Рождение победителя

Тупая гора вонючего мяса. И чего я поначалу так испугался? Это все Зеленый виноват — панику развел.

После пятого удара копач рухнул, глубоко зарывшись в лесную подстилку. И тут же на его плечо из скопища ветвей прыгнул Амед. Припал на колено, высоко поднял сомкнутые на рукояти кинжала руки, со всей дури вбил узкое длинное лезвие в макушку.

Тело твари еще не начало корежиться в агонии, а я уже не обращал на нее внимания. Не знаю почему, но хескам в вопросе убийства доверяю безоглядно. Если дать им возможность, то клиент неизбежно умирает, и такие исключения, как я, лишь подтверждают правило. К тому же у этого монстра макушка — слабое место.

Меня теперь занимал второй. Тот самый крикун, или носач, а может, нюхач. Да все равно уже — затих он что-то. Нет, я не соскучился по его чарующему голоску, но как-то это все подозрительно.

Вот только теперь разглядел. Уродец метра полтора ростом. Тоже антропоморфен, весь какой-то серо-бурый, морщинистый, корявый, нескладный, несимметричный. Со спичками-руками, заканчивавшимися веером кривых когтей, с громадным, расширяющимся к кончику мокрым носом, с мелкими глазками, глубоко спрятавшимися над ним. Этой мумии гномика-великана место в стеклянной бочке с формалином, а она карабкается по вывороченным корням с явным намерением добраться до Альры. Та молча обстреливает его с господствующей позиции, причем успешно — «карлик» напоминает подушку для булавок. Но непохоже, чтобы его это сильно беспокоило.

Бежать за арбалетом некогда — тварь вот-вот доберется до девушки. Метод скоростного спуска с поваленного дерева пришлось повторять в обратной последовательности, а затем мчаться по стволу.

Добрался до комля вовремя — Альра как раз отложила лук в сторону и взялась за короткий меч, пытаясь им пощекотать когтистые лапки. «Карлик» с завидным проворством успевал их отдергивать и подтягивался повыше, примеряясь половчее ухватить рыжую за сапожки.

Даже длины Штучки не хватало, чтобы до него достать, а лазить с нею по переплетению корней затруднительно. Выхватив из ножен матийца, я от души размахнулся, швырнул. Попасть острием не получилось, но это и не потребовалось — удар клинка по непонятно за что цепляющемуся «гномику» сработал, как и задумано. Тварь, повторив свой коронный визг, полетела вниз, вращаясь в полете. Приземление было «удачным» — на макушку. Человек бы убился, а эта мерзость села, начала трясти головой, пытаясь сфокусировать зрение. Последнее, что она увидела в своей темной жизни, — как громыхающая железом фигура на бегу замахивается огромным топором.

— Альра! Ты жива?

— Да!

— Смотри по сторонам! Где третий?!

— Какой третий?!

— Ну этот… Носильщик!

— Не вижу.

— Да нет его, — сказал приближающийся Амед. — Похоже, шайка старая: копач и нюхач матерые. У таких часто недобор: потеряли они своего несуна.

— Не слушай его! — поддержал меня Тук. — Осмотрись внимательнее — тебе сверху виднее.

Амед указал на попугая:

— Птица успокоилась. Больше не кричит. Вон уселась и перышки чистит.

Тут и я понял, что нагнетать обстановку дальше не следует.

— Ладно. Похоже, их и правда только двое было. Все целы? Тук! Тебя сильно приложило?

— Да нет. Латы выручили. Так — поколотило чуток, но это только для пользы.

— Собираемся и уходим. Эти вопли, наверное, в Ортаре слышно было — другие твари могут набежать, а нам еще до озера идти и идти.

Амед, развернувшись, на ходу буркнул:

— Не везет. Завтра небо должно стать нормальным, и погань днем не станет шастать.

— До завтра мы тут не доживем — надо бежать со всех ног.

— Мальчик не врет, — поддакнул попугай, настороженно озираясь по сторонам.

Видимо, что-то чуял.

Нехорошее.

