Рождение Темного 2

Мысль о рабах стала решающей. Все орки носили длинные волосы. Воины собирали их сзади в длинный хвост, а шаманы заплетали в косу. Коротко остриженными ходили только маленькие дети и рабы. Поэтому, чтобы не быть похожим на двуногую еду, нужно обрить голову. Самому сделать это аккуратно было довольно сложно, поэтому я решил дождаться выздоровления Шурги.

Слушая рассказы орка о его нелегкой жизни, я одновременно вырезал амулеты. Их уже было сделано больше трех десятков. Я решил не развращать орков особым разнообразием их видов и остановился на двух. Первый, с вырезанной руной Алгиз, рекламировал как лучшую защиту от злых духов, а второй амулет, с изображением руны Феху, - как приманивающий богатство и благополучие в дом. Хотел было еще добавить стандартное для подобных артефактов - увеличение мужской потенции, но во время спохватился и промолчал.

Так что изготовление амулетов быстро пошло по накатанной колее. Только вот пальцы неприятно ныли от частых уколов. Искать жертвенное животное было некогда, и пришлось обходиться своей кровью.

Первыми моими клиентами стали портнихи. За отлично сделанную работу они получили от меня по амулету в подарок. Расчет на женскую половину оказался верным - через пару дней у моего шатра образовалась настоящая очередь из орчанок, желающих получить амулеты из рук самого Вестника. В ответ мне дарили разную мелочь. Я не отказывался и не требовал большего. Сейчас, прежде всего, нужно завоевать доверие. Вот когда ко мне придет первый воин, тогда и объявлю новую цену: один амулет - один маленький алмаз. Или его эквивалент в золоте.

Через недельку Шурга поднялся с постели. Я попытался его удержать, но орк, прихрамывая на обе ноги, был воистину неудержим. Левая рука по-прежнему висела плетью, но правой он крепко держал ятаган, что и являлось, по его мнению, главным признаком выздоровления.

Кстати, оружие у него было непростым. Шурга утверждал, что этот волшебный меч выковал его далекий предок - хан всех орков Могултай. Необычайная прочность клинка поражала и наводила на мысли, что ятаган десять раз пра-прадед моего орка сделал не сам, а украл у более развитых народов. Например, у гномов. Ну нет у огадуров знаний и инструментов для создания такого оружия. Предел возможностей их кузнецов - перековка старого железа. Еще оставался вариант, что ятаган укреплен магией, но как я его не рассматривал, волшебства так и не обнаружил.

Жизнь в стойбище текла неторопливо. Большинство воинов уехало с вождем. Здесь оставались только десяток взрослых огадуров, женщины и дети. Иногда, примерно раз в неделю, к нам подъезжала пятерка орков, чтобы проверить обстановку в стойбище и взять продовольствие для патрульных отрядов. К сожалению, никто из них так и не подошел ко мне за амулетом, хотя на шее некоторых висели мои артефакты. Видимо это были подарки их жен. Я долго не понимал причину игнорирования своей персоны, пока Шурга не объяснил: пока сам вождь не признает во мне Вестника, его воины не возьмут из моих рук никакого артефакта или снадобья.

Кстати, орчанки носили мои амулеты вместе с поделками Кархая, видимо, не до конца верили в мою крутизну. Но это и хорошо, если начнут жаловаться, что сделанные мною артефакты не работают, я им объясню, что они де вошли в диссонанс со старыми шаманскими. И тем самым выиграю еще пару-тройку недель, а уж к этому времени хоть какому-нибудь орку должно повезти, и вера в эффективность моих амулетов взлетит до небес.

Поэтому я не терял оптимизма и продолжал следовать принятому плану. Вырезать руны, при должной сноровке, было очень легко. Вскоре все заготовки амулетов, доставшиеся по наследству от мертвого шамана, подошли к концу и у меня, внезапно, оказалось много свободного времени. Шурга, взяв себе в помощницы орчанку, целыми днями шастал по округе и якобы разыскивал подходящие для амулетов материалы. Судя по его довольной физиономии, вдали от стойбища он занимался всем чем угодно, но только не поиском заготовок. Я его прекрасно понимал - сам начинал поглядывать на орчанок с определенными мыслями, хотя мне там ничего не светило. Расовые предрассудки в этом мире были сильны - связь с представителем другого вида порицалась и ставилась на один уровень с половыми извращениями.

