Рождение сверхновой
Шрифт:
— Как зовут того лейтенанта?
— Как зовут? — я задумываюсь, — Ой, не помню. Лейтенант и лейтенант, вылетела фамилия из головы.
— Может, просто не хотите говорить? — хитро улыбается Анна, — Может, он вам симпатичен?
— Может, и не хочу. Может, и симпатичен, — не менее хитренько улыбаюсь я.
— А что с ужином случилось?
— Да ничего особенного, — отмахиваюсь я от неважного, — у них там есть один шутник, который любит прятать еду от сослуживцев. Так я поняла. Он прячет, потом отдаёт. Иногда кусочек отрежет, иногда сам друзей угощает. Увидел мой заказ,
— Но вы обиделись?
— Обиделась, но к тому времени это стало не важно.
— Лейтенант во всём виноват?
— Почему лейтенант? Он просто крайний оказался, а самый большой вклад внёс Клод.
— Значит, Клод больше всех виноват? — педантично расставляет все точки над всеми «ё» Анна.
— Да. Самый злой, самый грубый, самые неприятные переживания он доставил, — соглашаюсь с выдвинутым тезисом.
— Чувствуете сожаление по поводу разгрома канадского посольства в Сеуле?
— Нет. Не мои проблемы. Я патрульных предупреждала, что я — звезда. Лейтенанту говорила о том же. А что такое звезда? Это огромная популярность, большое число фанатов. Фанаты в большинстве своём молодые импульсивные люди. Как их удержишь? Я предупредила, что я — звезда? Предупредила. После этого они допустили грубости, провокации, стащили ужин, посадили в камеру с какой-то индеанкой. А если бы соседка оказалась неадекватной хулиганкой и напала бы на меня? Могло такое случиться? Могло. Вот была бы история! Выхожу от полицейских и сразу в больницу.
Немного помолчали, я дыхание после долгих речей перевожу.
— После моего предупреждения о моём статусе, мои заботы кончаются. Они должны были думать, чтобы со мной ничего не случилось. А раз случилось, то они и виноваты во всех проблемах. С них спрос, не с меня. Поэтому пусть канадский МИД разбирается с канадским МВД, что там произошло и кто виноват.
— Но вы можете обратиться к фанатам и призвать их к порядку?
— Не могу.
— Почему же? — удивляется Анна, — Они же ваши фанаты!
— Меня никто об этом не просил. Ни канадское, ни южнокорейское правительство не обращались ко мне с такой просьбой. Не просят, значит, не надо. Зачем мне лишнюю инициативу проявлять? Вдруг им этого не нужно, откуда я знаю? Мне лично кажется, что нужно, но я за них решать не могу.
— Если обратятся, вы остановите фанатов?
— Если обратятся, я попробую их остановить. Я их не всех контролирую. Там их несколько сотен тысяч, кто-то может и не послушать.
— В Корее понятно, а почему Япония?
— Меня там тоже хорошо знают. Но с японскими фанатами у меня связь слабая. Хотя там события не такие драматичные, как в Сеуле. Думаю, сами успокоятся.
— К отелю «Хилтон» претензий нет? — задаёт всё-таки неприятный вопрос Анна.
— Нет, — начинаю улыбаться, — Особенно после того, как мы контракт заключили.
— Какой контракт, мадемуазель Агдан?
— Хороший контракт, выгодный, — и пытаюсь предупредить возможные вопросы, — Для обеих сторон выгодный.
— Понятно, — «с вами всё ясно», так можно перевести её интонацию.
— Знаете,
что происходит во французских чартах? — предыдущая тема исчерпана, времени терять не стоит, потому Анна заводит новый разговор.— Не знаю. Просветите.
— Недели полторы за первое место бьются «Derniere Danse» и «Je suis malade». «Je t’aime» — устойчиво на третьем месте, потом «Лолита», «Калимба де Луна» и так далее. Вся топ-десятка заполнена вашими песнями.
— «Je suis malade» борется за первое место? — удивительно для меня. Не ожидала!
— Не жалеете, что отдали эту песню мадемуазель АйЮ?
— А о чём жалеть? Песня хороша, но не для моего голоса и не в моём стиле.
Так и поговорили. Напоследок Анна поинтересовалась, когда Франция может ещё раз увидеть меня, но тут я их утешить не могу.
— Увидеть можете и по телевизору. Ещё с вами останутся мои песни. Вы меня просили приехать, я пообещала. Обещание выполнено, больше ничего обещать не могу. У меня огромные планы и быть всего лишь певицей мне уже мало. Очень мало. Что дальше? Узнаете из новостей.
Париж, Гранд-Опера
23 марта, время — 20:09.
— Мадемуазель Агдан! — поворачиваюсь на голос. О, вот и они, мои канадцы! Рядом с послом и его помощником двое, те самые полицейские, с которых начался мой маленький и не очень приятный квест в Монреале.
Первое отделение концерта прошло. Естественно, на ура. Девчонки выкладываются, как та бабка в анекдоте, которая поняла, что сексом занимается последний раз в жизни. Финишную ленту рвём красиво. Только что с ИнЧжон ударили своим любимым «Hands performance» в усечённом варианте. Сорвали аплодисменты, и никакие злые языки не осмелятся назвать их вежливыми.
Мы в танцзале, АйЮ и БоРам оттягивают часть зрителей на себя в фойе. Больше трети взять у них не получается, но тут не поймёшь, народ хаотически фланирует туда-сюда.
«Derniere Danse», так же, как и «Je suis malade», мы с АйЮ оставили на десерт, на второе отделение. И первое отделение закончила АйЮ со своим, то есть, с моим «Je t’aime». Зал постанывал в такт песне и принялся подпевать. АйЮ пару раз направляла микрофон в зал. Меня чуть царапнуло, но не всерьёз и не надолго. Песня моя! АйЮ всего лишь исполнитель. Ладно, жалеть не стоит, песня моя, только вот в смысле исполнения абсолютно чужая. Я недооценила глубину сентиментальности французов, что не страшно. АйЮ входит в эту нишу, как патрон совпадающего калибра в патронник. Идеально попадает.
— ИнЧжон, будь рядом! — цепляю на лицо очаровательную лёгкую улыбку хозяйки вечеринки, встречающую самых важных гостей, предупреждаю Иню, — Переходим на французский язык, щас блеснёшь своими знаниями.
ИнЧжон поморщилась бы, но канадцы уже идут к нам, ей приходится тоже приветливо улыбаться. Здороваемся. Бросаю на Иню одобрительный взгляд, «Бонсуар» и понимает и произносит. Представляю ей джентльменов.
— Мсье Бредли, посол Канады во Франции. Его помощник мсье Такер. А это Ален и Робер, полицейские из Монреаля, самые первые канадцы, с которыми я познакомилась в Монреале.