Рождение сверхновой

— Это из меню русских морских пехотинцев, — загоняю его в угол. Теперь давиться будет, но съест всё.

— Откуда ты знаешь?

— Очень я в последнее время Россией интересуюсь. На банке тушёнки прямо написано, что она армейская. Каши тоже типичны для русской кухни, так что не сомневайся. Примерно так они и питаются, — лишаю его тени надежды на возможность отступления.

Несём всё остальное. Кимчхи тоже, как без него? Пирожки, лепёшки, подогретые в микроволновке, в чашке растопленный мёд. Перед Мульчей тоже ставлю плошку. Дружно начинаем предаваться чревоугодию. Даже мама заинтересованно втягивает носом запахи со стола.

— Будешь отводить глаза от моих коленок, джинсы надену, — грозно предупреждаю ЧжуВона, который всё время старается отлипнуть взглядом от моих ног.

— Нахал, — немного подумав, добавляю я. СунОк фыркает от смеха. Мама с трудом, но удерживается, только улыбается.

— Это что? — почти справившись с кашей, ЧжуВон показывает на пирожки. Дисциплинированно при любой возможности любуется моими ножками. Я объясняю особенности русской кухни.

— Пирожки. Не обходится ни один праздник в России. Годится для перекуса, как гамбургеры. Очень калорийные, как и лепёшки, так что девушкам злоупотреблять нельзя. Зато военным мужчинам в самый раз.

— Вообще-то их не перчат, — немного теряюсь от действий ЧжуВона. Но поедает с аппетитом, хвалит. Надеюсь, лепёшки с мёдом перчить не будет?

Лепёшки с мёдом ЧжуВон оценил. Ест с таким наслаждением, что я прямо млею. Мы все глядим на него с огромным удовольствием.

— Очень необычный вкус, — отзыв сугубо положительный, — ни в одном ресторане такого пикантного блюда не пробовал.

Надо как-нибудь летом шашлыком его угостить, — думаю я. Мужчину надо опутывать со всех сторон, не одними только красивыми ножками. Такие и у ЮЧжин есть и что? Где она и где я. Останавливаюсь в своих размышлениях. Как-то так незаметно вышло, что я стала думать о нём намного больше, чем раньше. И сейчас в его присутствии какое-то тепло в животе и груди нарастает. Давно поняла, что броневой шкурки против него нет. И сейчас чем занимаюсь? Тем же самым, лишаю его всякой защиты против меня. Мы должны быть в равном положении!

Сидим, болтаем обо всём. Как же хорошо дома!

— Ты там французика никакого не присмотрела? — ЧжуВон решает немного построить из себя Отелло.

— Во Франции по времени было не продохнуть, — легкомысленно завожу глаза вверх, — думала, в Канаде на волю вырвусь, там много красивых мужчин. Но сам знаешь, не получилось.

Слегка кривлюсь. Намекаю, что всё, никаких канадцев, кто угодно, только не они.

— Парни страшно возбудились, когда услышали про твою историю в Канаде, — принимается рассказывать ЧжуВон, — Вот командование и решило сдвинуть начало плановых учений. Почти на месяц. Ребятам надо было пар выпустить.

Это тоже приятно слышать. Не за всякую девушку пылают желанием вступиться пара боевых дивизий.

— Мне тоже очень жалко было, что меня рядом не оказалось. Тому кэсэкки, что посмел тебя тронуть, точно руку бы оторвал.

— Кровожадные вы какие! — упрекаю я, — За мои мелкие обиды, те двое огребли колоссальные неприятности. Насколько я знаю, сейчас оба за решёткой. Лично мне больше и не надо.

— А я бы их четвертовала! — заявляет СунОк и делает зверское лицо. Вслед за мной смеются все. А потом я резко порчу им настроение, зато сама веселюсь на полную катушку.

— Молчали бы вы оба, — заявляю я, — Сами хороши. Забыл, как ты избил меня в машине?

Обращаюсь к растерявшемуся ЧжуВону, на котором мгновенно скрещиваются осуждающие взгляды. Всех, включая Мульчу.

