Рождение

— А говорил — песни слагают. Врал?

— Песни слагают о легенде. Что из той легенды выдумка, а что правда — я ума не приложу. Мне знакома история про Адама и Лилит, но она противоречит научной картине мире. Скорее всего, ее исказили до неузнаваемости. Поэтому я прямо и говорю: не понимаю, о ком речь и при чем тут я.

— Ты лукавишь. Я же вижу.

— Хорошо. Давай подойдем к вопросу иначе. Все люди в моем мире от семени Адама?

— Да.

— Не понимаю… это же невозможно. Я немного знаком с генетикой, на вульгарном, любительском уровне. И прекрасно понимаю, что от родителей передается произвольный набор генов. Не пополам, а как звезды лягут. Притом с мутациями…

— Зачем ты мне морочишь голову? — прошипела гостья, перебивая его.

— Я хочу разобраться. Честно. Ты на меня зла только потому, что я далекий потомок какого-то там мужчины, который когда-то тебя обидел? Причем, судя по всему, ОЧЕНЬ давно.

Собеседница промолчала.

— Такая красивая женщина — и такая мелочная, — покачал он головой. — А ты ему лично не хочешь отомстить?

— Он мертв.

— И его нельзя воскресить? — удивился Илья.

Она снова промолчала.

— Его душа на перерождении?

— Нет.

— Тогда в чем проблема? Воскресила. Посадила на кол. Снова воскресила. Сварила в медном быке. И так пока не надоест. Он провинился. Он пусть и отвечает. Я тут при чем?

— Он твой предок.

— А к пургаториусам у тебя претензий нет? Нет? А что так? Тоже мои предки. Может, кто-то из них у тебя несколько миллионов лет назад утащил пару семечек? Жесть, — покачал головой Илья. — Ты хоть понимаешь, что это все выглядит мелочным цирком? Истерикой бессилия.

— Это не тебе решать, — процедила собеседница.

— Тогда за-ради чего ты ко мне пришла? Поругаться? Спасибо, это без меня. У меня еще по плану посещение туалета, чистка носа и здоровый сон.

— Ты хоть понимаешь, кому хамишь? — Гостья явно заводилась.

Илья жестом снял «Дыхание Иора».

— Сколько я так протяну?

— Двое суток, — нехотя произнесла она. — Вторые сутки будешь лежать парализованный в агонии.

— А с «Дыханием Иора»?

— Семь. Агония тоже последние сутки.

— Если мы не договоримся — я умру. А договариваться я не спешу. Еще вопросы?

— Ты готов совершить самоубийство?

— Ты всем своим видом демонстрируешь, что сделка с вами — само по себе самоубийство. Сдохнуть здесь и сейчас от проклятой пыльцы или сдохнуть потом, пройдя через устроенные тобой жуткие пытки? При этом еще и мир целый загубив? Интересный выбор, не так ли? Даже не знаю, что выбрать. Все такое вкусное…

Гостья поджала губы в раздражении, а ее глаза сверкнули яростью. Хотя куда уж больше? Илья и так с трудом выдерживал это давление.

— Что ты хочешь?

— Кроме возвращения домой?

— Да.

— Две вещи. Первое — примирение с тобой. Я хочу, чтобы ты поклялась в прекращении нашей вражды. И в знак примирения поцеловала меня.

Мгновение.

И мощные когти ее крыльев поддели мужчину за кирасу с двух сторон.

Еще мгновение.

И она подняла Илью так, чтобы его лицо находилось на уровне с ее.

От нее пахнуло ужасом и смертью, хотя, казалось, чисто визуально ничего не изменилось.

Он и раньше-то с трудом держался, сейчас же вообще — чуть не обмяк. Даже его хваленая психика, отключавшая эмоциональные реакции в стрессовых ситуациях, не справлялась. Эта особа давила ТАК, что его личность натурально трещала по швам. И сколько он еще продержится — неясно. Но, скорее всего, счет шел на минуты.

— Какая страсть! — сдавленно улыбнулся мужчина, так как говорить было тяжело. — Ты, да я, да мы с тобой! Ух!

— Не много ли ты просишь? — прошипела она.

— В самый раз. Владыке, как я понимаю, до меня нет дела. Он готов на честную сделку. А ты — нет.

— А второе? Что ты хочешь второе?

— Как я понимаю, аномалиями управляют какие-то хитроумные твари. И увидев, что я веду кого-то от вас, они попытаются сделать все, чтобы помешать нам пройти. К вам у них особое отношение, как я понял. Поэтому мне и моим ребятам, — мотнул он головой в сторону нежити, — потребуется хорошее снаряжение. По-настоящему хорошее. Вам нужен тот мир. Вам. Не мне. А в такие проекты принято вкладываться.

— И все?

— Ну и артефакт, позволяющий мне по моему усмотрению уйти домой. В мой мир. Вместе с ними, — вновь он мотнул головой в сторону нежити.

Гостья замерла, внимательно буравя его взглядом. Близко. Настолько близко, что он слышал и чувствовал ее дыхание.

Минута прошла в тишине.

Вторая.

— Слушай, мне, конечно, очень приятно видеть твое прекрасное личико так близко, но ты меня сейчас кирасой придушишь, — прохрипел Илья, лицо которого было уже красным от натуги.

Она резко поставила его на каменные плиты и, не говоря ни слова, удалилась. Пафосно и торжественно. Как и приблизилась.

— Какая женщина, — произнес мужчина, растирая шею, прекрасно понимая, что та все слышит. — Мечта поэта!

— Ты либо отчаянно храбр, либо столько же отчаянно безумен, — довольно тихо произнес красный здоровяк.

Илья наложил на себя «Дыхание Иора» и улыбнулся своему сопровождающему. Широко так. Почти как Джокер. А потом спросил:

— Думаешь, я со снаряжением перегнул?

— Они и так бы дали все, что потребуется. Но поцелуй… — покачал он головой.

— А что такого? Она для меня, конечно, великовата. Но красива, чертовка. Я ради этого дела даже на табуретку влезу.

— Что такого?! — расхохотался здоровяк. — Поцелуй Ардат Лилу означает признание!

— Признание чего? Я в ваших делах не разбираюсь.

— Она дочь высшего владыки и его полномочный представитель.

— Поэтому она черный маг?

— Маг? Поверь — маг она в меньшей степени. Но да — маг она черный, и это ей досталось от отца. И да — ты крепко влип.

— Да что такого? Я что-то не то у нее попросил?

— Ты попросил признать тебя дэвом.

— Какая она мнительная, — фыркнул Илья. — Слушай, это же просто поцелуй. Или она раструбит по всей округе, с кем целовалась?

— Это не просто поцелуй, — очень серьезно произнес красный здоровяк. — Это ритуал. Он так и называется: «Поцелуй Ардат Лилу». Что-то сродни инициации мага. Только у них совсем не магия.

— А что?

— Подобное не выносится за пределы узкого круга посвященных. Какая-то особая энергия. Не подскажу. Не знаю.