войне в Германии. Он подчеркивал: «Эти гражданские войны проходят через всю историю существования классового общества… Вы все знаете примеры подобных многократных восстаний крестьян против помещиков-крепостников и в России» [68] . Восстание Пугачева и являлось такой гражданской войной крестьян против помещиков-крепостников в феодальной России.

68

Там же. Т. 39. С. 77.