* * *

Плохие предчувствия имеют неприятное свойство сбываться. Второй раз на нас напали спустя приблизительно три часа — тройка тварей догнала по следам. Эти были хоть и помельче, но тоже не подарок, и лишь предупреждение попугая позволило успеть занять господствующую позицию. В короткой ожесточенной схватке со шлема Тука сорвали забрало, Альра осталась с десятком стрел — остальные переломали подраненные твари. Но обошлось без ранений и потерь.

Продвигались мы чуть ли не бегом, устраивая привалы столь короткие, что едва успевали дыхание выровнять. На ночлег останавливаться не стали — это даже не обсуждалось. Путь до озера занимает сутки с лишним, но сидеть в темноте посреди леса, кишащего тварями… Ну уж нет.

Во время ночного перехода нам пришлось браться за оружие дважды. И пусть эти противники были самыми слабыми из встреченных, но и мы начали уставать: ошибались, двигались не так быстро, как днем, да и глаза во мраке часто обманывали. Клинок Штучки рассекал очередную тварь, а я мечтал лишь об одном: если кого покалечат, то лишь бы не пострадали ноги. Тогда придется тащить раненого, а это конец — не уйти. Физически чувствовал, как вокруг сжимается полукольцо загонщиков. Демы это подоспели или твари набежали со всего леса, но Зеленый почти непрерывно шикал, обеспокоенно оглядываясь по сторонам. Нечисть была близко, и с каждым потерянным мгновением разрыв сокращался.

Она гораздо быстрее нас.

* * *

На берег озера мы выскочили в предрассветных сумерках. Четыре тела, обессилевших до состояния выжатой тряпки. К тому времени латы Тука были измяты до состояния частичной потери подвижности в шарнирах, Альра, давно растратившая стрелы, тащила мой арбалет с парочкой оставшихся болтов. Метательных ножей не осталось ни у меня, ни у хеска, к тому же Амед баюкал сломанную руку. То, что более серьезных травм не оказалось, можно считать чудом. Ну и немного выручал горбун, обожавший принимать на себя первый удар. Стоически относившийся к синякам и ссадинам, он легко отделывался благодаря крепким доспехам покойного сэра Флориса.

Про себя скромно промолчу. И про Штучку, наносившую врагам львиную долю урона. Спасибо, родимая, что дождалась меня на грязном полу пещеры: без тебя мне бы сегодня инвалидность организовали.

Рыжая не промахнулась — вывела точно к лодке. Мы едва успели оттолкнуть посудину от берега и сделать несколько гребков, как из леса выскочили первые твари. Их было не три и даже не четыре — добрый десяток. А следом тянулись еще и еще: тихоходные копатели, шустрые нюхачи, шестилапые слизняки — пауки-носильщики.

Остановившись у воды, вся эта противоестественная орава начала шумно выражать свое недовольство. Закрыв уши, мы переждали, пока удалимся на безопасное расстояние. Но даже после этого твари не прекратили вопить и метаться по берегу. Очень уж огорчились нашим поведением. Обидно ведь — добыча ускользнула в последний момент.

Встав посреди лодки, я поднял Штучку над головой, ловя лезвием первые солнечные лучи — небо будто специально очистилось ради такого пафосного момента:

— Эй! Вы! Вонючки корявые! Хотите меня получить? Да? Очень хотите?! Ну так подождите! Я вернусь! Сейчас мне просто не до вас! Я обязательно вернусь! Готовьте побольше кирта — заберу, когда буду вычищать ваши убежища!

Ответом мне был все тот же нескончаемый вой.

Присев, взялся за весло. В штиль паруса не поставить, а озеро широкое — пересекать придется долго, так что отдохнем как-нибудь в другой раз.

Тук, стягивая с себя опостылевшие латы, поддержал:

— Это вы правильно сказали, сэр Дан. Такого прощать нельзя. Надо обязательно вернуться. И кирт тоже не помешает: пригодится в хозяйстве. Вон как Штучка ваша сгодилась. Не будь ее — туговато бы нам пришлось. Ох и ловко вы ночью того нюхача подловили! Первый раз видел, как одним махом две ноги укорачивают!