Рождение сверхновой
Шрифт:
— И награждение состоится? — лукаво смотрит ведущая, — Ничего не помешает? Ведь в министерство вчера принесли петицию против вас, госпожа Агдан. Сорок восемь тысяч подписей. Не просто автографов, а подписи с именами, адресами, номерами телефонов.
— А зачем министру обращать внимание на подписи, поставленные под фальшивкой? — я произношу ключевой вопрос. Это прямое обвинение организаторам петиции и всем подписантам. Документ, под которым они подписались, создан на основе фальшивок.
— Почему фальшивка?
— Там сказано, что я «недостойна высокой награды по причине своего
— Не стоит, — мягко ставит рамки ведущая.
— Тогда смягчим. Если говорить коротко и прямо, меня назвали агасси с окраины. При обсуждении петиции приводились видеоматериалы, скан медицинской справки, из которой ясно, что я не девственница. У вас под рукой нет этих данных?
— Сейчас найдут, — ведущая показывает на большой монитор, на фоне которого мы и находимся, — и мы всё увидим.
— Найдёте — хорошо. Не найдёте — не важно, — беззаботно машу рукой и достаю из своей сумочки файлик, — Тот скан всё равно фальшивка, вот настоящий документ.
Вытаскиваю свою справку, отдаю её помрежу. Через пару секунд на мониторе высвечивается страничка конфиденциальной информации обо мне.
— Увеличьте вот это место, — командую я, — Ниже, левее… вот! Видите строчку? Любой врач вам скажет, что она означает. Для тех, кто не в курсе, сообщаю: это слово означает, что пациентка — девственница.
Оборачиваюсь к ведущей.
— Понимаете, почему я говорю, что сорок восемь тысяч подписей стоят под фальшивкой? Все разговоры о моём безнравственном поведении основаны на фейках. А вот — реальный документ. Там указано медицинское учреждение, имя врача, печать, всё, что нужно.
— Это сильный аргумент, — признаёт ведущая, — но нетизенов может не смутить. Девственность можно восстановить хирургическим путём…
— На это у меня есть ещё одна справка, — уж я приготовилась, так приготовилась, — о том, следов хирургического вмешательства по обсуждаемому нами поводу не обнаружено.
Отдаю второй документ помрежу.
— Предупреждая ваши вопросы, — останавливаю ведущую, — Конечно, грязная фантазия не знает границ, и меня могут обвинить в том, что я девственница только технически, а на самом деле та самая агасси. Но тут извините…
Я пожимаю плечами.
— Наука не изобрела способов однозначно определить наличие или отсутствие сексуального опыта, не нарушающего физиологическую девственность. Я в принципе не могу документально доказать отсутствие у меня такого опыта. Но и мои противники не доказали его наличие.
— А они откуда могут взять такие доказательства? — подыгрывает мне ведущая, подыгрывает. Молодец!
— Скрытая видеосъёмка, — пожимаю плечами, — Есть такое в сети? Нет. Появись такие кадры, о них вся Корея знала бы.
— Итак. К какому выводу мы приходим? Доказательств наличия у меня сексуального опыта нет. Справка, выложенная в сети, фальшивка…
— Но есть другие материалы, — указывает ведущая.
— Внимательно анализировать другие материалы долго и сложно. Пока можно сделать вывод: если один факт оказался фальшивым, такими же могут
оказаться и другие. И возникает вопрос: на каком основании министр культуры будет отказывать мне в награде?— Всё выглядит очень логично, — признаёт ведущая, — Но всё-таки сорок восемь тысяч подписей.
— Это очень мало, — замечаю я, — Узнай они ранее о поддельности справки, их было бы тысяч на двадцать меньше. У меня около трёхсот тысяч фанатов. Они легко перебьют это количество.
— Узнай они о подделке, может, и петиции бы не было, — размышляет вслух ведущая.
— Мои фанаты легко могли сорвать организацию сбора подписей, — добавляю я.
— И почему же они не защитили вас, госпожа Агдан? — СонЛи забавно округляет глаза.
— Я попросила их не мешать, СонЛи-ян, — удивления у ведущей от моего заявления не уменьшается, — Мне очень интересно знать, на что способны мои хейтеры, каков у них потенциал. Невысокий, к такому выводу прихожу.
Ведущая чуточку мнётся, операторы в это время показывают нас во всей красе. До этого держали в объективе наши лица, в основном. Чуть-чуть, самую малость шевелюсь и сдвигаю ножки. Улавливаю краем глаза, как сглатывает оператор. Есть контакт!
— Госпожа Агдан, не могу сдержать любопытства, — глазки СонЛи натурально светились этим любопытством, — Но ведь ЧжуВон действительно ночевал у вас?
— И что? — делаю недоумённое лицо, — Все были дома, я, мама, сестра. Я ночую с сестрой, ЧжуВон-оппа проводит ночь в гостевой комнате. Вы поймите, в таких условиях ночь страстной любви просто не возможна. Мама и сестра не позволят.
— А как у вас в целом складываются отношения с ЧжуВоном, госпожа Агдан? — глазки ведущей светятся всё ярче. Я открыто и широко улыбаюсь, камера ловит этот момент.
— Не пойму я вашего любопытства, СонЛи-ян. Понятно ведь уже, что сексуальной стороны в наших отношениях нет. Что вас интересует?
— Но вы же целовались! — почти возмущается девушка.
— И что вы хотите узнать? Насколько хорошо целуется с девушками ЧжуВон-оппа? — я откровенно смеюсь, ведущая слегка хихикает.
Я всё сделала, мне больше ничего не нужно. Медсправка предъявлена, легитимность петиции под огромным вопросом. Всерьёз её уже сами подписанты не примут. Это не всё, что я собираюсь сделать и что уже делаю. Вернее, мои ребята делают. Я блефую, я откровенно блефую, говоря, что всего лишь наблюдаю. Нет, план «Овечий загон» совсем не такой беззубый. На войне, как на войне, и я не собираюсь просто так отпускать всех, попавших в ловушку.
Мне надо вывести разговор на нужную тему.
— Кстати, а про какие поцелуи вы говорите? Откуда вы про них знаете?
— В ресторане, госпожа Агдан, у вас был очень страстный поцелуй, ещё…
— Стоп! — прерываю на этом месте, — Простите, СонЛи-ян, а кто вам позволил смотреть на этот поцелуй?
Пару секунд она молча смотрит на меня, слегка приоткрыв рот.
— Но, госпожа Агдан, снимки в открытом доступе, — ей кажется, что она находит отговорку.
— В сети много всего, в том числе нецензурного и незаконного, так ведь? Как вы думаете, я разрешала нас снимать в тот момент?