— Помнишь, ты заметила у меня на ноге огромный синяк? — спрашиваю СунОк, та заторможенно, но кивает, «да, что-то такое было», — Вот! Это его работа.

— Погоди, погоди… — ЧжуВон трясёт головой, — Это ещё перед армией? Да мы ж просто баловались!

— Это ты баловался! А у меня потом вот такой синяк был, — щедрым жестом очерчиваю на левом бедре обширную область и поясняю, — У меня кожа очень нежная и чувствительная.

Плаксиво кривлю мордочку.

— Знаешь, как больно было? Я аж прихрамывала немного, — преувеличиваю, конечно, зато так жалко себя, так жалко. И так забавно смотреть на покрасневшего от стыда пацака, не знающего, куда спрятаться от всеобщего осуждения. Ничего, сейчас тебе легче станет.

— А ты, СунОк, не смотри на него так, не смотри! — переключаюсь на сестру, — Ты вообще мне всё лицо разбила. А я тогда, между прочим, уже моделью работала.

Теперь все неприветливо смотрят на СунОк. Что самое смешное, ЧжуВон тоже. Уже она не знает, куда деваться. Четвертовать тебя, четвертовать! Пожалела сестру, придержала свирепый призыв.

— И ты, Мульча… — умная кошка не стала дожидаться обвинений, коротко мявкнула и одним рывком спряталась за диван. Мама как-то резко зашустрила.

— Ой, прибраться же надо, — хватает несколько чашек и быстро направляется на кухню. Задумчиво гляжу вслед. Чего это она? Я ничего за ней не припоминаю, но чего это она? Пока раздумываю, СунОк тоже подхватывается ей помогать, столик быстро пустеет.

ЧжуВон мрачно глядит исподлобья.

— Что? — возмущаюсь я, — Сам же требовал, сказать, когда такое было! Помнишь?

Крыть ему нечем, но всё равно недовольничает. Я начинаю ржать, у всех такие лица были! Как же хорошо дома!

Всё хорошее когда-нибудь кончается. Пока не кончилось, потому что иду провожать своего сержанта. И ожидаемо попадаю в тотальный зажим. Мужские губы начинают ползать по моему лицу. Какой же он стал здоровый! Отворачиваюсь, упираюсь руками изо всех сил, будто толкаю каменную стену. Не то, чтобы неприятно, но дышать нечем и рёбра сейчас трещать начнут! Нахожу выход, изворачиваюсь и кусаю его куда-то в район шеи.

ЧжуВон негромко охает, я шиплю, тратя последний воздух:

— От-пус-с-ти, прид-дурок, задушишь, — зажим ослабевает, перевожу дыхание, — совсем очумел?! Чуть рёбра мне не сломал.

Упоминание о рёбрах, — хорошо известная ЧжуВону тема, — окончательно прочищает ему мозги. Отпускает меня окончательно. Трогает место укуса.

— Извини, пожалуйста, — кается он, — очень по тебе соскучился. Сам не ожидал.

О, я прямо возбуждаюсь от таких слов! Немедленно включаюсь. Скраиваю строгую моську, носик чуть вверх, зря ты извинился, я тебе сейчас устрою Варфоломеевскую ночь и Пёрл-Харбор в одном флаконе.

— И что делают нормальные мужчины, когда встречают своих девушек после разлуки? На руках их носят. А ты душить кидаешься, обормот, — слово «обормот» сказала по-русски, само всплыло.

— Точно! — ЧжуВона осеняет, он меня слегка отодвигает, поворачивает боком, приседает, — Садись!

Он упёрся руками в стенку точно мне под задницей. Остаётся только сесть, тут же легкомысленно забываю, что собиралась его гнобить, и немедленно сажусь. ЧжуВон выпрямляется, руки, не отрываясь от стены, приподнимают меня выше без всякого напряжения. А удобно! Ему тоже хорошо, руки же не прямые, согнутые в локтях, так что бедром я притиснута к его груди. Хм-м, предприимчивый пацак, сделаю вид, что не замечаю.