Постоянные тренировки с плетением файербола начали приносить свои плоды. Заклинание уже не требовало моего постоянного внимания. Я мог заниматься другими делами, а его заготовка продолжала висеть в моем сознании и была готова к использованию в любой момент. Правда после сна основа плетения бесследно исчезала, мне так и не удалось полностью перевести его поддержку на уровень подсознания. Поэтому каждое мое утро начиналось с того, что я мысленно рисовал перед собой линии заклинания.

Каждый день я тратил несколько часов на то, чтобы научиться удерживать в сознании два плетения. В качестве второго заклинания выбрал противоположную стихию - удар холода. Пока получалось плохо, линии магического знака словно жили сами по себе. Они менялись местами, становились короче и длиннее, превращая известное заклинание во что-то несуразное.

Сегодня утром у меня почти получилось справиться с непослушным плетением. Я уже практически завершил его формирование, как рядом раздался визгливый крик и громкий хохот, разрушив все мои усилия. Я вздрогнул и заклинание исчезло.

Да что же это такое! Как будто специально ждали этого момента. Ни секундой раньше или позже, когда потеря полной концентрации была не так страшна. Теперь нужно начинать все сначала! И это уже не в первый раз. Вечера тоже две старые орчанки устроили свои женские разборки прямо перед моим жилищем, но Шурга их быстро прогнал.

Я вышел из шатра и, вызвав магическое зрение, рявкнул на орков:

– А ну тихо! Вы мне мешаете говорить с духами!

Ох не зря я применил истинное зрение. Среди шумевших огадуров было пятеро новых воинов. Самый здоровый из них свирепо развернулся и чуть не кинулся с кулаками, но, увидев мои черные глаза, стушевался и опустил руки. Однако рано я праздновал победу: орки продолжили разговор, словно меня здесь не было. Сильно хотелось приложить всю эту братию каким-нибудь убойным заклинанием, но пришлось сдержаться. Это национальное - один орк бесшумен и незаметен. Но когда их собирается больше двух, то они начинает производить шум, будто целый цыганский табор.

Тренироваться в таких условиях было бесполезно. И тут в голову пришла идея - уйти из стойбища и там, в полной тишине позаниматься. Чувствую, что еще немного усилий и у меня получится держать в голове сразу два заклинания.

Куртку решил оставить в шатре, в ней было бы слишком жарко сидеть под полуденным солнцем. С собой прихватил еще обсидиановый клинок, который Шурга называл когтем Огадура. Если орк прав, то я нашел решение загадки - артефакт на алтарь Древнего бога подкинул Огадур или его последователи. Так это было или иначе - теперь не важно, я все равно не собираюсь возвращаться на тот остров. Но вот оставлять клинок в шатре без присмотра - верх безрассудства. Мало того, что этот артефакт может послужить мне гарантом мира с орочьими шаманами, так сидящий в нем демон может опять попытаться вырваться наружу.

По пути поймал за ухо шустрого орчонка и велел передать Искателю, чтобы тот меня не тревожил.

За стойбищем начались небольшие огороды, на которых люди, рабы орков, выращивали овощи. Именно эти люди, на которых из одежды были только штаны, выращивали весь мой рацион: неизвестные корнеплоды, по вкусу напоминающие картошку, безвкусные листья, похожие на салат, и всякая мелочь вроде нашей редиски, моркови и помидор. Метров через пятьсот полностью исчез шум, производимый орками в стойбище. Тогда я остановился и присел на пожухлую траву. По словам Шурги, скоро здесь начнется самое настоящее пекло и от окружающей сейчас растительности не останется и следа. Но пока еще Пустоши не казались мне страшным местом, больше они напоминали обычные степи.

Вскоре стало жарко. Я снял рубашку, положил под нее черный клинок, и после этого, словно они чем-то мне мешали, в тренировке наметился явный прогресс. Часа через два у меня наконец-то получилось удерживать в сознании одновременно два заклинания. Но не успел я обрадоваться этому факту, как меня что-то сильно ударило в плечо.

– Встать, мясо!

Передо мной стоял приземистый орк с распущенными седыми волосами. На нем был длинный серый плащ, левой рукой он опирался на костяной костыль. Не понял, этот урод только что ударил меня своей клюкой? Наверное, огадур ничего не знает про Вестника. Ладно, сейчас объясню. Видимо из-за того, что я снял рубашку и куртку, дедуля принял меня за невольника.