Рожденная умереть

— Я хочу домой. Хочу прожить с тобой жизнь, — ее глаза заблестели от подкативших слез. — Я не хочу умирать, Шон. Не так…

— Все будет хорошо. Все будет хорошо…

Я твердил это, пытаясь убедить то ли себя, то ли ее. Кожа Стефани быстро бледнела.

— Где гребаная машина?!

— Элейн сейчас подгонит, — ответила Элис, стоя чуть в стороне. Она никогда не жаловала Стеф, но сейчас в ее глазах проглядывалась неподдельная грусть.

— Шон… — сказала Стефани. Ее голос стал совсем тихим. Она подняла тонкую руку и приложила холодную ладонь к моей щеке. — Я люблю тебя, Шон Фолл.

— Нет. Не смей говорить это так, словно ты прощаешься. Ты выкарабкаешься и скажешь мне это, когда оклемаешься, поняла?

— Шон…

— Нет!

— Шон, пожалуйста… Скажи мне это.

Я уже не пытался сдерживать слез. Они хлынули по щекам, капая на ее лицо, смешиваясь с дождевой водой. Я сжал ее руку в своей и поцеловал каждый палец. После чего опустился к губам. Это был самый горький поцелуй, который можно было бы себе представить. Потому что я знал, что он последний. Я отстранился от нее и заглянул в бездонные зеленые глаза, по которым сходил с ума. Хоть временами и пытался, как придурок, убедить сам себя в том, что это не так.

— Я люблю тебя, Стефани.

Она улыбнулась мне, отдав этой улыбке свои последние силы. Вздох. Взгляд Стефани погас.

Больше не сдерживая себя, я дал волю рвущейся наружу боли. Я орал в пустоту, разрывая горло, пытаясь выдавить из себя все до последней капли. Я хотел, чтобы вся эта боль вырвалась вместе с криком.

Ливень хлынул с новой силой, унося с собой запах кровавой бойни и смывая оставшиеся после нее следы. Я не двинулся с места. Продолжал прижимать к себе бездыханное тело Стефани. Такое хрупкое, но таящее в себе такую невероятную силу.

Отдавшись эмоциям, я просидел так несколько часов, не позволяя никому прикасаться к ней. Я до последнего тешил глупые надежды, что она очнется. Засмеется своим ехидным смешком и скажет, какой я придурок, раз попался на этот розыгрыш, и мы сможем наконец вернуться домой вместе, съесть по куску мяса, обсуждая, что же мы теперь будем делать с этими телячьими признаниями. Но она не шевелилась. Глаза были закрыты. Дождь смыл кровь с бледного лица, и теперь она была похожа на маленькую спящую девочку. Красивую, как фарфоровая кукла. Сон ее был так спокоен, что холодело на душе. Через несколько часов, когда дождь уже закончился, Дерек положил руку мне на плечо. Он ничего не говорил. Его немое сочувствие не приносило облегчения, но я был за это благодарен.

Немногие выжившие вампиры и оборотни на редкость дружно справились с задачей скрыть следы бойни. Не произнося ни слова, я поднял Стеф на руки, и мы покинули территорию проклятого аэропорта.

Ван Дер предложил кремировать ее, чтобы тайна ДНК такого уникального создания не стала причиной новым бедам. Я не нашел в себе сил смотреть на это. Не попрощавшись, я ушел в лес на несколько дней.

Глядя на отражение полной луны на поверхности неподвижных вод озера, я в последний раз перебрал в голове каждое воспоминание, связанное зеленоглазой бестией, и пообещал, что в память о ней я проживу достойную жизнь и буду помнить ее до последнего своего вздоха.

В памяти вспыхивали и гасли слайды воспоминаний под звуки ее голоса в наушниках. Перед тем, как мы распрощались с Ван Дером, он дал мне флешку. Я не стал вдаваться в подробности, просто молча взял ее и ушел.

But you'll never be alone

I'll be with you from dusk till dawn

I'll be with you from dusk till dawn

Baby, I am right here…

Стеф пела словно не в наушниках, а прямо в груди. В том месте, где притаилась щемящая тоска по ней.

***

Я заполнял историю болезни байкера-неудачника, который поцеловался с фурой и чудом остался жив, когда из подъехавшей скорой выгрузили тело подростка с рваными ранами на горле. Характерная бледность выдавала то, что девчонке не повезло попасть на ужин с вампиром. Я передал байкера доктору Янг, а сам взялся за невезучую. Несколько дней она билась в агонии, не приходя в сознание. Черные, как вороново крыло, волосы налипали на лицо. Превращения не случилось. Хрупкое, изувеченное тело замерло вместе с остановившимся сердцем.

***

Шэрил, клянусь, если эта смс — твой очередной способ спустить с меня брюки, то я тебя… Меня чуть не пришибло дверью, из-за которой в коридор вывалилась незнакомая мне медсестра. Она была взвинчена и растрепана. Форма, которая ей явно не по размеру, была подложена везде, где возможно. «Неужели парень был так плох, что ты сбежала босиком в чужой форме?» — подумалось мне. Это подвал больницы или сад тайных свиданий, черт вас дери? Глаза сочного изумрудного цвета метнулись от моего лица к бейджу. И тут меня осенило.

— Ты же… как?..

Девчонка толкнула меня плечом и бросилась вверх по лестнице.

***

Давненько я не слышал хруст собственного носа. Ну что, Фолл, так тебе и надо, будешь знать, как недооценивать врага из-за его роста. Коротышка метнула решительный взгляд на здание через улицу.

— Стой, больная!

Но ее было уже не остановить. Преодолев метров шесть, она влетела в окно соседнего дома.

***

— Довыпендривалась? — спросил я, едва сдерживая смех.

Стефани лишь улыбнулась с глупым выражением лица, демонстрируя окровавленные зубы.

***

Опираясь на косяк, я наблюдал, как Нэнси старательно причесывает черную гриву. Стефани терпеливо морщится, стирая салфеткой «макияж» из акварельных красок.

***

— Ах ты, ворюга! — кричала она, взбираясь мне на спину. Это не было намеренно. Сделав пару шагов в сторону, я услышал глухой удар над головой, а через секунду — еще один за спиной. Стеф приложилась головой о дверной косяк и рухнула с моей шеи, как мешок. Минут двадцать мы провели на полу, хохоча до колик.

***

Я засмеялся в пустоту, проглотив ком в горле.

***

«Хитрая паршивка, — все, что я успел подумать перед тем, как вода с глухим хлопком захлопнулась над нами. — Ага, сбежишь ты. Как же». Я притянул ее за ногу, когда она, оттолкнувшись от меня, попыталась дать деру.

Как загнанная мышка, мокрая и беззащитная, она прижалась спиной к скале и смотрела на меня снизу вверх. Кто бы мог подумать, что эта бестия может выглядеть такой хрупкой и желанной… Нахлынувший порыв поцеловать ее завладел мною раньше, чем я успел его осознать. Прохладные губы отвечали на поцелуи сдержанно и несмело, что полностью противоречило привычному амплуа их хозяйки.