Рождение сверхновой
Шрифт:
— Видишь ли… — задумываюсь, как ему объяснить, и решаю, как можно ближе к реальности, — После того кризиса со мной в Японии, вдруг обнаружился неожиданный побочный эффект. У меня исчезла эротофобия. Мысль о сексуальном контакте больше не приводит меня в ужас…
— Вот почему ты перестала шарахаться от поцелуев, — сразу схватывает суть ЧжуВон.
— Внутренних барьеров нет, — соглашаюсь я, — но внешние остались. И они все на твоей стороне.
— В каком смысле? — ЧжуВон настораживается.
— Тебе придётся пойти на разрыв с семьёй. Я же не могу сделать это за тебя. Смириться с потерей гигантского
— Неравноправно получается, — скривился ЧжуВон, — ко мне столько требований, а к тебе?
— Я — принцесса, ЧжуВон! — веско отвечаю я, — Меня и надо добиваться, терпя лишения и преодолевая препятствия. Хочешь обратного — иди к гомосекам!
— Я вроде как тоже принц, — бурчит ЧжуВон.
— Ты уже не принц, ты — лишенец! — припечатываю я, — К тому же это не имеет значения. Если принцу загорелось добиться принцессы, пусть добивается её любви на общих основаниях.
— И что дальше? Ты согласишься выйти замуж, когда я пройду марафон?
— Нет, конечно! — возмущаюсь я, — Не надо искать лёгких путей! После этого ты подпишешь Конвенцию, свод Правил поведения мужа Агдан. И только тогда получишь законное право считаться кандидатом в мужья.
— Ёксоль! — Выказывает своё отношение ЧжуВон, — Ты могла поступить намного проще. Сказать «нет» и послать меня.
— Ну, почему? — Не соглашаюсь я, — Категорическое «нет» лишает всякой надежды, а так она у тебя есть.
— Надежда всегда есть, — бурчит ЧжуВон, — Первый раз «нет», а в двадцать первый, может, будет «да».
Пожимаю плечами, принимаюсь за еду. Остыло всё, пока разговаривали. Делаю глоток пива, прислушиваюсь к ощущениям. Холь! А прислушиваться-то особо не к чему. Кажется, пристрастие к пиву Юркин унёс с собой. Это он что, будет в шестилетнем возрасте пиво там глушить?
— А что ещё за Конвенцию ты выдумала? — «на мою голову», — так мысленно я продолжаю его вопрос.
— Свод правил поведения мужа Агдан, — информирую я, — Полный свод я ещё составлю, посоветуюсь с мамой, сестрой, подругами… Мульчей, — добавляю я, подумав.
ЧжуВон настаивает на подробностях.
— Чтоб не пил, не курил, чтоб цветы всегда дарил. Жене все деньги отдавал, тёщу мамой называл. Чтоб в компании не скушен, а к ХёМин равнодушен… — речитативом напеваю я.
— Я не курю, — сообщает мне про свои многочисленные достоинства ЧжуВон.
— Вот видишь? Уже чему-то соответствуешь, — добиваю своё блюдо, мечтательно завожу глаза вверх, — Не, в принципе, я замуж не против. Прихожу такая усталая домой, муж с порога берёт на руки… нет, сначала нежно целует, потом берёт на руки и несёт на кухню, где он уже приготовил ужин. После ужина относит меня в душ. Чистенькую уносит в общую комнату, где я смотрю дораму с мамочкой. Кстати, цветы будешь дарить не только мне, но и маме. И про сестру не забудь, и не розовые, мать твою, розы…
В процессе блаженного полёта по райским эмпиреям светлый фон потолка перед глазами вдруг меркнет. Перед глазами крупно лицо ЧжуВона. Что делает этот гнусный пацак в моей хрустальной мечте? Он там обслуживающий персонал, как он смеет на первый план вылезать? Руки его меж тем ласково охватывают мою хрупкую шею. ЧжуВон склоняется к
ушку и шепчет почти нежно:— Намного легче тебя сразу придушить.
Делаю растерянно плаксивое лицо, хлопаю ресницами.
— Как? Ты меня уже не любишь? Ты уже не хочешь на мне жениться? Тогда прощальный поцелуй, — закрываю глаза, вытягиваю губы трубочкой.
Руки с моего горла тут же убрались, ЧжуВон буквально обрушивается на меня. Поцелуй получился долгим и сладким. Я аж немного задохнулась. Своего рода завершение разговора.
«Всё будет не так. Всё будет по-моему», — терзает мои губы ЧжуВон.
«Да, дорогой», — прихватываю зубами его язык я, — «Ты абсолютно прав, всё будет по-моему».
Заканчиваю поцелуйное общение я, как более разумный человек. Отрываюсь от него со словами:
— Хватит. Нас уже несколько раз сфотографировали.
— Где?! Кто?! — отскакивает от меня ЧжуВон и быстро оглядывается по сторонам.
— Не знаю, — я пожимаю плечами, — Но никогда так не бывает, чтобы они что-то про меня не узнавали. Всегда узнают.
— Кто они? — задаёт очередной глупый вопрос ЧжуВон. Потом догадывается, садится на своё место. То есть, это он так думает, что догадался. В принципе он прав, но обо всём не знает.
— Об одном мечтаю, — допиваю своё пиво, не хочется, но какое-то атавистическое чувство заставляет, — чтобы не засекли твоё идиотское поведение тогда в подъезде. Но надежда слабая. Многие сейчас выводят видеоглазки за наружные двери.
— Почему идиотское? Почему только моё? — недовольно реагирует пацак.
— Ты ещё наберись нахальства на меня ответственность скинуть. Начал в лифте ты, в тот уголок меня затащил ты. Добровольно я ни за что бы не согласилась, — синим обвиняющим светом горят на него мои глаза.
— Юна, да ничего страшного не произошло, — изворачивается на ходу ЧжуВон, — Все про нас знают. Никто не удивится, что мы целуемся.
— Ты что, действительно не понимаешь? — я страшно округляю глаза, — Совсем-совсем? Ты не понимаешь, что над нами вся страна смеяться будет?
— Над чем тут смеяться, Юна? Пусть завидуют, — натурально, пацак не понимает.
Я держу паузу, смотрю на него уничтожающим взглядом. Этого толстокожего носорога никакими взглядами не проймёшь. Но я его сейчас пробью. Насквозь. Мне не впервой.
— Я одним обстоятельством удивлена. Ты меня в приличный ресторан привёл, а я думала, что мы окажемся, скажем, где-нибудь в кабине выброшенного на свалку экскаватора. Будем смотреть на вонючую противную свалку через разбитые окна кабины и мило общаться. Что-то в этом есть нечто пикантное, какая-то извращённая экзотика.
— И откуда такие странные ожидания, — холодно интересуется пацак. Он чувствует неладное, но откуда ему сейчас прилетит, не знает. А я предупреждала, что он наказан и расплата будет жестокой.
— Почему же странные? Первый страстный поцелуй у нас случился рядом с мусорным баком. До потери девственности чуть не дошло. Слава небесам, я нашла в себе силы…
— Какой мусорный бак? Что такое ты говоришь, Юна? — возмущается ЧжуВон.
— Ну, не бак, а мусоропровод. И запах соответствующий, — держи сержант, не падай, а я сейчас добавлю, — «Волшебный» антураж для первого поцелуя. На всю жизнь запомню твои романтические пристрастия.